10 дней

Глотаю вязкую слюну, но ком в горле так и остается.

– Проценты набежали, – Олег хохочет, а мне кажется, что так обычно и выглядят психи.

– Четыре даю, не больше, – говорю чуть отчетливее, чем в прошлый раз, ладони потеют, и дышать становится труднее.

Он бьет кулаком по стене, чешет щетину и озирается по сторонам. Мать в это время поднимается, и я отодвигаю ее себе за спину, но не потому что хочу защитить, а боюсь, что она вновь переметнётся на его сторону.

– Хорошо, четыре гони, – Олег плюет на пол себе под ноги и кривит губы в подобии улыбки.

Я возвращаюсь в комнату, трясущимися руками достаю последние четыре тысячи, сминаю в кулаке и возвращаюсь. Мать стоит на месте и что-то бубнит об отношениях, о чувствах, стараюсь не слушать, потому что иначе вырву прямо на упыря.

– Четыре тысячи, и больше ты здесь не появляешься, – дышу поверхностно, но голос получается достаточно уверенный, а из-за хрипа даже немного грозный.

– Сам решу, без сопливых, где мне появляться, а где нет.

– Знаешь Меренкова? – заранее извиняюсь перед Светкой, что прикрываюсь ее папой.

Лицо Олега вытягивается, и пыл его чуть утихает.

– Это отец моей девушки, одно мое слово и будешь сидеть в тюрьме как миленький, – выдыхаю, подхожу чуть ближе и протягиваю деньги, – забирай четыре тысячи и забудь дорогу к этому дому.

Он выхватывает купюры, а я отдергиваю руку, боясь, что упырь может схватить меня. Отхожу на безопасное расстояние, прикрывая спиной мать.

– До поры до времени она твоя девушка, щенок, – рычит Олег, но все же покидает квартиру, а я закрываю за ним дверь на ключ.

Иду на кухню и выпиваю два стакана воды, потом сажусь за стол и пытаюсь успокоиться.

– Андрюшенька, что ж ты так грубо-то? Он же неплохой человек, просто вспыльчивый, – мать пытается меня погладить по спине, но я скидываю ее руку.

– Ты смеешься надо мной? – начинаю ровным голосом, но с каждым словом громкость возрастает сама собой, – он бьет тебя! Вымогает деньги! Спаивает! Твой Олег редкостная сволочь! Прекрати его защищать! Перестань оправдывать! Забудь о нем, он больше не придет никогда! Я не врал про Меренкова! Клянусь, я сделаю все, чтобы твой Олеженька присел надолго!

В конце я ору как потерпевший и активно размахиваю руками. Мама сидит на стуле, опустив голову, и мне становится жаль ее.

– Мам, – тише говорю я и аккуратно кладу руку ей на плечо, – пожалуйста, давай наладим нашу жизнь. Забудь про Олега, я тебя умоляю. Хотя бы попытайся.

Она поднимает голову и смотрит на меня заплаканными глазами, потом неуверенно кивает, и я непроизвольно улыбаюсь.

– Обещаешь?

– Постараюсь, – снова кивает и накрывает мою руку своей.

– Почему ты не на работе? – увожу разговор в другое русло, чтобы отвлечься.

– Вчера взяла отгул на сегодня, хотела убраться, приготовить что-то для тебя, сын, – отвечает буднично, попутно протирая краешком вафельного полотенца щеки от подсохших слез.

– Я помогу, – улыбаюсь, и мама тоже начинает хмыкать, а потом даже смеется и треплет мне волосы, мягко, с любовью.

Весь день проводим с мамой дома. Бегаю в магазин за продуктами, готовим борщ, она пылесосит, а я мою полы. Очень долго перебираем вещи, которые навалены, то тут, то там. Многое выбрасываем, хотя мама постоянно пытается доказать, что все нужно и может когда-нибудь пригодиться. Открываем ненадолго все окна, и наконец наша квартира становится чистой, осенний ветер врывается и уносит остатки былой жизни, заменяет на свежий сладковатый воздух, наполняет комнаты кислородом, которого так не хватало последние два года. Размышляю о будущем, и впервые вижу свет впереди, как будто я снова на крыше, смотрю за горизонт, и вижу первые лучи рассветного солнца, оно озаряет мою жизнь, раскрашивает в красный, желтый, лиловый и добавляет немного розового. Моя Незнакомка хотела освободиться, вырваться из матрицы, и сейчас я чувствую себя так, словно я наконец-то свободен в своем выборе, что все пути передо мной открыты, а матрица не властна над моей судьбой.

Когда мы ужинаем горячим насыщенно красным борщом с кисловатым привкусом, задумываюсь над тем, чтобы рассказать маме про блокнот, но решаю, что сначала дочитаю, а потом расскажу. А когда найду Незнакомку, то и познакомлю.

Мама обещает бросить пить, а я говорю, что думаю поступить в колледж, и мы долго обсуждаем на какую лучше специальность. От души искренне смеюсь, когда мама рассказывает про посетителей киоска, где работает. Потом мы вместе смотрим старый советский фильм по телевизору у нее в комнате, а я постоянно оборачиваюсь, разглядывая чистые полки, воздушные шторы, мягко поблескивающий хрусталь в стареньком серванте, и пытаюсь вспомнить, когда в последний раз у нас был такой порядок.

Около двенадцати ночи желаю ей хороших снов, а она предлагает мне завтра не ходить в школу и еще денек отдохнуть, потому что «хорошо потрудился сегодня».

Улыбка не сползает с лица, когда сижу на кровати под одеялом и поглаживаю любимый блокнот в нежно-голубом цвете. Прижимаю его к груди, смущенно целую и раскрываю на девятом дне. Сегодня и завтра, всего два дня, и я найду ее. Не знаю, что скажу ей при встрече, наверное, просто «привет». Похвалю ее печенье, в любом случае, даже если оно невкусное, хотя уверен, что это будет самое лучшее, что я когда-либо ел в своей жизни. Уж точно лучше любимого маминого овсяного. Сделаю комплимент ее глазам, даже если они не голубые, буду держать ее за руку, даже если пальцы ее не хрупкие и длинные, и убирать волосы за ухо, даже если они не пшеничные. Я сделаю ее самой счастливой, стану опорой и защитой, буду любить ее бесконечно и трепетно, она станет моей прекрасной розой, рассветным солнцем, которое осветит дорогу ее милому страннику.

Начинаю читать, а бабочки внутри бьются крылышками о ребра и живот, подлетают к горлу и выпархивают с дыханием, ширя улыбку на лице.

Мой странник, незнакомец, забравший мое сердце, или незнакомка, но это неважно. Я дарю тебе свою душу вместе с этим дневником, береги и храни ее. Сегодня проснулась полная сил и энергии. Сначала было легкое волнение, но к середине дня я успокоилась и до конца утвердилась в своем намерении. Я видела, как утром Митька игрался с четырьмя черными котами, но потом моргнула, и они исчезли. Мои друзья и защитники приходили проведать, напоминали, что остался всего один день. Сначала я разбила свою копилку и насчитала аж восемьдесят шесть тысяч рублей. Представляешь, как много я смогла накопить! Собралась, взяла Митьку и поехала в приют для бездомных животных. Котя мой ехал в переноске и почти не мяукал. Первое время я плакала, не могла сдержать слезы. Мне очень тяжело было расставаться с моим родным существом, но я прекрасно понимаю, что там ему будет лучше, чем с моими родителями. В приюте отдала моего Митю, попросила кормить его хорошо, гладить и по возможности выгуливать вечерами. Потом погуляла с собачками, они ведь постоянно привязаны к своей конуре, а люди редко приезжают, чтобы провести время с животными и помочь работникам. Поэтому я выгуляла каждого. Потом пошла к котам, с маленькими поиграла, а взрослых погладила хорошенько, отдала им столько любви, сколько смогла. Работникам пожертвовала все деньги, какие были, они удивились и сначала даже решили, что я их разыгрываю. Убедила в серьезности своих намерений, снова попросила за Митьку, долго прощалась с ним, говорила, что люблю его, но придется уйти, обещала, что о нем позаботятся, и много плакала, пока он терся своим носом о мои щеки. С тяжелым сердцем ушла, не позволяя себе оглядываться. Да, я сделала все верно, другого пути уже нет. Вернулась домой и приготовила те самые печеньки, которые ты нашел в пакете. Я очень старалась. Пусть выглядят они не так уж и красиво, но уверена, что вкусные: хрустящие, солёненькие, с тонкой ноткой миндаля. Некоторые ингредиенты сложно было отыскать, но я смогла. Поставила в холодильник, пусть доходят. Вечером прогулялась одна вокруг дома, снова поплакала, вспоминая мою родную душонку, черную с белыми пятнами, с длинными усами и игривым нравом. Вернулась домой, а родители даже не спросили, где кот. Убедилась, что правильно поступила, ведь эти никчемные людишки уморили бы его голодом или сразу после… выкинули бы на мусорку. Завтра главный день в моей жизни, чувствую волнение и приятное предвкушение. Остался один день, и я напишу тебе еще пару строк, а сейчас спи спокойно и счастливо, прекрасная душа. Ласковый странник моей жизни.

Чувствую, как слезы заполнили уголки моих глаз из-за истории с котом. Понимаю, что в поездке с животным тяжело, но ситуация все равно грустная. Вытираю мокрые дорожки со щек, осознаю, что всего лишь один день, завтра. С одной стороны, грустно, но с другой – теплится надежда на скорую встречу. Решаю прочитать завтра сразу, как проснусь, чтобы днем уже мог как-то связаться с ней.

Глаза слипаются, поэтому снимаю очки, кладу их на пол рядом с кроватью, дневник прижимаю к груди, накрываюсь одеялом и сладко засыпаю, окруженный свежестью поздней осени.

Десятый день.

Просыпаюсь от солнечных лучей, озаряющих комнату. Она кажется совсем другой: светлой и полной жизни. Внутри бурлит радость и мягкое волнение, потягиваюсь, напрягая и расслабляя мышцы, блокнот лежит рядом, но я решаю сначала приготовить чай, а потом уже читать. Бодро хватаю очки, одеваюсь и чуть ли не вприпрыжку бегу на кухню. Мама сидит за столом, кушает овсянку, она уже накрасилась, значит, скоро уйдет на работу.

– Рано вскочил, все-таки в школу идешь? – говорит она с мягкой улыбкой, и вся точно светится от солнечных лучей.

– Просто выспался, – завариваю чай и сажусь рядышком, – настроение хорошее.

– Конечно, вон какое солнце сегодня, – она указывает на окно, а я щурюсь и отхлебываю горячий напиток.

– Мам, – произношу и замолкаю. Она поворачивается и внимательно вглядывается в мое лицо. Я выдыхаю и неловко выпаливаю, – я тебя люблю.

Она тут же обнимает меня, стискивает, а потом гладит по голове.

– И я тебя люблю, сыночка, – улыбается так, как когда был жив папа, и все было хорошо.

Она моет кружку, ставит мне овсянку под нос и направляется к выходу.

– Хорошего дня, мамуль, – кричу вдогонку, но хлопок двери говорит о том, что она уже ушла и не услышала. Не печалюсь, ведь теперь все налаживается, а значит, я еще не раз смогу ей это сказать. И то, что люблю ее, и пожелания хорошего дня, да и вообще кучу всего, что хотел, но так и не решался.

Чай приношу с собой, ставлю на стол, а сам сажусь на кровать и беру блокнот. Перечитываю каждый день сначала. Замечаю, что к пятому дню ее настроение стало лучше, что у нее появилась цель в жизни, параллельно гадаю, куда она решила уехать, потом задумываюсь, что за тени она видела, перечитываю про шепот, и внезапно мое дыхание застревает в горле. Опасная мысль закрадывается в сознание, маячит, а я упорно ее игнорирую, но все равно подозрение только усиливается. У нее появились галлюцинации, ведь никаких сущностей не существует, призраки – это все выдумка. Ей нужно было уже на пятый день идти к психологу или психиатру. Она должна была лечиться.

Тру лоб, зачесываю пальцами волосы назад и подергиваю ногой. Тревога заполняет грудь и тянет щупальца в живот, больно надавливая на пупок. Дышу чаще, чем нужно, но читаю дальше. Она отдала кота в приют, отдала все деньги, хотя для переезда они бы ей понадобились, постоянно твердила про свободу и матрицу, писала, что разрушит иллюзию. Живот начинает крутить, а сердце несколько раз прокалывает.

– Нет, – вырывается сдавленный шепот из легких, и я роняю блокнот из ослабевших рук.

Вытираю вспотевшие ладони о штаны, трясущимися пальцами поднимаю дневник обратно и открываю на десятом дне. Сам дрожу и сначала не могу разглядеть слова. Чуть успокаиваюсь, дышу глубоко, убеждая себя, что мог ошибаться. Кусаю губы как бешеный, жмурюсь, несколько раз поправляю очки, которые постоянно сползают. В ушах шумит гулкое сердцебиение, но я фокусирую взгляд и читаю.

Мой милый, ласковый странник. Вот и подошло к концу наше с тобой путешествие. Прошло всего десять дней, а столько всего произошло, сколько эмоций витало вокруг, сколько решений было принято. Я очень рада, что ты прошел этот путь вместе со мной, не бросил на середине. Печенье сложила в пакетик, оно должно сохраниться к десятому дню, прочитала в интернете. Я сижу на лавочке у моста, льет дождь, но я под зонтиком, поэтому ничего не намокает. Денек выдался, конечно, не самый удачный, и я так и не увидела солнца, хотя очень хотелось напоследок насладится теплыми лучами маленького шарика. Я уже написала ту записку, которую ты нашел в первый день и положила в пакет с красной розой. Специально выбрала его, чтобы среди этой бесконечной серости он выделялся, как сбой в матрице. Сейчас мне даже немного грустно уходить, хотя это временное, ведь стоит подумать о людях и о мире, как моя убежденность крепнет с новой силой. Я оставлю пакет на этой лавочке, но уйду не здесь. Не хочу, чтобы ты увидел спойлер моей истории, поэтому я выбрала другой мост, красивый, с золотистыми завитками и фигурами львов на входе и выходе. Думаю, ты знаешь это место. Согласись, оно подходит, как врата в другой мир, чистый, светлый, добрый. Я люблю тебя, мой странник. И обязательно дам тебе знать, что там, на той стороне. Если смогу, то обязательно расскажу, каково плыть по реке и как выглядит черный ангел. Уверена, что мы с тобой обязательно встретимся, раз мои сердце и душа теперь принадлежат тебе. Доброго пути, любимый странник! И пусть солнце ведет тебя к истине и свободе!

Твоя Вероника.

Слезы стекают по щекам, вновь роняю дневник на пол. Не помня себя, достаю из рюкзака пакет с алой розой, вытаскиваю печенье и кидаю на стол. Сам сажусь перед компьютером и дрожащими руками кликаю мышкой в поисках новостей за тот день, когда все началось. Началось для меня, закончилось для нее. Стучу зубами, как будто мне холодно, хотя на самом деле жар прокатывается по телу волнами. Закидываю в рот первое печенье и жую. Хруст, соль и миндаль, как она и писала. Очень вкусно, хотя остается налет горечи на языке. Проглатываю и следом закидываю еще одну, пока пролистываю вниз новости о новых маршрутах автобусов, выступлениях каких-то ансамблей, прогнозе погоды. Листаю дальше, закидываю в рот еще одну, хотя вкус её почти не чувствую.