На чужом несчастье счастья не построишь

– Печенье сейчас возьму у Лены. Но ведь вы скоро приедете домой? Игорь же прекрасный кашевар!

– Да, он умеет варить каши! Невероятно вкусные каши! Сладкие молочные, гречневая с мясом! Даже вкуснее, чем у Люды! Но мне очень хочется есть.

***

На следующий день все собрались в кабинете Трубникова. Михаил Кузьмич Галыгин сел рядом со столом Саши. Аня и Валерий Кругловы сели на стульях рядом с Ларисой и Алексеем, словно они сидели на концерте, только что не аплодировали. Скрипача они хотели усадить в единственное кресло, что напротив стола Трубникова, но их опередила Надежда. Она важно вошла в кабинет детектива и прочно уселась в уютное кресло, забыв поздороваться со всеми. Пришлось усадить скрипача на стул между Аней и Ларисой.

– Зачем? Все равно упретесь в тупик! – прошептал скрипач и застыл с футляром на коленях, безучастно глядя на пол.

– Слава, – почему-то шепотом обратилась к нему Лариса, – где мой телефон? Я пыталась дозвониться тебе и не смогла. Где ты ночевал? Дома?

– Телефон потерял, – равнодушно ответил скрипач, – дома не ночую. Играл на вокзале. Саша пришел, привел сюда, сказал, что обязательно должен. Не надо мне больше телефона, я снова потеряю. В карманах дыры.

Было видно, что он не переживал из-за потерянного телефона. С таким же равнодушием он терял квартиру. За нее надо было ежемесячно платить, он не платил. С равнодушием подбирал с земли копейки, брошенные ему случайными прохожими. Он был абсолютно спокоен, в отличие от своих друзей. Они с волнением и надеждой смотрели на Трубникова. Все, за исключением Надежды, были настроены к детективу очень доброжелательно. Лишь Надежда Анатольевна то и дело бросала на Трубникова подозрительные и враждебные взгляды.

– Спасибо, что пришли, – начал Трубников, – у меня есть, что сообщить вам. Однако вначале я хочу выслушать вас. Вчера я уже беседовал с Вячеславом Сергеевичем, с Анной и Надеждой. Сейчас хочу выслушать мужчин. Валерий, начнем с вас.

– Мы все вхожи в дом Славы. Слава тоже может запросто зайти к любому из нас. Но в тот роковой вторник я и моя жена были в школе. Мы приехали вместе к девяти часам. Слава приехал позже, у него два первых урока – окно. Но он всегда выходил из дома в семь, в начале восьмого, очень далеко добирался на двух автобусах с пересадкой.

– Я тоже был на работе во вторник, – сказал Алексей. – У меня тоже занятия начинались с десяти. Я вышел из дома в девять. Лариса осталась дома. У нее занятия во второй половине дня по вторникам.

– Да, я была дома, – отозвалась Лариса. – Рядом со мной был только эрдель-терьер Рокси. Я гуляла с ним утром. Потом мы с ним завтракали. Я готовила обед, убирала квартиру. Если вас интересует алиби, то у меня его нет. Я не убивала Свету. Я очень хорошо относилась к ней.

– Я предприниматель, – сказал Галыгин, – у меня несколько магазинов. Я продаю сантехнику, ванны, унитазы… В мои функции не входит расследование убийств, но это особый случай. В тот вторник до девяти тридцати я был дома. Каждое утро я начинаю с велотренажера, с душа. Живу один. В то утро я не слышал из квартиры соседей никакого шума, голосов. Но я и не прислушивался. Как обычно часов в семь хлопнула дверь. Я уже проснулся, но еще продолжал лежать в постели. Очевидно, Слава отправился на работу. Больше я никаких звуков не слышал. Я вышел из квартиры, запер свою дверь и случайно увидел, что дверь соседей приоткрыта. Удивился. Позвонил, заплакал Сережа. Я зашел. Все чисто в прихожей. В комнате в кроватке Сережа плачет. Прошел в кухню… Света лежала на полу лицом вниз. Кровь. Я пощупал пульс на руке. Рука теплая, но пульса нет. Вызвал скорую, позвонил в правоохранительные органы. Это я сейчас так спокойно рассказываю, а тогда я сам чуть не умер со страху. В комнате и в кухне было чисто, никаких следов борьбы. На плите сковородка. На столе яйца в чашке. Она резала колбасу, наверное, собиралась приготовить яичницу с колбасой на завтрак.

– Света не любила яичницу с колбасой, – подал голос скрипач, не отрывая взгляда от пола, – она любила омлет.

– Ну, не знаю, что она любила, а резала колбасу. Первым приехал следователь Савин и сразу же заподозрил меня в убийстве! У меня нет алиби! Я девушек люблю, я их не убиваю! Света! Она такая юная! Сама еще ребенок! Кто убил ее?

Предполагаю, что убийство произошло между семью и девятью утра. В подъезде никого не было. Тихо, спокойно.

– Вы уверены, – спросил Трубников, – что в квартире не было следов борьбы?

– Абсолютно уверен. Ни пылинки, ни соринки! Света была чистюлей! У нее всегда все блестело!

– Замок был исправен?

– Да, исправен. Цепочка тоже. Никаких следов взлома. У соседей, Слава, я прав? У вас ведь ничего не пропало? В комнате без труда можно было увидеть сумочку Светы. Там был кошелек с деньгами. У нее на пальце кольцо обручальное. Ничего не пропало! Слава, я прав?

– Прав, – тихо вздохнул скрипач и перевел взгляд в окно.

– И все же мне кажется, – продолжал Галыгин, – что Света, проводив мужа, не закрыла дверь на цепочку. А замок у соседей очень простой. Убийца, наверное, сам открыл дверь и зашел. Убил ее и ушел.

– Абсурд, – сказал Валера, – вы сами верите в то, что говорите?

– Ну, а кто мог это сделать? Кто мог зайти к ней утром? – рассердился Галыгин, – следователь подозревал меня! Это всем абсурдам абсурд! Моя версия, что ее убил какой-то сумасшедший маньяк, который сам зашел в квартиру.

– Поддерживаю! – строго произнесла Надежда. Все молча посмотрели на нее.

– Я видел вашего Олега, – сказал Галыгин, – не в то утро, но часто. Слава нас знакомил.

– Может быть, зашел пару раз, – с раздражением ответила Надежда, – ребенка сюда не впутывайте! У ребенка было все! Высокое социальное положение, деньги! Все исчезло! Остались одни алименты. Ему 13 лет! Ему отец нужен! Что же ему к отцу в гости зайти нельзя?

– Почему же? – смутился Галыгин, – можно, но я его частенько видел.

– Частенько видел! – передразнила его Надежда, – зашел пару раз и все. Он давно в Каменоломнях живет! Очень ему надо в такую даль тащиться!

Надежда с презрением посмотрела на Трубникова, – зачем вы нас здесь собрали? Следователь пришел к выводу, что Света забыла закрыть дверь, когда проводила мужа. Убийца зашел сам. Что вы ковыряете старую рану?

***

– Я всех собрал, – сказал Трубников, – потому что расследую убийство, об этом меня попросили.

– Надоело слушать эту болтовню! – выкрикнула Надежда.

– Болтовню, – машинально повторила Анна. – Надежда Анатольевна, вам не кажется…

– Нет, дорогуша, не кажется! Толчете воду в ступе! Уже все забыто! К чему теперь возвращаться и ворошить старую боль?

– Тихо! – призвал всех к порядку Трубников, – я не задержу вас дольше, чем потребуется. Мне известно, что следователь Савин отработал версию, что Светлану мог убить кто-то из ее одноклассников, друзей, пожелавший отомстить за неразделенную любовь. Эта версия не подтвердилась. Я дал задание своему помощнику Лукашову еще раз побывать в квартире Мазановых. То, что он нашел там, заставило меня прийти к выводу, что Светлану убил кто-то из вас. Я отдаю себе отчет в том, что говорю. Убийца среди вас.

Наступила тишина. Все смотрели на Трубникова. Первым пришел в себя Валера:

– Я не люблю черный юмор. Мы платим вам не за шутки, а за расследование.

– Это не шутка. Мой помощник – Владимир Леонтьевич Лукашов побывал в доме Мазанова вчера вечером. Сегодня утром побеседовал с жильцами. Нашелся свидетель, очень надежный свидетель, который видел, как в подъезд в начале восьмого заходил человек. То есть буквально через несколько минут после ухода Вячеслава Сергеевича. Убийца – один из вас. Нам придется потратить еще время и пообщаться. Сейчас я приглашу Лукашова.

Зашел Лукашов с коробочкой в руках, скромно остановился возле окна. Из окна на него падал солнечный свет. Он открыл коробочку и достал маленький полиэтиленовый пакетик, внутри предмет размером с пуговицу.

– Это я нашел в прихожей, закатилась в самый дальний угол. Маленькая пуговка. Еще я нашел свидетеля, который видел человека маленького роста, заходящего в подъезд в начале восьмого утра.

– Интересно, где был этот свидетель, когда в феврале опрашивали всех? – удивился Алексей.

– Свидетель был в дальней командировке, из которой вернулся несколько дней назад, – ответил Лукашов.

– Пуговица в дальнем углу! – передразнила его Надежда, – свидетель в дальней командировке! Так я и поверила! Кстати, среди нас нет человека маленького роста! Разве что Аня! А ну-ка, Аннушка, встань!

– Ну, знаете ли! – заступился за жену Валера. – Мы с Аней были в школе! Нас видели учителя и дети! И все они очень уважаемые люди!

– Что ваша Аня делала в школе? – не унималась Надежда, – когда она должна быть в консерватории!

– В тот день она была в школе вместе со мной! Если этот базар будет продолжаться, то мы с Аней встанем и уйдем! Я не верю, что кто-то из нас мог убить Свету! Что там за пуговица? Она могла закатиться в угол задолго до преступления. Это совсем не обязательно, что она принадлежит убийце. Ее могли обронить позже. За это время кто только не побывал в квартире! Да и обыскивали квартиру профессионалы. Осмотрели и обнюхали каждый сантиметр! И ведь среди нас нет никого маленького роста! У моей Ани метр шестьдесят пять. Все остальные выше ее.

В приемной раздался шум шагов, встревоженный голос Лены. Дверь открылась. В кабинет вошел мужчина средних лет в очках, аккуратно подстриженный. Выражение лица у него было не сердитое, а разъяренное.

– Так! – Сказал он, встав посередине и обводя всех грозным взглядом, – все собрались! Я следователь Савин Сергей Владимирович. Это мое дело! А вы, – он обратился к Трубникову, – утаиваете от следствия вещественные доказательства! Вы понимаете, чем это вам грозит? Потерей лицензии! Вот чем!

–Вы разговариваете со мной, – сказал детектив, – неприемлемым тоном, оскорбительным тоном!