Я слежу за его взглядом, и вдалеке вижу размытые силуэты. Лица не различимы, но я точно узнаю длинные волосы Машки и черные прядки Светки.
– Ты чего так смотришь? – Санек подозрительно заглядывает в мои глаза, наверное, мой вид то ли ошарашенный, то ли испуганный.
– Я пойду.
– Давай погуляем вместе. Ты, кстати, на звонки специально не отвечал? Что у вас со Светкой произошло?
Я оглядываюсь, решая вновь убежать.
– Все нормально, – вру, и даже не стараюсь звучать убедительно.
Санек еще что-то говорит, но я не слушаю и ухожу в лабиринт, иду, не задумываясь, поворачиваю на автомате, смотрю вперед и несколько раз спотыкаюсь о камни на дороге. Ругаюсь про себя, почему не позаботились о нормальных тропинках, продолжаю идти дальше. Не замечаю, как оказываюсь в том самом укромном уголке, сажусь на землю и прислоняюсь к кустарнику, который чуть продавливается под моей спиной, однако не позволяет мне упасть. Спустя минут пятнадцать вижу Светку, которая молча протискивается ко мне и садится напротив, не утруждаясь подстелить что-нибудь на землю. Мы смотрим друг на друга, в этот раз я не отвожу взгляда и почему-то даже не смущаюсь. Наверное, если бы это были голубые глаза Незнакомки, я тут же залился бы краской, но ее темные глаза меня не беспокоят.
– Почему ты убежал? Испугался? – она говорит тихо и вкрадчиво, но я не слышу обиду в ее голосе.
– Честно, да, – отвечаю ровно и поправляю съехавшие на кончик носа очки.
Светка чуть усмехается и прикрывает рот рукой, опускает глаза, а потом смотрит снова.
– Но ты пришел сюда снова. И знал, что я тебя видела.
– Верно.
Она смеется и берет мою руку, я не мешаю, позволяю ее пальцам скользить по коже, разрешаю закатать рукава, но только лишь она прикасается к ране, резко ее останавливаю.
– Не эту, – говорю с напором, но губы тянутся в странной улыбке.
Она кивает и достает из кармана маленький ножик. Теперь могу его разглядеть: рукоять песочного цвета с узорами по типу мрамора, лезвие короткое, чуть изогнутое. Сам протягиваю другую руку и чуть морщусь, чувствуя укол около запястья. Встречаюсь с глазами Светки, она прищуривается и улыбается с хитринкой, я усмехаюсь одними уголками губ в ответ, она продолжает вести лезвие вверх медленно и неглубоко, но тонкие струйки крови уже текут по моим пальцам и капают на землю. Резкая боль мгновенно перерастает в сладкое тянущее чувство под ребрами и в животе. Закрываю глаза и отчетливо вижу Незнакомку, тут же из губ с выдохом вырывается стон, до ушей доносится звонкий смех, и я вижу, как смеется образ голубоглазой девушки в моей голове. Чувствую, как боль прекращается, приоткрываю глаза и сквозь ресницы вижу, что Светка медленно слизывает кровь с моей руки. Она постанывает и вздыхает, а потом поднимает голову и приближается ко мне вплотную. На губах и подбородке я вижу алые пятна, но не чувствую ничего, кроме желания податься вперед. Наши губы соприкасаются, облизываю ее кожу, металлический вкус крови не кажется мне новым, глаза закрыты. Я целую мою Незнакомку, вжимаюсь в нее сильнее, прикусываю нижнюю губу до крови, рукой хватаю за талию и тяну к себе. Она хватает меня за горло и сдавливает так, что дыхание застревает, разум мутится, но из-за этого голубоглазый образ только отчетливее. Не желаю останавливаться ни на секунду, но Светка вдруг отстраняется, а я непроизвольно делаю глубокий судорожный вдох.
– Это, – она мнется и почему-то прячет взгляд, – это…очень круто.
– Мы повторим? – стараюсь спросить равнодушно, но иллюзорная надежда проступает в голосе, хотя, возможно, Светка и не заметит.
Теперь уже она улыбается широко и смотрит мне в глаза. Затем ногтями впивается в щеку до боли, но я сам хочу этого, а потому не шевелюсь, позволяя ей оцарапать кожу.
– Повторим. Но завтра, – властным голосом отвечает Светка и резко поднимается на ноги.
Она уходит, а я еще долго сижу на земле, то закрываю глаза, то рассматриваю свои раны.
Потом тоже выбираюсь из лабиринта, временами сворачивая не туда и упираясь в тупик. Я бреду в хостел. На входе игнорирую ошеломленный взгляд девушки-администратора. Наверное, я весь в крови. Забираю ключ и прячусь от мира в номере. Наконец расслабляюсь, принимаю ванну, лежу долго, а пар от горячей воды клубится по комнате. Сначала раны щиплет, но я привыкаю, а затем и вовсе перестаю чувствовать боль.
Около девяти вечера падаю на кровать и успеваю кое-как укрыться одеялом, прежде чем мое сознание проваливается в сон.
Седьмой день.
Просыпаюсь рано утром выспавшийся, но дико голодный. Вспоминаю, что вчера ничего не ел, только пил воду весь день. Предплечья тянет, подхожу к зеркалу в ванной и вижу отметины ногтей на щеке, касаюсь их, отчего кожа чуть ноет, давлю сильнее, достигая жжения, прикрываю глаза и улыбаюсь.
Смотрю на экран телефона.
10:00
Принимаю быстро душ, одеваюсь и покидаю хостел. На улице ярко светит солнце, отражаясь от мокрого асфальта. По небу неспешно плавают толстые пушистые облака, и я предполагаю, что до моего пробуждения шел дождь. Рассматриваю тротуарную плитку и стараюсь не наступать на стыки, потом бросаю это дело и иду дальше.
В небольшом кафе заказываю пасту с морепродуктами, хотя терпеть их не могу, и большую кружку кофе. Рюкзак стоит рядом, я вожу пальцем по стеклянному столу, оставляя жирные разводы. Рисую сердечко, потом стираю и выше пишу «незнакомка». Щурюсь, когда смотрю сквозь окно на прохожих, которые спешат по своим делам. Интересно, о чем они думают? Хотят ли они свободы? Знают ли про матрицу? А может, кто-то прямо сейчас испытывает дежавю?
Ем с жадностью, почти не жую, вкус у кальмаров не такой уж и противный, а вот креветки мерзкие, и их откладываю на край широкой тарелки. Потом цежу кофе, он обжигает язык и десна, но оставляет приятное горькое послевкусие. Почему отец его не любил? Я ведь никогда и не спрашивал.
Наблюдаю за посетителями и параллельно думаю, что делать дальше. Могу вернуться домой и жить с пьющей матерью. К тому же, Олег, скорее всего, тоже будет приходить часто, а может, и вовсе поселится с ней. Можно попробовать уехать в другой город, например, к тетке. Хотя видел ее лет десять назад, и не факт, что она примет меня. Решаю, что все же вернусь домой, для начала заряжу телефон, а то остается меньше десяти процентов, разведаю обстановку, а там уже разберусь на месте. Оплачиваю счет и неспешно выхожу из кафе, но тут же торможу и замираю на месте.
Мне навстречу идут Виктор и Белый. Они точно меня видят, Виктор машет рукой. Понимаю, что бежать некуда, враги слишком близко, решаю вернуться в кафе, но слишком поздно. Белый двумя шагами достигает меня и хватает за край куртки. Тащит в сторону, за кафе. Я иду сам и готовлюсь драться. Не собираюсь больше подставлять щеки или как там в библии предлагают. Мы идем дальше, проходим несколько дворов. Все это время никто не произносит ни слова. Вижу впереди гаражи и понимаю, что они ведут меня туда.
– Что вы от меня хотите? – спрашиваю громко, к удивлению голос не дрожит, хотя страх все еще клубится где-то внутри.
Белый толкает меня вперед, когда оказываемся спрятанными от чужих глаз.
– Да ничего не хотим, – тянет Виктор и усмехается.
Я выпрямляюсь, поправляю волосы, но они вновь падают на лоб.
– Ты мусор, – Белый плюет мне под ноги и глупо ржет.
Я не выдерживаю и прыскаю со смеху. Незнакомка писала, как смеялась, а мать злилась еще больше. Что ж, пора меняться. Не могу стать лучше, значит, стану намного хуже.
– Страх потерял? – продолжает наступать бугай.
– И не находил, – отвечаю дерзко и снова смеюсь.
Внезапно понимаю, что не боюсь ударов, не страшусь боли, ведь она приносит мне удовольствие.
Белый бросается ко мне и замахивается, чтобы ударить, но я отскакиваю в сторону, и он промахивается.
– Ванек, остынь пока, – говорить Виктор, – давно тебя не видно, Андрюх.
– Соскучился? – я натягиваю рюкзак на одно плечо и разминаю шею.
– Ты изменился, – он снова улыбается, – но все еще такой же прыщавый сопляк.
Я смотрю ему в глаза, не отрываясь, и не обращаю внимание на Белого. Хотя краем глаза стараюсь следить за его движениями, чтобы успеть снова отскочить.
– А ты своему отцу сможешь такое сказать? – задаю вопрос, который готовил для него уже несколько дней.
Улыбка тут же спадает с лица Виктора, он вытягивается и резко напрягается.
– Чего несешь? – его голос предательски срывается, а я ликую внутри.
– Тебе к психологу нужно походить, полечиться, бери пример с Белого, – продолжаю уже смелее, – мой-то отец хоть просто умер, а твой тебя бьет, кстати…
Приглядываюсь и замечаю, что у него из-под шарфа выглядывает синяк, тут же продолжаю, пользуясь их замешательством.