Игры на раздевание

– Буду.

А куда мне деваться, если ничего другого не предложили?

– Что ты обычно ешь на завтрак?

– Хлопья, как все, только с молоком. Фрукты ещё.

– Какие?

– Любые. Просто фрукты.

– Яблоки?

– Можно и яблоки.

Он кивает, откладывая часть клубничного йогурта в мою тарелку:

– У меня сегодня только клубничный, у тебя нет аллергии?

– Я люблю клубнику. Аллергии у меня совсем нет.

– Это отлично, – кивает.

Затем включает новостной канал, и мы синхронно проваливаемся в хронику мировых и местных Ванкуверских событий.

– Ты обычно чай пьёшь или кофе? – спрашивает, не глядя.

– Кофе.

– Хорошо. Хочешь попробовать чай с мятой? Я завариваю только свежие листья – утром пьётся приятно и полезно ещё.

– Попробую.

– Отлично.

Снова это отлично.

Вдруг обнаруживаю его в прихожей зашнуровывающим шнурки на кроссовках:

– Я на пять минут: мята закончилась, магазин недалеко.

Бегу вслед шнуровать свои:

– Я с тобой.

И прежде, чем он успевает возразить, объясняю:

– Не хочу оставаться в чужой квартире одна.

На лестнице его спина загораживает мне весь обзор, и я, подскакивая вслед за ним, как Пятачок вслед за Винни, усердно пытаюсь понять, достаю ли макушкой хотя бы до его лопаток.

По дороге мы больше молчим, изредка поглядывая друг на друга, и его взгляды сосредоточенные, серьёзные, но не злые. В Воллмарте находим мяту, по пути к кассам заходим в фруктовый отдел и набираем яблок и клубники.

– Я думаю, сегодня пообедаем где-нибудь в хорошем месте, а вообще, чем ты питаешься в течение дня?

– Чем получится.

– А точнее?

– Если есть выбор, покупаю овощные салаты, а если дома – готовлю их сама.

После этих откровений мы направляемся в соответствующий отдел:

– Бери, что нужно, – командует.

И к фруктам добавляются овощи, причём мой спутник внимательно изучает всё, что я кладу в корзинку.

– Ты – настоящее травоядное! – комментирует с улыбкой.

И я снова не знаю, как реагировать:

– Спасибо.

– За что спасибо?

Силюсь придумать адекватный ответ, перебираю в голове уроки о юморе и его уместности, в итоге пожимаю плечами:

– За слова?

Странное дело, но мой ответ его полностью удовлетворяет. Он довольно кивает, добавляет к покупкам коробку булочек с карамельной начинкой и примерно фунт желейных медведей. Надо сказать, в магазине я предположила, что медведи и булочки предназначались Марине и Дженне. Оказалось, этот парень размером с гору Гроус – сладкоежка. Пока коробка булок исчезала в его утробе, он десять раз поинтересовался, не желаю ли я попробовать эти «восхитительно нежные и в меру сладкие булки без красителей, консервантов и искусственных вкусовых добавок». Невзирая на все мои «нет» он всё же оставил две штуки с комментарием:

– Я всей душой за здоровое питание, но мне слишком сложно накормить себя одной только травой. Поэтому допускаю некоторые послабления, – подмигивает.

Мы, двое совершенно чужих людей, в этот со всех точек зрения неловкий и неуклюжий момент, ещё не знаем, что годы спустя приучим друг друга не только к овощам и сладкой выпечке, но и ко многим другим вещам. Что всё, что было до этого дня индивидуальным, станет «нашим». В тот момент, единственное, что мы оба ясно и чётко понимали, это то, что следующую ночь хотим провести вместе:

– Ты останешься? – спрашивает, словно невзначай, допивая свой мятный чай.

Чай мне понравился, и квартира с длинными узкими окнами и панорамным видом на залив теперь ассоциировалась не с унижением, а с согревающей мятой:

– Останусь.

– Работаешь сегодня?

– По субботам мало пациентов, Соната справляется сама.

– Отлично. Я тоже сегодня свободен. Тогда, может, сходим в кино?

Я слишком долго размышляю над тем, как правильнее отказаться от предложения, как вдруг он выручает сам: