10 дней

Она сидит на краю кровати, Олег рядом, на ее лице улыбка.

– Ваш сын написал заявление, что этот мужчина вас избил, – механически проговаривает высокий полицейский, а тот, что ниже, продолжает молчать, окидывая комнату брезгливым взглядом.

– Нет, нет, что вы, – с натянутой улыбкой щебечет мать, а я непроизвольно открываю рот, – я упала и ударилась лицом. Сын просто не принимает моего нового мужчину после смерти мужа. По отцу скучает.

Я резко откидываюсь к стене и сглатываю. Мгновенно думаю, куда можно сбежать. Не собираюсь жить с Олегом, лучше пойду на вокзал и там на лавке переночую. Высокий продолжает расспрашивать мать и ее друга, низкий, достав планшетку с листком сероватого цвета, что-то быстро пишет.

Беззвучно ухожу в свою комнату, переодеваюсь, нахожу старенький рюкзак и складываю туда телефон, наушники и плеер, подаренный отцом на день рождения, прямо перед его смертью. Также складываю пакет с печеньем и блокнотом. Невзирая на полицейских, мать и Олега, обуваюсь, накидываю на себя куртку, из среднего ящика комода достаю конверт с деньгами – если правильно помню, там осталось около семи тысяч. Напоследок хватаю громоздкий зонт с деревянной ручкой, который когда-то принадлежал отцу, и ухожу, не оборачиваясь, не слыша, зовет кто меня или нет.

Сначала я шел просто вперед. Думал о матери, почему она связалась с этим упырем, почему оправдала его, выставив родного сына идиотом. Злился на отца за то, что бросил нас, умер так рано, оставив меня одного. Попытался раскрыть зонт, но клапан заел, и он не раскрылся. С размаху я лупанул зонтом об асфальт, всё своё раздражение выместив на последнем отцовском привете. Пружина, держащая фиксатор, внезапно сработала, видимо от удара, и зонт, словно гигантская птица, раскрылился, как будто перед полётом.

Стоя, как дурак, посередине тротуара под отцовским зонтом, я вспомнил про Санька и решил напроситься к нему переночевать, долго смотрел на экран телефона, но так и не решился набрать его номер, не захотел никого напрягать. Обернувшись, заметил лабиринт. В некоторых местах листва облетела, и в стенах образовался просвет. Прогулялся по лабиринту, дошел до того укромного места, и долго сидел на мокрой земле, поглаживая предплечье и представляя, что меня касаются хрупкие пальцы Незнакомки. Ненадолго погрузился в сладкую негу, смакуя каждое прикосновение к ране, чувствуя щекотку под ребрами. Потом поднялся и пошел дальше, осознав, куда мне нужно.

Сейчас уже полночь, я сижу под одеялом на узкой кровати в хостеле и сжимаю в руках голубой блокнот. Наконец безопасность, а я вот-вот начну читать о новом дне моей подруги. Сейчас ближе нее у меня нет никого, хотя все, что есть, это губы, руки и слова, написанные синей ручкой и вдавленные в белые листы. Как будто она хотела сохранить их, чтобы буквы не вырвались из объятий бумаги и не растворились в воздухе. Открываю на пятом дне, вижу в уголке узоры из ромбиков, квадратов и крестов. Отгоняю последние мысли об ужасном дне и начинаю читать.

Здравствуй, незнакомый человек! Сегодня я решила подарить тебе свой дневник. Надеюсь, что информация, которую я нашла, тебе как-то поможет в жизни. Я не знаю, девушка ты или парень, сколько тебе лет, чем увлекаешься и кого любишь…

В голове мелькает мысль «тебя», и внутри тут же что-то простреливает, а потом щеки заливаются кровью, становится жарко, и я откидываю одеяло в сторону.

«Тебя».

«Тебя».

«Тебя».

Слово бьет в голове, тянется бегущей строкой перед глазами, выворачивает наизнанку внутренности. Но при этом понимаю, что не хочу останавливать эти чувства, поэтому представляю губы, которые шепчут мое имя, тонкие пальцы, которые ласкают мое предплечье и скользят по ране, ненадолго прикрываю глаза, наслаждаясь, только спустя какое-то время продолжаю читать.

…но это и неважно. Вселенная выбрала тебя, а, значит, и я тоже. Надеюсь, ты не против, я буду называть тебя «странник» и подразумевать, что пол не важен. Да и ничего не важно, но об этом позже.

Сегодня я спала тревожно, часто просыпалась, но горел свет, обнажая каждый уголок моей комнаты.

Дежавю бывает около 5-6 раз на дню, дереализация (ощущение нереальности мира), о которой я писала ранее, происходит почти постоянно. Я уже и забыла, каково это полностью руководить собой. Кажется, что мой разум, то есть, я сама сижу глубоко в теле и лишь наблюдаю, как оно говорит с кем-то, ест, читает, гуляет с котом и так далее. Кстати, котик сегодня был особенно игривый, бегал, царапал диван, лез ко мне целоваться. Наверное, он единственный, кого я люблю и о ком хочу заботиться. Сейчас он лежит со мной на кровати и дергает лапкой, возможно, ему снится, как он бегает. Весь день я провела дома, за исключением выгула Митьки. Много читала, искала на просторах интернета информацию о голосе. В основном, пишут, что это галлюцинации, но я отдаю себе отчет и точно могу сказать, что он звучал в реальности. А потом случайно наткнулась на статью о матрице. Нет, не про фильм. Там пишут, что наш мир – это матрица, подобно компьютерной игре, а мы находимся в иллюзии, спим. Теперь все сложилось, голос говорил мне проснуться, а, значит, можно почти со стопроцентной уверенностью предположить, что мир действительно нереален. Я надеюсь, ты не решишь, что я сошла с ума, просто подумай объективно, сколько всего вокруг нас нелогичного и несправедливого. Люди ведут себя странно, законы природы не всегда работают. Многое невозможно объяснить научно, но теория о матрице закрывает эти сюжетные дыры. Задумайся, а завтра прочитаешь еще много всего интересного, но пока что я хочу пригласить тебя на встречу. Я хочу, чтобы ты нашел место, где можно хорошо разглядеть горизонт, а завтра утром пришел бы туда с дневником. Мы будем вместе наблюдать прекрасный и неповторимый рассвет, только я буду писать, а ты читать. Помни, что время нелинейно, нет ни прошлого, ни будущего, только здесь и сейчас, только ты и я в одной точке соприкасаемся душами. Буду ждать тебя завтра под первыми лучами осеннего солнца. До встречи, мой милый странник.

Прижимаю дневник к груди, сердце колотится, а по спине мечутся стаи мурашек. Обкусываю нижнюю губу, вновь и вновь представляя, как ее губы касаются моих и, кажется, я даже чувствую легкое покалывание на коже.

«Мой милый странник».

Перечитываю тысячу раз, ласкаю глазами и мыслями.

Вслух шепчу:

– Моя милая Незнакомка.

Думаю, какие у нее могут быть глаза. Наверное, зеленые или светло-голубые. Они точно особенные и неповторимые. Хочу представить ее внешность, но понимаю, что все не то. Так и засыпаю – в обнимку с блокнотом и с мыслями о моей милой Незнакомке.

Шестой день.

Вскакиваю резко, чуть не падая с кровати. Хватаю телефон и, щурясь, долго пялюсь в экран.

4:44 утра.

Будильник не поставил, потому что не заметил, как уснул. Смеюсь вслух, вспоминая сон.

Незнакомка стояла напротив и улыбалась. Она хлопала длинными ресницами, а глаза ее светились нежно-голубым сиянием. В руках она держала свой голубой блокнот и поглаживала корешок своими хрупкими пальцами. Она шептала, но сначала я не мог разобрать, а потом услышал «проснись», и тут же вскочил.

Собираюсь наспех, спускаюсь и бужу спящую девушку на ресепшене. Отдаю ключ, хотя у меня проплачены две ночи. Я смогу переночевать в спокойствии, но от семи тысяч осталось уже пять.

Иду в предрассветных сумерках, глубоко втягивая в себя утренний прохладный воздух. Рюкзак свисает с одного плеча, очки крепко держатся на носу, не сползая с сухой кожи. Еще вчера твердо решил не ходить в школу, хотя сегодня уже сомневаюсь, и только воспоминание о моих врагах убеждает, что лучше там больше никогда не появляться. Сделал бы что угодно, лишь бы никогда не переступать порог ненавистного мне заведения. Пока иду, думаю, пойдет ли мать на работу сегодня, а потом отгоняю мысли, потому что не знаю, что делать дальше.

Небо медленно светлеет, и я прибавляю шаг. Озираюсь по сторонам в поисках открытого подъезда. Когда нахожу, то ныряю в темноту и поднимаюсь на лифте на верхний этаж, но вход на крышу оказывается закрытым. Спускаюсь, бегом пересекаю несколько улиц и залетаю в еще один открытый подъезд, но и там вход на крышу закрыт. К горлу подступает тревога, что не успею, но внезапно понимаю, что оказался прямо перед своим подъездом. Так бежал, что не заметил, по какому пути следовал. Сначала замираю, и первое желание – развернуться и бежать прочь. Справляюсь с порывом и достаю ключ из кармана. Рука трясется, и я никак не могу унять эту дрожь. Сглатываю слюну и захожу в подъезд, медленно дохожу до лифта, а когда оказываюсь на верхнем этаже, с облегчением выдыхаю, хотя напряжение остается. Преодолеваю последний пролет, разглядывая граффити на стене: ярко-красная роза на голубом фоне. Сначала думаю, что это забавное совпадение, блокнот голубой, а на пакете роза, потом вспоминаю Незнакомку, она писала про матрицу. А может, она и права, весь мир нереален, всего лишь иллюзия.

Легонько толкаю деревянную, исписанную белой краской дверь, ведущую на крышу, и она без труда поддается. Яростный холодный ветер врывается внутрь и обдувает меня до дрожи. Все равно выхожу, немного жмурюсь и кашляю. Ступаю по крыше осторожно, небо уже окрасилось фиолетовым, а на востоке появилась тонкая желтая полоса. Сажусь у края, но ноги не свешиваю, потому что побаиваюсь высоты, рюкзак рядом, достаю блокнот и непроизвольно сравниваю его цвет с появившимся оттенком на небе вблизи горизонта. Но дневник Незнакомки светлее, скорее, как ее глаза, а рассветные краски пока что слишком темные.

Открываю на шестом дне и читаю медленно, постоянно кидая взгляд на медленно поднимающееся над горизонтом солнце, которое выполняет рутинную ежедневную работу, однако каждый раз делает это по-особенному.

Доброе утро, мой милый странник. Почувствуй меня, я тут, рядышком. Ты наверно сидишь где-нибудь на крыше? Я тоже.

Резко оглядываюсь, но рядом никого.

Небо уже окрасилось голубым, а на горизонте желтые и красные лучи. Они выбиваются будто из-под земли. Смотри скорее! Ты видишь? Слева цвет отливает нежно-розовым…

Я приглядываюсь, и действительно, как пишет Незнакомка, красный превращается в розовый. Невольно на секунду убеждаюсь, что она рядом. Я словно ощущаю ее присутствие. Потом решаю, что это матрица, которая просто повторилась, и удивляюсь, как Незнакомка смогла так точно рассчитать, что именно сегодня это произойдет.

Ты увидел, мой странник, и убедился, что время не имеет значения. И вообще ничего не имеет значения. Мы с тобой только что соприкоснулись в одной точке пространства, немного разорвали реальность, и ломаем чертову матрицу прямо сейчас. Я много уже прочитала, узнала интересные вещи, которые ты видишь каждый день, но не задумываешься о них. Реакции людей на ситуации в основном одинаковые, если ты кричишь, то и они кричат. Думаешь, я не права? Но ведь тот, кто молчит, просто кричит внутри, а не снаружи. Солнце уже выглянуло наполовину, оно такое оранжевое, как апельсин. Или как мяч, который был у меня в детстве. Вместе с этим шариком мир оживает, словно кто-то переводит выключатель в режим «on». Как нас учили в школе? Солнце – это звезда, огромный газообразный шар в миллионах километров от Земли. Но я прочитала, и это гораздо логичнее, что солнце – это просто большой светильник, отопительный прибор, который летает прямо над Землей. В это сложно поверить, но если почитать доводы альтернативных учёных, то ты во всем убедишься сам или сама. Давай теперь посидим вместе в тишине, посмотрим на солнце, а вдруг это последний закат в нашей жизни? И дело не в том, что смерть поджидает нас на каждом углу, а в том, что, возможно, мы закрутимся в повседневных делах и больше никогда не выберемся на крышу и не увидим розовые, красные и желтые лучи, не насладимся этим сиренево-голубым небом, таким невероятно прекрасным и невозможно настоящим.

Когда насладишься играми солнца вдоволь, переверни страницу, там продолжение.

Смотрю на горизонт. Все так, как описывает Незнакомка, и становится немного жутковато, откуда она могла знать? Всматриваюсь в солнечные лучи, к счастью, небо сегодня безоблачное, и я могу отчётливо рассмотреть каждый цвет. Сижу в тишине, только порывы ветра подвывают и посвистывают, и где-то вдалеке шумят проезжающие машины. Руки подмерзают, и я прячу их в карманы, а блокнот остается лежать на коленях.

Закрываю глаза и представляю ее рядом. Четко не вижу, лишь голубые глаза, чуть приоткрытые губы и хрупкие длинные пальцы, которыми она неторопливо ведет по предплечью. Вытаскиваю руку и закатываю рукав, глаза закрыты. Чувствую, как ветер касается раны и представляю, что это не ветер, а незнакомка проводит по ней языком, от запястья вверх к локтю. Резко выдыхаю, сглатываю, но напряжение не проходит. Уже сам глажу загрубевшую коркой рану, дрожу, но не от холода, а от трепета внутри, который разрывает грудь, выкручивает живот, щекочет сердце и ударяет в голову. Стискиваю челюсть и стучу зубами, а потом кричу, громко, хочу вместе с криком отдать этому рассвету всю боль, что скопилась внутри, ору, оглушая сам себя, молю солнце забрать мое горе, отчаяние, развеять по осеннему ветру тоску и печаль. Горло срывается, издавая хрип и кашель. Бросаю взгляд на руку и с ужасом замечаю, что содрал всю корку, и кровь сочится по руке. Вспоминаю Светку, и медленно, нерешительно, но все же веду языком по коже, слизывая кровь, удерживая в мыслях образ Незнакомки.

Потом спустя какое-то время вновь открываю дневник и переворачиваю на вторую часть шестого дня. Дрожь еще бьет тело, но голова прояснилась, а дыхание не такое сбивчивое.

Надеюсь, тебе понравилась наша встреча. У меня уже вечер, я только вернулась домой, положила Митьке покушать, и сейчас сижу за столом под светом лампы. Когда я пришла, маман снова отчитала меня. Я даже не слушала ее. Смотрела и улыбалась, моя голова разболелась, но я выдержала и промолчала. Надо было видеть, как она бесилась, задавала всякие вопросы, но я лишь кивала, чем вызывала у неё еще больший гнев. Под конец я даже рассмеялась, а она сорвала голос от ора. До сих пор смешно. Какие они жалкие, и мать, и отец, мнят из себя черт знает что, думают, что самые умные, что все знают, уверены, что раз выродили меня, значит, я им что-то должна. Пусть горят в аду, я им ничего не должна, и они не получат мою жизнь. Знаешь, я прочитала сегодня размышление одного философа о свободе. Ведь у нас нет ничего, кроме нее. А окружающие упорно пытаются забрать последнее. Ты скажешь, а как же надежда? Она всегда остается. Но я тебе отвечу. Надежда – это иллюзия, которая связывает нас, забирает и сковывает нашу жизнь. И я решила. Да, сейчас твердо решила, что верну свою свободу, освобожусь от оков, разобью иллюзию вдребезги и вырвусь из плена матрицы. Мне осталось все хорошенько продумать, чем завтра и займусь. Я теперь не боюсь теней, мне не страшно слышать постоянный шепот над ухом, они не враги, они лишь хотят помочь, а настоящие враги вокруг нас. Мой милый странник, неужели вокруг тебя нет тех, кто всеми силами давит на тебя, забирает энергию, уничтожает жизнь, отбирает глоток свободы? Скажешь «нет», и я не поверю. Представь, что все исчезает, только представь, как вдохнешь глубоко и свободно, как твоя душа полетит, куда захочет, без чужих указов и мнений. Я сделаю все, чтобы освободиться, завтра продумаю каждую мелочь, но это завтра. А сегодня я ложусь спать в полной темноте, не страшась и не переживая, они укроют меня и сберегут. Хорошего дня тебе или вечера, пусть твой путь озаряется рассветными лучами любящего солнца, и пусть он будет не напрасным.

Перечитываю и никак не могу понять, к чему ведет Незнакомка. Я почти физически чувствую ее страдание, а потом оно будто сменяется на эйфорию. С одной стороны, каждое ее слово попадает в яблочко, но с другой, как будто что-то я упускаю, какое-то звено, которое не дает увидеть полную картину. После нескольких прочтений решаю, что она собралась сбежать в другой город, а потом, возможно, и в другую страну. Наверное, она оставила пакет и сбежала, а, значит, я смогу ее найти. В любом случае я попытаюсь это сделать.

Солнце уже поднялось над горизонтом, однако теплее не стало, октябрь холодный месяц, скоро зима, все укроется белым. Я люблю зиму, нравится смотреть на морозные узоры на окнах, слышать хруст снега под ногами и вдыхать ледяной воздух. Но самое прекрасное – это холодные звезды зимней ночью, они сияют ярче, чем летом, словно хотят сами согреть землю, раз солнце не справляется.

Встаю нехотя, но руки и ноги окоченели, нужно поскорее попасть в тепло. Выхожу на моём этаже, и вот я уже стою перед дверью своей квартиры. Мнусь, держу ручку, но войти никак не решаюсь. Вдруг слышу голос мамы, хриплый, окончания слов проглатывает, растягивает буквы. Она пьяна, а ведь сегодня понедельник, значит, на работу не пойдет, ее уволят и все, жить будет не на что. Подскакиваю и убегаю на улицу. Там замираю, озираюсь в панике и решаю бежать дальше, в центр, в лабиринт. Отчаяние накрывает с новой силой, не сбавляю скорость, пока не начинаю чувствовать металлический привкус во рту. До лабиринта уже дохожу быстрым шагом, останавливаясь перед входом.

– Андрюх, у тебя все нормально? Привет, – знакомый голос заставляет вздрогнуть и резко обернуться.

Санек стоит совсем рядом и широко улыбается, напрягая пухлые щеки.

– Ты чего не в школе? – почему-то спрашиваю я.

– У нас была пожарная тревога, прям на первом уроке, ну вот мы и решили после эвакуации больше не возвращаться, – беспечно отвечает он и оглядывается.