Абсолют в моём сердце

Мама, как всегда, вовремя. Заспанная, в пижамном одеянии, слегка растрепанная и пахнущая кремом для лица. С детства обожаю этот запах – запах мамы. Эштон, похоже, тоже от него тащится, судя по выражению его лица. Встаёт, замотавшись в простыню, и с ангельской улыбочкой строит из себя пай-мальчика:

– Не нужно, Лера, я сам всё поменяю, спасибо!

– Ещё не хватало, чтобы ты больной и с температурой бельё менял!

– Уже всё в порядке, больше нет температуры!

Мама тут же кладёт на его лоб свою ладонь:

– И впрямь нету! Перегорел ты, видно, за ночь. Но горел хорошо, перепугал меня насмерть!

А Эштон блаженно прикрывает глаза… и мне это не нравится! Эй! Это моя мама!

Глава 7. Клик-клик

ZAYN – Dusk Till Dawn ft. Sia

Утром мама как ошпаренная носится по кухне – опять опаздывает.

– Мам, у тебя же по вторникам вроде нет занятий! – тяну сонно.

– Пора экзаменов началась, дочь! Не долго тебе расслабляться осталось – скоро узнаешь, что это такое! Правда, Эштон?

Эштон в отцовской футболке и его же батнике с надписью GAP посередине мирно восседает на мамином любимом месте – кофейном диванчике у самой стеклянной стены. Кофейном не потому, что дизайнер задумал его цветом кофе с молоком, а потому, что мама любит в этом месте пить кофе и проверять свои контрольные. На самом деле, там два кофейных дивана, стоящих друг напротив друга, а между ними уютный деревянный стол. Это особенное место – место для двоих. Для мамы и Алекса. Если вдруг проснуться пораньше, то можно застать их ежедневную идиллию, ставшую традицией: каждое утро они проводят вместе и наедине 30 минут. Пьют кофе, обсуждают планы на день, иногда как дети держатся за руки, но чаще просто целуются. Мы долго ждали момента, когда же им надоест, но так и не дождались. Похоже, они собираются целоваться до самой смерти!

Фокус в том, что кофейные диваны как-то сами собой, по умолчанию, стали неприкасаемыми для всех остальных домочадцев. Абсолютно все почувствовали энергию этого места, места только для двоих.

И вот Эштон… Сидит себе, как ни в чём не бывало, на мамином месте. Сажусь напротив него на диванчик Алекса.

– Доброе утро!

– Привет.

– Как самочувствие?

– Уже лучше, спасибо.

Тут замечаю в глазах больного тень подозрительной иронии. Эштон любуется нашим видом на залив, жуёт свой блинчик с вишней – мамино фирменное блюдо, и едва заметно улыбается.

– У вас красивый дом и в очень живописном месте. Наверное, лучший из всех, что я видел, внезапно сообщает.

Мама тут же отвлекается, останавливается на несколько мгновений, на лице её озабоченность сменяется мечтательной улыбкой:

– Дом… да, дом у нас замечательный. Твой отец построил его, когда был совсем юным. Двадцать пять ему было. Он хотел, чтобы здесь поселилась его семья, росли его дети… так и вышло, в итоге!

– Вообще-то, ему было двадцать шесть, и этот дом он построил лично для мамы, хотел сделать ей подарок, но она не пожелала даже взглянуть на него.

Эштон напрягается, лицо его выражает крайнее удивление и странный испуг.

– Ой, ну всё! Я в университет опаздываю, – мама срывается в сторону гаража, а я чувствую себя виноватой!

– Мамуль, прости! Ну, прости, пожалуйста! У тебя были очень веские причины, я знаю! – кричу ей вслед.

Догоняю её уже практически у двери в гараж, и с ужасом замечаю, что она плачет.

– Мам, ну что ты, прости меня, дурочку! – обнимаю её и начинаю слезоточить сама.

– Всё в порядке, Сонь, ты тут не причём. Мои ошибки, мои боли.

– Алекс сказал, что если бы не твои ошибки, не было бы меня. Так что с моей колокольни ты всё делала правильно!

– Конечно, правильно, дочь. Слушай, а ты почему в школу не собираешься?

– Мамуль, можно я останусь сегодня? В школе сейчас перед праздниками одна фигня, я от скуки с ума там схожу. Может, лучше мне дома побыть? За Эштоном присмотреть? Вдруг он разболеется снова? А я ему таблетку от температуры дам!

Мама улыбается, часто моргая ресницами, чтобы от слёз тушь не потекла.

– Ясно всё с тобой. Ладно, оставайся, только будь умницей! Я Лёшку в девятнадцать родила, ты даже не представляешь себе, насколько рано это было! Чуть не померла от напряжения! Помни об этом!

– Ну, мам, ну ты что?! Ты что такое говоришь! Я что, совсем, по-твоему, того! Без мозгов?

– А мозги тут ни при чём – не они в этом деле всё решают, и я тому прямой пример. При всём уме разума не хватило!

– Не переживай, папа провёл полный ликбез, включая методы и методики предохранения. Но ты работай спокойно, мне они не понадобятся, по крайней мере, сегодня точно!

Мама улыбается, нежно целует в щёку:

– Ты умница у меня!

Эштон задумчив и неподвижен всё в той же позе у окна на мамином кофейном диванчике.

– Ты знаешь, как называется место, на котором ты сидишь?

– Как? – спрашивает, не поворачивая головы.

– Кофейные диваны Леры и Алекса. Они тут пьют кофе и воркуются.

– Что делают?

– Воркуются. Ну знаешь, как голуби, клювиками. Это их место, мы сюда никогда не садимся.

– Понял.

– Кофе будешь?

– Да, пожалуйста.

– Тебе с сахаром и молоком?