Оценить:
 Рейтинг: 0

Кирклендские забавы

Год написания книги
1962
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 15 >>
На страницу:
5 из 15
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Так где же ваш дом, мистер Роквелл?

– Мой дом называется Кирклендские Забавы и находится в местечке – точнее, рядом с местечком – Киркленд Морсайд.

– Кирклендские Забавы! Какое веселое название! Гримаса, на мгновение исказившая его лицо, показала, что мое замечание было не слишком удачным. Она открыла мне и еще кое-что: его жизнь дома не была счастливой. Так вот в чем крылась причина его меланхолии? Мне следовало немедленно обуздать свое любопытство, но сделать это оказалось невыносимо трудно.

Я быстро спросила:

– Киркленд Морсайд… Это далеко отсюда?

– Миль тридцать.

– Стало быть, вы здесь на отдыхе и вчера совершали верховую прогулку.

– Благодаря чему имел удовольствие помочь вам. Убедившись, что неловкость сглажена, я продолжала:

– Если вы не возражаете, я оставлю вас на минутку и схожу за Пятницей.

Вернувшись с собакой, я обнаружила в гостиной отца. Видимо, Фанни уговорила его присоединиться к нам и ему пришлось уступить требованиям приличий. Габриель рассказывал ему историю покупки Пятницы, и отец вел себя самым светским образом: он даже изображал интерес к словам Габриеля, которого, уверена, на деле не испытывал.

Пятница был еще слаб, однако сделал попытку приподняться в корзинке. Он был искренне рад видеть Габриеля, который почесал его за ухом своими длинными, изящными пальцами.

– Он вас полюбил, – заметила я.

– Но вы все равно занимаете первое место в его сердце.

– Я первой его увидела, – напомнила я, – и теперь никогда с ним не расстанусь. Вы разрешите мне отдать вам ту сумму, которую вы уплатили цыганке?

– Об этом не может быть и речи.

– Но мне бы хотелось, чтобы он был только моим.

– А он и так только ваш. Это подарок. Но, если позволите, я буду справляться о его здоровье.

– А это неплохая мысль – завести в доме собаку, – проговорил отец, подходя к нам и заглядывая в корзину.

Так мы и стояли, когда Мэри вкатила в гостиную чайный столик, уставленный тарелками с горячими лепешками, хлебом, маслом и пирогом. Я принялась разливать чай из серебряного чайника, чувствуя себя такой счастливой, какой ни разу не была со дня приезда из Франции и какой обычно бывала только в обществе дяди Дика.

Только много позднее я поняла причину своей радости: в доме наконец появился кто-то, нуждавшийся в моей любви. У меня был Пятница. Тогда я еще не знала, что у меня уже был и Габриель.

На протяжении следующих двух недель Габриель регулярно наезжал в Глен-Хаус. К концу первой недели Пятница совершенно поправился: его раны затянулись, а хорошее питание довершило лечение. Спал он в корзинке в моей спальне и ходил за мной по пятам всюду, куда только мог. Жизнь моя совершенно преобразилась.

Пятница желал быть не только моим спутником, но и защитником. Его блестящие глаза глядели на меня с обожанием. Он помнил, что обязан мне жизнью, и его преданность не знала предела.

Мы совершали прогулки вдвоем – я и Пятница. Только выезжая верхом, я оставляла его дома, и когда возвращалась, он бросался ко мне с такой горячей радостью, какую прежде проявлял при встречах со мной только дядя Дик.

Габриель все еще жил в «Черном Олене» и не торопился уезжать, что меня несколько удивляло. Вообще многое в нем было мне непонятно. Даже когда Габриель, казалось, откровенно рассказывал о себе, я чувствовала, что он чего-то не договаривал. Он явно хотел в чем-то признаться, порой слова готовы были сорваться с его языка, но каждый раз он не решался; должно быть, на душе у него лежала какая-то мрачная тайна, в которой он и сам не разобрался до конца.

Мы с Габриелем очень сблизились, да и отец, казалось, был к нему расположен – во всяком случае, не выказывал неудовольствия по поводу его частых визитов. Слуги привыкли к нему, и даже Фанни не ворчала, только следила, чтобы соблюдались приличия и мы не оставались наедине.

По прошествии недели Габриель заявил, что скоро покинет наши места, однако минуло еще семь дней, а он по-прежнему был с нами. Судя по всему, он обманывал сам себя, откладывая отъезд со дня на день, изобретая всяческие предлоги.

Я ни о чем не расспрашивала его, хотя, разумеется, меня снедало любопытство. Это был еще один из усвоенных мной жизненных уроков. В пансионе любопытство окружающих часто заставляло меня испытывать мучительную неловкость, и я взяла за правило не ставить в подобное положение других. Я не лезу в чужую душу, а жду, когда мне ее раскроют добровольно.

Вот почему мы говорили главным образом обо мне, ибо Габриель не отличался особой щепетильностью в отношении других, и – странное дело! – я ничего не имела против. Я рассказывала ему о дяде Дике, герое моего детства, весельчаке со сверкающими зелеными глазами и черной бородой.

Однажды, слушая меня, Габриель заметил:

– Должно быть, вы с ним в чем-то похожи.

– Несомненно.

– Насколько я мог понять, он человек, твердо намеренный взять от жизни все. То есть он действует, не задумываясь о последствиях. Вы тоже?

– Пожалуй. Он улыбнулся.

– Вот и мне так показалось, – проронил он, и в глазах его появилось выражение, которое я описала бы как «отстраненное»' он словно бы видел меня не здесь, рядом с собой, а в каком-то другом месте и при других обстоятельствах.

Мне показалось, что сейчас Габриель наконец заговорит откровенно, но он хранил молчание, и я не стала настаивать, боясь отпугнуть его. Интуиция подсказывала, что лучше подождать.

Однако я уже поняла, что Габриель – необычный человек, и это, безусловно, должно было послужить мне предостережением. Но одиночество и царившая в нашем доме атмосфера душили меня, я тосковала по другу одного со мной возраста – и загадочность Габриеля окончательно покорила меня.

Нам нравилось, выехав на пустошь, стреножить лошадей, устроиться в тени какого-нибудь валуна и полеживать, закинув руки за голову и лениво болтая. Фанни, без сомнения, сочла бы это верхом непристойности, однако я презирала условности. Габриеля это приводило в восторг, и только позднее я поняла почему.

Встречались мы обычно в условленном месте – мне были невыносимы хитрые взгляды Фанни, которыми она одаривала Габриеля, когда он появлялся в доме. В нашем маленьком, замкнутом мирке невозможно было ежедневно проводить время в обществе молодого человека и не стать предметом пересудов. Иногда я задавалась вопросом, понимает ли это Габриель, а если понимает, то испытывает ли он такое же смущение.

Писем от Дилис не было уже несколько недель – вероятно, она была слишком поглощена собственными делами. Я же как раз решила, что могу наконец ответить ей, сейчас мне есть что сообщить. Я подробно описала Пятницу, и историю его появления, и свою привязанность к нему; но на самом деле мне хотелось поговорить о Габриеле. Моя любовь к Пятнице была простой и незамысловатой, Габриель же вызывал у меня странные, неясные чувства.

Я ждала наших встреч с несколько большим нетерпением, чем это было бы естественно для скучающей девушки, обретшей спутника для прогулок Возможно, причиной было мое постоянное ожидание какого-то невероятного откровения с его стороны. Габриеля окутывал покров таинственности, и мне казалось: вот-вот – и он поделится со мной своим секретом. Меня не оставляла мысль, что он, подобно моему отцу, нуждается в поддержке и утешении, но если отец отталкивает меня, то Габриель, когда придет время, с радостью примет мою помощь.

Разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы поведать все легкомысленной Дилис, ведь я и сама была не слишком уверена в своих догадках. Я сочинила веселое и беззаботное послание, радуясь, что в моей жизни происходят события, достойные упоминания.

Прошло три недели со дня нашего знакомства. Похоже, Габриель наконец принял какое-то решение; он заговорил со мной о своем доме, и этот разговор ознаменовал перемену в наших отношениях.

Дело происходило на пустоши и, обращаясь ко мне, Габриель нервно запускал руку в траву и выдергивал ее целыми пучками.

– Интересно, как бы вам понравился наш дом, – проговорил.

– Уверена, что очень понравился бы. Он ведь старый? Обожаю старые дома.

Он кивнул, и его взгляд опять стал отстраненным.

– Кирклендские Забавы, – пробормотала я. – Чудесное название. Наверное, люди, которые его придумали, хотели чтобы в доме всегда было весело.

Габриель издал мрачный смешок, на минуту повисла тишина, потом он заговорил – так, словно декламировал наизусть.

– Дом был построен в середине шестнадцатого века. Когда кирклендское аббатство прекратило существование, принадлежавшая ему земля досталась моим предкам. Из камней аббатства и был возведен дом. А поскольку он предназначался для утех и развлечений – подозреваю, что мои предки были людьми весьма жизнерадостными, – то его назвали Кирклендские Забавы, по контрасту с Кирклендским аббатством.

– Так ваш дом сложен из камней древнего аббатства!
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 15 >>
На страницу:
5 из 15