Колючий иней

А вот Севал был главой самого многочисленного клана, и с каждым годом он расширял свои границы, что, конечно, не могло не раздражать всех остальных. Сейчас, по коротким сведениям, что мне удавалось подслушать, он усиленно вытеснял отшельников из их леса. Кого-то переманивал в свой клан, а кого-то просто выдавливал с насиженных мест. В отличие от Мака он не старался создать одно поселение. Наоборот, распределял своих людей, давая им свободу, но в то же время всех контролируя.

Викар, сосед Маквела, держал нейтралитет и ни с кем не объединялся. Никто толком не знал, как он относится к действиям Севала и на чью сторону встанет.

Скорее всего, Совет будет интересным, и, возможно, мне стоит рассматривать его как шанс узнать что-то новое. Но не давало покоя случайно услышанное когда-то в столовой. Севалу планируют устроить там ловушку, а мне очень не хотелось при этом присутствовать.

Встала необходимость выбирать чью-то сторону. К Севалу я испытывала иррациональную симпатию. Может, потому что он спас меня? Обогрел своим теплом, и это стало самым ярким воспоминанием на этой планете. Или, может, слишком привыкла к его куртке, что каждую ночь согревала меня?

Сложно было судить, но я старалась не обманываться на его счет. Я не знаю, что бы он сделал со мной после спасения. Поэтому никак не могла определиться с отношением к данной ситуации. Видеть его подлое убийство не хотелось, но с другой стороны, если он захватит Маквела, что тогда будет со всеми нами? Со мной? Сейчас я пока в безопасности, кое-как устроена. А что будет потом?

Решив не мучить себя и отложить этот вопрос, я занялась своей безопасностью. В последующие дни я была очень аккуратна, ожидая от Линды ответных действий. Она явно не из тех женщин, что молча отходит в сторону и уступает свое место. Я была очень осторожна, но недооценила ее коварство. Сильно недооценила.

Глава 8

Ринора

Когда до Совета оставалось всего четыре дня, я, как всегда, возвращалась из мастерской, но у своих комнат недоуменно застыла. Дверь была открыта, а внутри царил полный бардак. Все те немногие вещи, которыми я обзавелась, были разбросаны и вывернуты. Здесь явно что-то искали.

Слегка помедлив, вошла внутрь и осмотрелась. В комнате находились Маквел, пара мужчин и Огха.

– Мак, что происходит? – испуганно спросила я.

– Это ты мне скажи, Ринора, – ответил он, поворачиваясь ко мне.

Ринора? Он меня так почти никогда не называл. Значит, дело плохо. Стало немного страшно, но я не показала виду.

– Не понимаю, о чем ты? – почти шепотом спросила я.

– Вот об этом, – сказал он, протягивая мне несколько пустых деревянных бочонков.

Они были размеров с мой кулак, и я знала, что в них хранят ценный сок дерева исму, собранный во время цветения. При длительной варке он превращался в сладкую терпкую массу, напоминающую мед. Это редкое лакомство держали под замком в кладовой, и я совершенно не понимала, откуда оно появилось у меня в комнате.

– Хочешь сказать, что не знаешь, откуда они у тебя? – спросил Мак.

– Не знаю, – честно ответила я. – Они в кладовой хранятся. Как бы я их оттуда взяла?

– Возможно, с помощью этого?

И он продемонстрировал мне новенький блестящий ключик, который извлек из-под моего матраса. Я видела его в первый раз, о чем незамедлительно сообщила Маквелу.

– Один из кузнецов утверждает, что ты просила его сделать. Он не знал, для чего именно тебе понадобился ключ, но спорить не стал. Есть еще свидетели, которые видели тебя ночью около кладовой. И это не один человек, Рин.

Нервно сглотнула, понимая, что как бы я ни кричала о своей невиновности, мне не поверят. Поэтому спросила, чувствуя бегущую по спине струйку холодного пота.

– Что меня ждет?

– Двадцать ударов плетьми прилюдно, ночь в камере и твои извинения перед всеми членами Дома. Ты украла у каждого из них. А сейчас сиди здесь и никуда не выходи. Вечером за тобой придут.

Я прикрыла глаза, скрывая ужас, обуявший меня. Двадцать ударов! Я их не переживу.

– Мак, – тихо позвала я его, когда экономка и мужчины уже вышли, а он стоял на пороге. – Я этого не делала.

Почему-то было важно, чтобы он мне поверил. Он оглянулся и пристально посмотрел мне в глаза.

– Ты можешь доказать, что не крала?

Отрицательно покачала головой.

– Как видишь, есть люди, способные подтвердить обратное. И весь Дом уже знает о твоем поступке. Я не могу это замять. Ведь если я прощу тебя, то каждый решит, что может делать, что захочет, не боясь наказания. Я должен показать, что для меня все равны и даже моя любимица не избежит наказания.

Закусила губу и опустила голову, понимая, что мне нечего сказать. Я опять буду наказана без вины. Еще и послужу наглядным примером непредвзятости Маквела.

– Рин, лучше я накажу тебя сам, иначе это сделают другие. Поверь, тебе это не понравится гораздо больше.

Он вышел, закрыв за собой дверь. А я осталась стоять в развороченной комнате, пытаясь справиться со злыми слезами, щипавшими глаза.

Не нужно даже гадать, кто мог это устроить. Падлюка! Таким мерзким способом решала избавиться от меня. Опять накатило чувство бессилия и несправедливости. Что я могу сделать, находясь в таком положении? Убежать? И тем самым подтвердить свою вину? А потом умереть, скитаясь по этой планете? Отказаться принять наказание и кричать, что я не виновна? Глупо.

За меня никто не заступится. Я здесь чужая, и все уверены в моей вине. Остается только одно: молча и достойно перенести наказание. Сцепила зубы и сжала кулаки. Я приму его, но пусть Линда даже не надеется, что я оставлю без последствий ее мерзкую выходку. Это не суд, где я ничего не могла противопоставить. Здесь дикая планета, где все играют грязно. Пора и мне принять местные правила, а не отсиживаться за спиной у Мака.

Успокоила рваное дыхание и стала готовиться к наказанию. На меня навалилось злое спокойствие и хладнокровие. Хорошо вымылась, особенно спину, разрезала рубашку, туго заплела и убрала под шапку волосы. Нашла спрятанную упаковку заживляющего средства гейлрикс и сунула в карман брюк.

Потом прибрала в комнате и нашла подходящую деревянную палку, которая служила ручкой для расчески. Они не услышат от меня криков боли и просьб о пощаде. Пусть потом не ждут ее и от меня. Закончив приготовления, села на кровать и стала спокойно ждать.

За мной пришли спустя пару часов. На улице стемнело, и на плато горели факелы, освещая лица заполнивших его людей. Они молча расступались, пропуская нас. Я шла впереди с высоко поднятой головой, не давая возможности идущим сзади мужчинам подтолкнуть меня.

Остановились у большого камня, доходившего мне до пояса. Находясь в центре плато, он всегда вызывал во мне интерес. Мне было интересно его предназначение. А сейчас стало ясно, зачем он тут, и я непроизвольно ухмыльнулась. На его верхушке виднелась вколоченная железная петля.

У камня стоял Маквел, рядом Ликх и еще пара помощников. Сбоку от них находились Линда, которая даже не пыталась скрыть довольную усмешку, и Огха, как всегда хмурая. Позади виднелись еще несколько женщин, с живым интересом поглядывающих на меня.

Я обвела всех вызывающим взглядом и посмотрела на толпу, стоявшую чуть дальше. Все замерли в ожидании, и мне показалось, что в их глазах горит огонек предвкушения, смешанный со злой радостью: наконец-то неприкасаемая свалилась со своего Олимпа. Пусть глазеют. Лишь выше подняла подбородок и снова посмотрела на Маквела и стоявших рядом с ним людей.

Нас разделяла лишь глыба камня, и в неровном свете факелов я очень хорошо различала их лица. Значит, и они видят мое. Пусть поймут, что я не боюсь и знаю, кто виноват. Молчание продлилось недолго. Маквел заговорил громким голосом:

– Дом не терпит воровства. Украв у Дома, ты украла у каждого из нас. Твоя вина доказана, и ты понесешь наказание за свой поступок. Двадцать ударов. Тебе есть что сказать?

Я чуть не засмеялась. Сказать что? А главное – кому? Кучке людей, которые с нетерпением ждут, когда мне раскроят спину на лоскуты? Или тем, кто меня подставил? Нет! Я ничего не скажу. Молча сняла куртку и сунула ее в руки стоявшего позади меня конвоира.

Кожу на спине обдало холодом. Я вырезала ткань с рубашки, чтобы лишить их удовольствия разрывать ее прямо на мне. Не спуская глаз с Линды, медленно опустилась на колени и, достав из кармана деревяшку, крепко закусила ее. Подняла наверх руки, позволяя привязать их веревками.

Сердце стучало как сумасшедшее, а тело начинало трясти от предвкушения боли, но я смотрела прямо на Линду, и та ярость, которая накатывала на меня, делала страх не таким острым. «Я перетерплю, но ты будешь следующая», – говорил мой горящий взгляд.

Мак кому-то коротко кивнул, и я напряглась. Первый удар был неожиданным. Боль обожгла спину, растекаясь по всему телу. Оно выгнулось, и я прижалась грудью к холодному камню. С губ сорвался тихий стон, но его никто не услышал. Зубы вошли в дерево – так сильно я сжала их.

Второй удар задел первую рану и был еще болезненней, но я лишь сильнее стиснула деревяшку, а руки впились в шершавый камень, загоняя под ногти каменную крошку.

Как ни странно, сейчас холод работал на меня, отвлекая и остужая горевшую спину. И я подалась ему навстречу, сильнее вжимаясь грудью в каменную глыбу. Пусть он поглотит меня целиком.

Третий удар был ожидаемым, и оттого чуточку терпимее. Я в упор смотрела на Линду и с удовольствием наблюдала, как ее улыбка становится не такой радостной. Каждый удар отражался в моем убийственном взгляде и обещал ей вернуть его. Толпа молчала, наверное, ожидая другого представления. Хотели зрелища с криками и слезами? И я едва ухмыльнулась в перерывах между ударами.