Четыре угла

– Давайте посчитаемся! – закричал Риц.

Чудок перестал отрывать от себя Кабачка, все замерли и вопросительно посмотрели на пришельца.

– Посчитаться – это решить поговоркой или короткой игрой, кто начнет игру. Смотрите, – и Риц вспомнил детскую считалочку и пальцем указал на Холмана. – Холман начинает.

– Но! – и Кабачок хотел что-то сказать, но остановился, поняв, что Чудоку это не нравится еще больше. – Хе, хрю, Холман начинай.

У Холмана вообще нет рук, а на копытах он ходит, как настоящая лама. Не то что этот Кабачок, что ходит на задних копытах. Чем кидать вспыхалку Холману? Он кидал их ртом. Взял камень, встал за начертанную на песке линию и плюнул. Камень упал совсем рядом с костром, но отскочил и вылетел за пределы площадки у пещеры. Вспыхнуло где-то внизу, вдали.

– Ха, смотри, как надо! – Кабан кидал вторым вспыхалку. Он прицелился, покачал камень и случайно уронил его рядом с собой. Раздался визг испуганного поросенка. И бух! Вспыхалка вспыхнула в воздухе, пока отскакивала в сторону костра. Очков за такое присуждают меньше, чем в случае у Холмана.

Чудок бросал камень третьим. Он молчаливо и сосредоточенно встал за линию, прицелился, попал левее костра, но камень отскочил и угодил прямо в пламя. Чудок лидировал. Наступила очередь Рица. Молодой человек размял руки, плечи, сунул руку в сумку Кабачка. Достал вспыхалку и бросил ее дальше костра. Казалось, всё проиграно. Но нет! Вспыхалка вспыхнула и камень угодил прямо в костер.

– Кажется, у нас новый претендент на звание титана. Да, Чудок? – издеваясь, сказал Кабачок, желая разозлить друга.

– Ну какой же Герман титан? Так, титанчик.

С этой фразы началась борьба Чудока и Германа за звание титана. Человек уступал опыту, но подкупал уверенностью и точностью бросков. Удача была на его стороне.

Вернулся дождь. С каждой минутой он усиливался, и костру было все сложнее поддерживать огонь. Из игры выбыли Холман и Кабачок, которые уже умоляли двух азартных друзей, промокших до нитки, вернуться в пещеру.

– Костер сейчас потухнет! Нет смысла играть. Чудок, Герман, пойдемте! – Кричал Кабачок из пещеры, пытаясь пробить голосом звуки разбивающихся о землю капель, шум которых заволок всё вокруг.

Но Чудок и Герман не останавливались. Они отошли от костра уже на десять метров в темноту ночи. Последний раунд. Чудок бросает вспыхалку, она падает далеко от костра, будучи сбитой дождем, затем вспыхивает и улетает прочь. Если Герман сможет справиться с волнением и обстоятельствами, он может избежать такого же неудачного броска. Человек прицелился и бросил вспыхалку. Она упала возле тех камней, через которых перелезали они с Окалой, потом вспыхнула, и камень прилетел прямо в костер. Победа! Герман Риц выиграл Чудока великолепного.

– Титан! Я новый титан! – Герман прыгал от радости и счастья. Почти детская забава вернула забытое отстранение от взрослой жизни.

Чудок был побежден, но не сломлен.

– В следующий раз ты проиграешь и вернешь мне мой титул.

Ветер подбрасывал волосы Германа вверх, превращая их в самостоятельные фантастические существа, исполняющих какой-то свой непонятно смешной танец. А дождь уже намочил и одежду и ноги, но ему было все равно. Он шел в сторону пещеры, хлюпал ступнями и глупо улыбался. И если бы он был в мире людей сейчас, ему было бы всё равно, что это кому-то не по душе и ему было бы хорошо, если кому-то стало бы легче от его улыбки. Да, он улыбался в непогоду, весь мокрый от дождя, с растрёпанными волосами! И что? Просто он почувствовал себя ребёнком, который напрыгался в луже, побрызгался водой и стоит довольный, не зная, будет его ругать или над ним смеяться мама.

Обогревшись у костра и уснув, Герман проснулся утром сухим, свеженьким, почти чистым и счастливым. Он сразу посмотрел в небо и пробивающиеся сквозь дождливые тучи лучи солнца.

– Хорошо, что ты уже проснулся. Чудок не хотел уходить не попрощавшись. – Сидя на бревне, сказала Окала.

Герман потер лицо кулаками, зевнул и удивленно, но сонно спросил:

– Прощаться?

Герману дали несколько минут, чтобы он умылся, окончательно проснулся и выпил горячего сока, заменяющего, по видимому, чай мира людей.

– Герман, я был рад познакомиться с тобой. Уверен, наши дороги еще переплетутся. Но сейчас я ухожу, моя жизнь – путь. И этот путь точно приведет меня к тебе в скором времени. Не прощаюсь, но желаю лучшего.

– До встречи, Чудок. – Герман и Чудок обнялись на прощание, и клюволиций в своем черном длинном пончо отправился вдаль, прикрыв голову чем-то, напоминающим зонт.

Дождь заволок всё вокруг: дороги, ноги Германа и его сердце. Чудок уходил весь в черном с таким же цветом «зонтом» над головой, и его силуэт искажала дождливая погода. Вдруг стало немного грустно и даже одиноко, не мог Риц и подумать, что такое глубокое впечатление произведет на него тот, с кем он никогда не виделся и с кем будет редко видеться впредь. Печально всё это, но становится легче от одной мысли: «но он же вернётся через год, два или три, но вернётся. И тогда станет ясно, кто истинный титан, а кто всего лишь титанчик». Уже тогда Герман чувствовал, что знакомство с Чудоком не ограничится одной встречей, но размышления на эту тему не возникли.

Окала коснулась пальцами правой руки ладонь левой руки Германа и взглядом указала влево. Нужно было двигаться дальше, посмотреть другие места мира любви и счастья, понять, что каждая из локаций – самостоятельна. И если тут сейчас тепло и встает солнце, то в другом месте всегда ночь и идет снег. Контрасты природных особенностей и построек выдают в этом мире его стремление к гармонии, стабилизации неровностей, приносящих людям неудобства. Если в одной локации тебе жарко, то в другой будет прохлада или даже зимний холод. Не любишь затянувшийся дождь? Ступай в другое место, где светит солнце, лучами прожигающее траву. Мир любви и счастья дает шанс почувствовать себя в «своей тарелке» благодаря внутреннему многообразию.

Герман опечалено шагал за Окалой, смотря себе в ноги. За спиной у них осталась опустевшая пещера Инфаро, в которую Кабачок и Холман намерены были вернуться не раньше, чем через несколько дней. Что происходило вокруг во время движения, Герман не видел и не ощущал, пока не почувствовал наступающую прохладу. Студеный ветер насыщал кожу человека холодными мурашками, на руки начали медленно приземляться замершие капельки воды, а затем и мельчайшие крупинки снега. Герман поднял голову и увидел, как чистое голубое небо плавно переходит в тучами покрытое ночное пространство. Вдруг, послышался хруст под ногам. Снег под тяжелым весом человека терял свою воздушность и приминался, издавая звуки. Риц заулыбался.

– Хрустит! Окала! Это же снег! Он хрустит! – смеявшись, прокричал впереди идущей Окале Герман. Он начал кружиться, медленно переставляя ноги и вслушиваясь в снежные хрусты.

Потемнело. Молодой человек отвлекся от забавы и направил свой взор вперед, там была ночь, осыпаемая белыми крупными хлопьями снега. «Интересненько». И Риц решил посмотреть за спину. «Везде ли настала ночь? Не могли же мы так долго идти сюда». Обернувшись, пришелец увидел вдалеке сияющее теплым светом солнце.

– Окала! Окала! Ты это видела? Тут ночь и снег, а там лето и солнце! Поразительно. – Герман встал с удивлением, проговорив это и не закрывая рот от восхищения.

– Да, Герман. Видела. – Окала остановилась, дабы дать человеку насладиться противоречивостью и сочетаемостью локаций этого мира.

Повертев голову взад и вперед, осматривая мельком то снег в ночи, то дневное солнце, пришелец издал радостное «Эх!» и двинулся к Окале.

– Можем идти дальше.

– Точно? Мы можем еще постоять.

–Точно. Если я удивлен этому, то представляешь, как могу еще удивиться? Жду с нетерпением. Отправимся же в путь дальше. – Позабыв о недавней печали, направился к собственному счастью радостный Риц.

Ночь совсем поглотила Окалу и пришельца. Герману стало сложно различать предметы, ему не хватало хотя бы небольшого источника света. И вдруг по обе стороны от тропинки зажглись уличные фонари, лампочки которых были накрыты стеклянными ажурными плафонами, окруженными металлическими извивающимися прутьями в форме ветвей лиственных деревьев. Крупно падающие белые хлопьями снега, блестящие от света стоявших через каждые два метра фонарей, посыпались еще быстрее. Ветер подхватывал их и нёс по воздуху, кружа и сея повсюду.

– Вот бы ветер дул не так сильно! – закричал Герман Окале, морщась от порывов ветров и быстро разбивающихся об лицо снежинок.

И ветер затих.

Снежинки медленно сыпались сверху в низ, мерцая от огней фонарей разными красками. Заблестело все пространство вокруг. Земля сияла, пополняясь свежим белоснежным снегом, а воздух прорезал блеск еще не упавших замерзших кристаллических капель. Изо рта Германа выходи густой хорошо видимый пар, его тело ощущало приятный освежающий холод, а голова покрылась снежной «шапкой». Из под ног продолжался издаваться хруст.

– Стой, Окала! Я хочу кое-что сделать. – Герман встал на месте, дождался, пока его спутница услышит его слова и, повернувшись к нему, посмотрит на него.

Риц сошел с тропинки, прокладываемой впереди идущей Окалой, и зашагал в левую сторону, обходя фонари. Зайдя за фонари, Герман встал лицом к Окале и упал спиной на воздушный и мягкий снег. Человек почувствовал, как лежит в облаке, прохладой обнимающем спину. Риц развел руки по сторонам, раздвинул ноги и начал делать «снежного ангела». Раздался человеческий смех.

– Ещё снега! Больше снега! – вознеся руки к небу, прокричал Риц.

Окала засмеялась в ответ.

– Сейчас бы еще встать, чтобы не повредить мое творенье! – Где-то из под снега, закрываемым впереди стоящими сугробами, прозвучал голос юноши.

Герман вскочил на две свои ноги, посмотрел вниз влево, вниз вправо, поднял голову и шагнул аккуратно вперед.

– Окала, подойди, посмотри!

Не собираясь противостоять, Окала подошла к пришельцу. Он гордо смотрел вниз, показывая правой рукой на снежного ангела.

– Я тоже могу так сделать? – восхитившись, спросила синекожая спутница нашего героя.

– Конечно! Просто нужно лечь в снег, развести ноги и руки в стороны и махать ими. Вот так. – И дурачась, человек вновь упал на спину в снег, собравшись сотворить еще одного «ангела».

Окала взяла пример со своего человека и рухнула в снег, подняв за собой маленькую метель из гонимых ветром ввысь подлетевших снежинок. Через пару секунд она встала, сделала шаг вперед и позвала Германа. Он посмотрел вниз и увидел самого прекрасного тонкого, аккуратного снежного «ангела» в своей жизни.