Ужасные невинные

– Головы она тоже разбивает.

– Откусывает. Ты забыл.

– Неважно. Разбивает, откусывает – и это не метафора.

– Откусывает, как самка богомола? Во время траха?

Жан-Луи морщится. «Трах» в его словаре синонимов (33 750 слов, включая артикли, составитель – Мод) отсутствует по определению.

– Откуда у тебя эта фотография? В прихожей, там, где богомолы?

– Подарок.

– От нее?

– Нет. От одного парня, фотографа. Ее он тоже фотографировал.

Я до сих пор не уверен, об одной ли девушке мы говорим. Но пока все сходится – помертвевшее лицо Жан-Луи, когда я впервые упомянул о Тинатин, описал ее. Должно быть, мое лицо выглядело не лучше при встрече с ней.

– Вот как? Может, спишешь его адресок?

– Зачем?

– Хочу поговорить с ним, если уж из тебя ничего не вытянуть.

– Думаю, тебе вряд ли удастся поговорить.

– Это почему же?

– Его нет. Он погиб в прошлом году. Несчастный случай на горнолыжном курорте. Где-то в Австрии. Его накрыло лавиной.

Погиб. Отлично. Одним конкурентом меньше.

– И как его звали?

– Илья. Илья Макаров.

– А снимки на камине? Тоже его?

Мне не нравится физиономия Жан-Луи, определенно. Хотя упоминание о каминных ландшафтах не вызывает у Лу той бурной реакции, какую вызвало упоминание о Тинатин: всего лишь легкая, запутавшаяся в бороде улыбка превосходства – как будто он уже успел посмотреть новый опус Ромера, а я этот опус прощелкал.

– Нет. Не его. Вырезал из журнала «Вокруг света». Люблю пейзажную лирику.

В пустой комнате Жан-Луи ни ножниц, ни журналов не просматривается, очевидно, все это добро спрятано в кладовке. За закрытой дверью.

Добраться до нее мне так и не удается, как не удается добраться до откровений о Тинатин. Все заканчивается сосанием пива на кухне, с шаткого табурета, на котором я сижу, хорошо видны богомолы. Временами мне кажется, что картинка оживает, лапки самца дергаются в конвульсиях – с его точки зрения смерть фотоохотника на австрийском горнолыжном курорте вовсе не кажется случайной. Если у самцов-богомолов есть свой бог, он наверняка этому посодействовал.

Вот что напоминает мне фактура стен в квартире Жан-Луи:

скорлупу грецкого ореха.

Внешнюю ее сторону, внутренней я никогда не видел.

…Пи перекатывает орехи в руке, подобно китайским шарикам с драконами. Или с заезженным символом инь-ян, единственная разница – орехи не звенят.

– …Вчера мы были с ним в стрип-клубе, – Яночку распирает от желания рассказать о вновь обретенном мачо. – И для нас исполнили приватный танец. Правда, романтично?

– Безумно романтично, – поддакивает Пи. – Я бы тоже исполнил для тебя приватный танец.

– Ты совсем не в моем вкусе.

– А я, милый?..

Лора, мастер провокаций, гений эпатажа, с традиционным гермафродитским «милый», с традиционным похлопыванием ладонью по первой подвернувшейся щеке, зачем Лора делает это? Туповатая секретарша влечет Лору не больше чем памятник миноносцу «Стремительный», сюжет с ней не наскребет и двух строк в «Live:-):-) journal», намедни почесала за ушком юзеру xochu macho. юзер xochu macho кончила. Не единожды. Йоу!

Да. Если бы секретарша Яночка завела страничку в «ЖЖ», она назвалась бы xochy macho. Непременно. Юзер xochu macho в отчаянии ищет юзера xyj-navzvode. юзеруреасе-да! просьба не беспокоить и не бросать пакости в почтовый ящик. 7 comments от юзеров lele putin. zhopa. яйго Napoleona.

– …А я, милый?

– Ну Лора… Как ты можешь?..

Исчерпывающий ответ, Лора отделяется от нашей группы (один несчастный влюбленный, один секс-мутант и одна дурочка с переулочка), я вижу ее спину и надпись на футболке:

«J’embrasse Pas».

Понятия не имею, как произнести это вслух. Я догоняю Лору у дверей в дамский клозет, за которыми она оперативно скрывается. Плевать.

– Лора!

– Ты спутал дверь, милый, – Лора даже не оборачивается. – Отхожее место для кабальерос напротив.

Надпись на Лориной футболке влечет меня непреодолимо.

«Загляни в наш чат “J’embrassePas”, и ты узнаешь такое, что навсегда изменит твою жизнь. Ты уже никогда не будешь прежним. Если в твоей жизни произошло что-то важное – загляни!!!»

Медленно, очень медленно я приближаюсь к стоящей неподвижно Лоре и кладу обе ладони ей на спину.

– Что здесь написано, Лора?

– Где?

– У тебя на футболке.

Стриженый затылок Лоры, изученный мной еще в «Порше» – во всех подробностях и тектонических разломах, – стриженый затылок совсем рядом.

– Жембресс пас.

Мои губы уже в разломе, даже альпинистского снаряжения им не понадобилось.