Колючий иней

Маквел стоял хмурый, и я видела, как он переживает. Стало чуточку приятно. Разумом я понимала его поведение, но от этого было не легче. Конечно, он мог провести более тщательное расследование и помочь мне. Но не стал. Не захотел переубеждать Дом в моей невиновности, когда благодаря длинным языкам женщин все люди в нем уверились в обратном.

Но меня удивила реакция Ликха. Он был странно напряжен: губы плотно сжаты, а кулак каждый раз сжимался в момент удара по моей спине. Неужели тоже переживает? Или эта картина вызывает у него другие чувства? Сложно было понять. Попыталась присмотреться, но сильный удар выкинул из головы все мысли.

А следующий уже не дал и шанса думать о чем-то другом, кроме обжигающей боли. Потом следующий удар, а после еще и еще. Я почувствовала, как лопнула кожа и кровь из раны затекает под пояс. Она бежала теплой струйкой, быстро остывая и неприятно охлаждая поясницу.

Когда на спине отпечатался последний удар плети, я была в полуобморочном состоянии, но зубы оставались плотно сцепленными на деревяшке. Мужчинам пришлось с силой вырывать ее у меня изо рта.

В полном молчании меня отвязали и, таща под руки, увели с площади. Сама я идти была не в состоянии. Завели в холодное помещение с решетчатой дверью, выходящей прямо на улицу, и уложили на живот. Один мужчина остался и что-то спросил, но я не могла разобрать слов, балансируя на грани обморока. Спину обмыли, намазали липкой мазью и прижали тканью. Сверху накинули шерстяное одеяло и оставили одну. Лязгнул засов, и в этот момент я поняла, что мое верное сознание, державшееся до самого конца, покидает меня.

Очнулась от жуткого холода. Он проникал в каждую клеточку тела, заставляя дрожать и стучать зубами. Шевельнулась и тут же застонала от нахлынувшей боли. Приложив усилия, встала и ощупала спину. Ее пересекали вздувшиеся рубцы, а в нескольких местах, куда удар пришелся не единожды, кожа была рассечена и запачкана запекшейся кровью.

Морщась от боли, достала упаковку с гейлриксом и, стараясь экономить, нанесла средство на самые болезненные участки. Это поможет ранам быстро затянуться. Жаль, его слишком мало, останутся шрамы. Но зато через пару дней они уже превратятся в плотные рубцы. Хватило не на все, но и это принесло огромное облегчение.

На полу заметила свою куртку и, прикрыв раны тряпкой, надела ее. Спрятала пустую упаковку чудодейственной мази в карман и села на кровати, укутавшись в одеяло. Я могла думать только о том, как отомстить Линде. В голове крутились такие кровожадные мысли, которые никогда раньше меня не посещали.

Немного успокоившись, я стала размышлять о своей дальнейшей жизни. Неужели я действительно надеялась отсиживаться за спиной Мака? Сегодня был лишь один пример того, когда он не сможет или не захочет мне помочь. А что будет со мной, если с ним что-то случится? В кого я превращусь? Снова буду искать мужчину, чтобы прятаться у него за спиной?

А что он запросит взамен? Понятно, что. Теперь я этого не боялась. Если раньше имела глупые мечты, что все должно происходить только по любви, то сейчас уже смирилась с тем, что отныне для меня это недоступная роскошь. Да и не всегда любовь бывает нужна. Стоит только вспомнить, где я оказалась, благодаря ей. Поэтому идет она куда подальше. И мужчины все тоже.

Мне самой нужно меняться. Похоже, сидеть тихо и не высовываться не лучшая стратегия. Тогда каждая мерзкая преступница сможет пинать и подставлять меня, думая, что останется безнаказанной. Кто они такие, чтобы так поступать со мной?

Я не какая-нибудь шваль с обочины дороги, а дочь своих родителей, достойнейших людей. И один из лучших специалистов в своей области. Вернее, могла бы им стать, если бы не была такой влюбленной идиоткой. Но это не делало меня глупее. Никому не позволю безнаказанно портить мою и так испоганенную жизнь. Ну или меня прирежут за углом. Да лучше уж так, чем быть куклой для избиения.

Это была самая тяжелая ночь в моей жизни. Злость, боль, холод и желание действовать разрывали меня на части. О том, чтобы поспать, не могло быть и речи. Я ходила из угла в угол, превозмогая боль и стараясь согреться. Но когда за мной пришли, не спешила выбегать наружу, а терпеливо ждала, когда откроют дверь. Вышла спокойно и медленно, не выдавая боли, терзавшей меня.

Раннее утро, как всегда, было туманным, но мне казалось, что даже воздух стал пахнуть по-другому. Более ярко и свежо. Я шла за своим сопровождающим, стараясь не кривиться от боли и унять головокружение. Только бы не упасть. Хотя гейлрикс и неплохо затянул раны, но они при любом неаккуратном движении могли разойтись. Поэтому я шла осторожно, пытаясь при этом сохранить лицо. Они не увидят ни одной болезненной гримасы.

Мы вошли в заполненную людьми столовую. Здесь явно были не все, возможно, у кого-то нашлись дела и поважнее моих извинений. То, что меня ведут именно за этим, я поняла сразу.

Маквела заметила издалека. Он не спускал с меня внимательного взгляда, пока я шла к нему. На краткий миг мне почудилось, что он даже ободряюще улыбнулся в свою бороду, а затем сказал:

– Ты знаешь, что делать.

Молча кивнула и с трудом забралась на скамью. Хочу смотреть на всех свысока. Один шрам лопнул, и острая резь на мгновенье застелила глаза дымкой боли. Сжала зубы и постаралась спрятать лицо, но заметила насмешливый взгляд карих глаз Ликха, сидевшего за столом. К черту его! Пусть все катятся куда подальше! Они что, думают, я действительно буду сейчас извиняться за то, чего не делала? Распрямившись во весь рост, громко и четко произнесла:

– Приветствую всех жителей Дома. Мне жаль, если я не оправдала чьих-то ожиданий, – взгляд зацепился за торжествующую улыбку Линды, стоявшей в толпе. И я зло процедила: – И не беспокойтесь, я многое осознала.

Не вслушиваясь в ответную реакцию, спустилась на пол. Мак недовольно нахмурился, но громко произнес:

– Мы принимаем эти извинения. Ты отбыла свое наказание и чиста перед всеми нами.

В ответ раздались редкие хлопки. Похоже, все закончилось благополучно. Люди начали расходиться, возвращаясь к своим делам. Мой взгляд снова скользнул по лицу Ликха. Скрестив руки на груди, он сидел и, хищно улыбаясь, смотрел на меня, а в глазах горел странный огонек. Стало неприятно.

– Мак, я могу идти? Приведу себя в порядок и пойду в мастерскую, – сказала я тихо.

– До отъезда отдыхай. Но сходи к швеям и убедись, что твой наряд готов. Через два дня мы отправляемся на Совет. Осилишь поездку?

– Разумеется! Буду в лучшей форме, – быстро ответила я.

А внутри растеклось тепло от предвкушения ярости Линды. Она наверняка рассчитывала сделать меня непригодной для поездки. Выкуси, дрянь! Развернулась и, зло улыбаясь, поспешила к выходу.

Когда добралась до своей комнаты, энергии поубавилось и спина заболела с новой силой. На кровати обнаружила несколько упаковок с местными лекарствами и инструкцию. Надо же, позаботился. Снова вспыхнула обида на Маквела. Но лекарства приняла. В этом случае гордость не лучший советчик.

Лежа на животе, я постанывала от боли и старалась забыться в коротком сне. Укутавшись во все теплое, я отгоняла слезы обиды и безнадежности, но вскоре сон взял свое и я уснула.

Меня ласково гладили по голове и утешали, нашептывая слова поддержки. Я понимала, что это не реальность, но чувства были такими сильными, что мне хотелось тянуться к их источнику. Он с радостью принимал меня и окутывал умиротворением. И я открывала душу для него, поглощая и впитывая бесценные дары целиком. Хотелось прошептать «спасибо» невидимому утешителю, но он, словно стесняясь, не спешил показываться.

Странный сон, наполнивший меня силой. Я долго нежилась в его послевкусии и не спешила выбираться из кровати. Но пришлось. Я обещала Маку сходить к швеям. С трудом поднялась и собравшись с силами вышла из комнаты.

Ориентировалась в Доме я уже хорошо и довольно быстро их нашла. Я уже была у них, когда они снимали с меня мерки, не забыв при этом уколоть несколько раз толстыми иголками. Тогда я поняла, что и здесь подруг мне не видать. Линда крепко держала в узде всех местных женщин. Дрянь.

При воспоминании о ней у меня еще сильнее заболела спина и накатила ярость. Поэтому к швеям я вошла, не постучавшись, и с порога рявкнула:

– Моя одежда на Совет готова?

Любезничать ни с одной из них я не собиралась. И если что-то не успели, то это их проблемы. В помещении, где все стены были обвиты светящимися растениями, а также стояло много емкостей с дополнительным освещением, сейчас находилось не больше десятка женщин. И все вздрогнули от неожиданности, но, когда увидели меня, выдохнули и принялись за свои дела. Похоже, меня бойкотировали. Хорошо.

– Значит, вы решили, что я могу ехать на Совет и в таком виде? – произнесла я громко и еще раз обвела их мрачным взглядом. – Я передам ваше решение Маквелу.

И я развернулась, чтобы выйти, но, как и ожидалось, меня тут же окликнули. Одна из женщин поспешила ко мне.

– Мы не знали. Нам сказали, что, как и планировалось, на Совет поедет Линда. И мы…

– Вы ошиблись, – перебила я швею. Развернулась к ней и смерила презрительным взглядом. – Еду я. Одежда готова?

– Нет, мы не знали, – снова залепетала женщина.

– Чего вы не знали? Кто вам сказал, что Маквел изменил решение и я не поеду? – строгим тоном спросила я.

Ответом мне было молчание. Прикрывают Линду, значит. Ладно. Посмотрим, насколько они ей верны.

– Как тебя зовут? – спросила я, обращаясь к стоящей рядом женщине.

– Моника, – ответила она тихо.

– Значит, это ты, Моника, приняла такое решение. Я передам его Маквелу.

И снова отвернулась, делая вид, что ухожу. Крепкая рука вцепилась мне в одежду.

– Нет, не нужно. Это Линда сказала нам, чтобы мы не прикасались к ее наряду. Она утверждала, что поедет на Совет.

– И с каких пор швеи слушаются кухарку? – зло сузив глаза, спросила я, обводя всех холодным взглядом.

– Но она, она ведь… – снова попыталась оправдаться Моника.

– Ее место на кухне, и она никакого отношения к управлению Домом не имеет. Если вы забыли, то это дело Маквела. Его приказы вы должны выполнять, а не поварихи. Вам ясно?

Женщины опустили глаза. От их былой спеси не осталось и следа. Все понимали, что я могу не просто передать все Маквелу, но еще и приукрасить.