Принцесса на горошике

Шереметова, спохватившись о подарке: Варька, давай мы тебе кофточку купим…

Варька, радостно: Ага, давай деньги!

Шереметова, прозорливо – знаю я свою дочь: Не дам тебе – ты зелёный горошек в стеклянной банке купишь.

Варька: Так зелёный горошек – показатель богатого дома, дефицит же, будет две банки – ты у нас будешь «графиня на горошике» – это редкое богатство, знатный дом – одна ветвь.

Челнок, показывается в дверях кухни: Да, графиня ты – гороховая!

Сцена 3: День третий

Пук начинает своё предприятие в Столице

Пук, «Эйнштейн», цыгане, обслуга в апартаментах

«Эйнштейн», с досадой: Ну почему мы решили выпускать конфеты?! Конфеты у нас уже есть – «Коркунофф», два «ф»!

Пук, оправдывается с наивным простодушием большого ребёнка: Потому что я коробочку придумал…

Показывает образец – коробка вся с царскими вензелями золотом, их избыточно много, место для названия свободно и «Эйнштейн» подозрительно сощурился – это что же для фамилии место – опять именные?!

Пук: Я не могу поставить на коробке своё имя, я его вообще не могу писать русскими буквами, мой дедушка сбежал из России в Первую мировую, открыл своё дело, Пук – знатное имя, звучит в своём кругу, и это моя трагедия – не для конфет, но я прямо вижу – лучше вашего «Коркунов», что такое Коркунов – я не знаю, а у меня «царские», ну «Романов» я не претендую, но заказ – не меньше графские!

Пук в унынии посоветоваться берёт с журнального столика свой фамильный альбом семейных фотографий, родовой, протягивает компаньону, чтобы тот взглянул на все написания фамилии.

«Эйнштейн», прикидывает знатное имя прочесть деликатнее, но в отчаянии беспомощности растерянности срывается с языка глупая ошибка: Рук… Извини!.. Не русскими… я запутался.

Пук, снимает его конфузливость, всяко слышал: Да валяй. Ещё что?

«Эйнштейн»: Пак…

Пук: Нет!

«Эйнштейн», не унимается: Пюк…

Пук: Нет.

«Эйнштейн», вымученно: Пякк…

Пук, взрывается на это, не выдержав муки, и правит его звучание: Бяк!!!

«Эйнштейн» замирает в растерянном недоумении – что дальше?

Пук в ярости круто разворачивается и уходит от «Эйнштейна», открывает дверь в соседние апартаменты, щелчком пальцев заказывает – цыгане вступают на его жест привычным хором. Они голосят рыдающие мотивы, выражение лиц являет крайнее осуждение вертепу Пука, но это осуждение безнадёжности. Пук на рыдания цыган начинает танцевать в цыганский мотив ухода от реальности мира, в отрыв он заходится в танце на голоса и щёлкает пальцами снова – ему подают на серебряном подносе рюмку водки, Пук, приоткрыв глаз, привычно тянется за рюмкой и опрокидывает «рюмочку» в глотку, закрывает глаз, продолжает свой цыганский танец ностальгии по Родине предков, по перерывам в минуту ему подают рюмку водки, и он опрокидывает её в себя. «Эйнштейн» оторопело пялится. Пук падает с ног от очередной рюмки и пытается продолжить танец на полу, но не выходит.

Пук, голосит жалостливо: Девочки!…

Никто на его зов о помощи не приходит. Он требует рюмку себе лежачему на пол, получив её, опрокидывает махом за темечко – на пол, словно спутав, куда нести рюмку, и так – унесши водку мимо упавшей рукой и замучившись на полу, он затихает – отрубился.

«Эйнштейн» равнодушно уходит – сегодня о деле уже ничего не будет, от конфуза прикрывает за собой дверь в апартаменты.

Сцена 4: День четвёртый

Пук с первого взгляда влюбляется в «графиню» першерона, и решает стать конфетным графом

Разборка в автомобиле «Эйнштейна», на проезжей части – Шереметова, «Челнок». Позднее – у квартиры «графини». В апартаментах – вертеп Пука с эскортом

Пук, яростно, в телефонную трубку: – Кто там вчера заказал под меня двенадцать «девок» ?! Я же ни одной… А их было – двенадцать! Вся Кения знает, что я ни одной! От Кении до Эфиопии знают – что я ни одной. От Эфиопии до Южной Африки! Во всей Африке знают, что я ни одной! Масаи и те, наверное, знают, что я ни одной. Кувейт знает. О том, что я ни одной в Аравийской пустыне знают! От Нью Йорка до Найроби, от Калифорнии до Нью Йорка! Везде – где звучит «свалка покрышек», «лысая резина», знают, что я ни одной! И двенадцать девок – я заказал, себе!..

Голос Пука срывается от ярости за форменное бесчестие – дикая страна, ясно, вся братва узнает, как он заказал себе двенадцать «девок»! Под него заказали – из апартаментов утром шли мимо него – он не считал, это оплатили двенадцать девок. Братва его так обесчестить не посмела бы – они бы отправили девок, что «под него», восвояси.

«Эйнштейн» за рулём оборачивается на ярость Пука, стараясь унять его, и на последнем его вопле бьёт по тормозам. Челнок с проезжей части оторопело заглядывает в машину, Шереметова с неприязнью отходит прочь и на неё оглядывается через стекло Пук. Баба-конь с кубиком фигурки першерона от многих лет – в челноках, в миг ретивое взвилось – Пук очарован шикарной бабой. Уж он то повидал тружениц, заезженных физическим трудом, но, чтобы такой королевский першерон… Пук бросает свою разборку, вмиг забыв о ней навсегда, указывает «Эйнштейну» на женщину, узнай, кто и что. «Эйнштейн» не был бы «Эйнштейном», если бы не знал в городе всё и всех как на Привозе – Шереметова, «графиня».

Пук в упор не видит неприязни челночницы. Давай, женитьбу ряди.

«Эйнштейн» выбирается из машины, тяжко ступая на грешную землю. Пук в дрожи выбирается за ним следом – Челнок видит эту картину и шкурой чувствует, что на бабу нацелились. Но кто!..

И Челнок оглядывает сладкой неврастенией могучую фигуру Пука, прикидывая в уме сколько потянет – выходит отменная прибыль.

А «Эйнштейн» сразу шкурой чувствует, что «графиню» лучше не трогать и подкатывает предложить совместный бизнес Челноку, тот не будь дурак приглашает к точке на рынке.

Челнок, с хитренькой улыбочкой: «Из-за леса, из-за гор мчались мы во весь опор, потому ведь, как имеем к вам сурьёзный разговор…»

«Эйнштейн»: Соображаешь.

Челнок: Слышь, Анюта, на нашу торговую точку «сватать» Альбертик заграничного жениха привёз, в принцы гороховые в страну потянуло!

Шереметова, нехотя оборачивается, на Пука: От царя Гороха…

Челнок, веселится: А что же… если молодец такой – хохломой прям расписной, явился.

Шереметова: Чай кафтан мы ему подарим! На свадьбу.

«Эйнштейн», под шутку: А ты загадывай. У вас товар, у нас купец.

Шереметова, на подмигушку Челнока: Давай, заворачивай оглобли.

Ходоки рядить женитьбу отваливают.

«Эйнштейн» предлагает для затравки сделать лестный подарок, Пук заказывает букет из экзотических цветов, подарить лично.

«Эйнштейн»: «Графиня» замужем… нахрапом на порог не пустит.

Пук: Ты не знаешь, как легко решаются эти дела, да вот в Эфиопии ты пришёл к мужу и сказал ему, мне твою жену. И всё – дело сделано. А иначе быть не может – он же видит, что к чему, да всё – обеспечение, а ему – отступного.

«Эйнштейн»: Твоими бы устами… а баба долбанутая, между нами.

Пук: Да это всё от вашего бардака хуже, чем в Африке – крыша едет.