Винный склад

У Дюпона это былъ капризъ богача, пожелавшаго дать кусокъ хл?ба нищему. Фермина онъ взялъ къ себ? въ Марчамалу поденщикомъ. Мало-по-малу Ферминъ прiобр?лъ дов?рiе своего хозяина, который внимательно сл?дилъ за его работой.

Когда старый бунтовщикъ сд?лался, наконецъ, приказчикомъ и управляющъ виноградника, взгляды его уже сильно изм?нились. Онъ считалъ себя какъ бы участникомъ фирмы Дюпона, гордился богатствомъ и значенiемъ донъ-Пабло и начиналъ думать, что богатые не такiе уже дурные люди, какъ это думаютъ б?дные. Онъ даже поступился н?которою долей прежняго своего уваженiя къ Сальватьерра, который въ это время скитался гд?-то, б?жавъ изъ пред?ловъ Испанiи. Ферминъ даже дерзнулъ признаться друзьямъ своимъ, что его д?ла идутъ не такъ-то ужъ плохо посл? гибели политическихъ его иллюзiй. Его дочъ и нев?стка жили вм?ст? съ нимъ въ виноградник?, въ большомъ и просторномъ дом?. Сынъ его пос?щалъ школу въ Херес?, и донъ-Пабло об?щалъ сд?лать изъ него «челов?ка», въ виду его хорошихъ способностей. Ферминъ получалъ ежедневно въ уплату три песета, только лишь за то, что онъ велъ счетъ поденщикакъ, нанималъ ихъ, и смотр?лъ за ними, чтобы они нe прерывали работу раньше того, какъ онъ имъ объявитъ отдыхъ и дастъ позволенiе выкурить сигару.

И сеньора Фермина и его д?тей всегда ласково принималк въ дом? хозяевъ. Старикъ донъ-Пабло много см?ялся, когда по его просьб? Ферминъ разсказывалъ ему о своихъ приключенiяхъ въ горахъ то въ качеств? герильерро, то въ качеств? контрабандиста, в?чно пресл?дуемаго карабинерами. Даже гордая донна Эльвира, сестра маркиза де-Санъ-Дiонисiо, – вс?гда хмурая и всегда въ дурномъ настроенiи, точно она считала себя обиженной всл?дствiе того, что она согласилась ооединиться бракомъ съ какимъ-то Дюпономъ, все же относилась съ н?которымъ дов?рiемъ въ сеньору Фермину.

Приказчикъ былъ въ восторг?, когда вид?лъ д?тей своихъ играющихъ съ д?тьми хозяина. Къ этимъ посл?днимъ иногда приооединялись и Луизито, сынъ умершаго брата донъ-Пабло, назначившiй его опекуномъ надъ ребенкомъ и надъ оставленнымъ ему большимъ состоянiемъ, и дочки маркиза де-Санъ-Дiонисiо, дв? бойкiя и нехорошiя д?вочки, которыя дрались съ мальчиками и ни въ чемъ не уступали имъ.

Иногда прi?зжалъ въ Марчамалу и самъ маркизъ де-Санъ-Дiонисiо, который несмотря на свои пятьдесятъ л?тъ переворачивалъ зд?сь все вверхъ дномъ. Благочестивая донна Эльвира гордилась знатностью происхожденiя своего брата, но отнюсилась съ презр?нiемъ къ нему какъ къ челов?ку за его неслыханные кутежи, которые прiобр?ли печальную изв?стностъ этому носителю имени одного изъ самыхъ древнихъ родовъ города Хереса. Онъ про?далъ посл?днiе остатки своего громаднаго состоянiя и повлiялъ на сестру, чтобы она вышла замужъ за Дюпона, съ ц?лъю им?ть прiютъ, когда настанетъ часъ полнаго его разоренiя. Жилъ онъ въ древнемъ замк?, изъ котораго вся богатая меблировка и драгоц?нные подарки разныхъ испанскихъ королей, пожалованные его предкамъ, исчезали мало-по-малу посл? ночей, проведенныхъ имъ за игорнымъ столомъ, гд? счастiе обернулось къ нему спиной.

Овдов?въ очень рано, маркизъ держалъ при себ? двухъ своихъ дочерей, которыя съ д?тства нагляд?лись вволю на всякаго рода кутежи, приводившiе въ негодованiе сеньору Дюпонъ и прославившiе ея брата въ разныхъ кругахъ въ Херес?. Въ его дом? дневали и ночевали цыгане и цыганки, тореадоры и всякая богема. Его играмъ, кутежамъ и всякимъ любовнымъ исторiямъ не было конца. Въ довершенiе всего онъ былъ еще и атлетъ, и лучшiй на?зднивъ въ Херес?, и остроумный шутникъ. Сеньоръ Ферминъ удивлялся негодованiю, съ которымъ сестра маркиза относилась въ его кутежамъ и разнымъ выходкамъ. Такому прекрасному челов?ку, какъ думалъ Ферминъ, не надо было бы и умирать. Однако онъ умеръ. Умеръ онъ, когда уже былъ окончательно разоренъ и когда его шуринъ Дюпонъ наотр?зъ отказался снова ссудитъ его деньгами, а предложилъ пере?хать къ нему въ домъ и пользоваться широко его гостепрiимствомъ во всемъ, что ему окажется нужнымъ, за исключенiемъ денегъ.

Дочери его, тогда уже почти взрослыя, обращали на себя вниманiе своей красотой и свободнымъ обращенiемъ съ мужчинами. По смерти отца он? перешли жить къ благочестивой тетк? своей, донн? Эльвир?. Присутствiе этихъ прелестныхъ чертенятъ вызало массу непрiятныхъ домашнихъ сценъ, омрачившихъ посл?днiе годы жизни дона-Пабло Дюпона. Его жена не могла выносить безстыднаго поведенiя сводхъ племянницъ. Он? всполошили и разстроили спокойную жизнь въ дом?, точно принесли съ собой какой-то привкусъ и отзвукъ распущенности маркиза. Благородная сеньора Эльвира съ негодованiемъ относилась ко всему тому, что нарушало торжественную стройностъ ея жизни и ея салона. Ей казалось, что даже и мужъ ея со своими привычками рабочаго, вовсе не подходитъ къ ней и къ ея обществу, и она чувствовала, что ее соединяетъ съ нимъ лишь только слабая связь какъ бы съ торговымъ компаньономъ. Всю свою любовь она сосредоточила на старшемъ сын?, который, какъ она говорила, весь пошелъ въ родъ Санъ-Дiонисiо, и ни капли не походилъ на Дюпоновъ.

Съ гордостью думала она о миллiонахъ, которые насл?дують ея д?ти, и въ то же время презирала т?хъ, кто ихъ копилъ. Съ чувствомъ брезгливости вспоминала она о происхожденiи громаднаго состоянiя Дюпоновъ, какъ по слухамъ передавали о немъ старожилы города. Первый изъ Дюпоновъ прибылъ въ Хересъ въ начал? в?ка совершеннымъ нищимъ и поступилъ зд?сь на службу къ своему соотечественнику-французу, у котораго была виноторговля. Во время войны за независимость хозяинъ Дюпона б?жалъ изъ опасенiй народныхъ неистовствъ, дов?ривъ все свое состоянiе своему соотечественнику и любимому слуг?. А этотъ посл?днiй, громко ругая Францiю и восхваляя Фердинанда VII, достигъ того, что къ нему отнеслись хорошо и что д?ла виноторговли, которую онъ привыкъ считать своей, стали процв?татъ. Когда же по окончанiи войны вернулся въ Хересъ настоящiй влад?лецъ магазина, Дюпонъ отказался признать его, говоря себ? самому, чтобы заглушить голосъ своей сов?сти, что онъ им?етъ полное право присвоить себ? виноторговлю, такъ какъ, не боясь опасности, стоя лицомъ къ лицу къ ней – онъ одинъ велъ д?ла фирмы. Дов?рчивый французъ, больной и удрученный такимъ предательствомъ, исчезъ навсегда.

Высокородная донна Эльвира, ежемянутно выставлявшая на видъ знатность своего происхожденiя, чувствовала живую боль въ сердц?, когда вспомлнала объ этой исторiи. Но она скоро уснокаивалась, подумавъ о томъ, что частъ громаднаго ихъ состоянiя пожертвована ею церквамъ и благотворительности.

Смерть дона-Пабло была для нея какъ бы освобожденiемъ. Старшiй ея сынъ только что женился и будетъ директоромъ фирмы. Въ душ? этоть ея сынъ – истый Санъ-Дiонисiо, и такимъ образомъ, какъ ей казалось, изглаживается вполн? его въ н?которомъ род? позорное происхожденiе отъ Дюпоновъ; а небо отнын? будетъ еще сильн?е покровительствовать торговой фирм?. Изъ числа вс?хъ близкихъ и друзей старика донъ-Пабло сеньоръ Ферминъ искренне и больше вс?хъ оплакивалъ его смертъ. Онъ не забылъ, что тоть былъ его покровителемъ. Сколько добра онъ сд?лалъ ему! Благодаря донъ-Пабло и сынъ Фермина сталъ кабальеро. Увидавъ понятливостъ и умъ мальчика, поступившаго въ контору въ качеств? разсылънаго на поб?гушкахъ, донъ-Пабло протянулъ ему руку помощи. Мальчикъ учился у Сальватьерра. Посл? своей эмиграцiи въ Лондонъ, революцiонеръ, вернувшiйся въ Испанiю съ жаждой солнца и деревенскаго спокойствiя, отправился жить въ Марчамалу, въ домъ стараго своего друга. Прi?зжая въ свой виноградникъ, миллiонеръ встр?чался зд?сь иногда съ революцiонеромъ, гостившимъ безъ его разр?шенiя въ его им?нiи. Сеньоръ Ферминъ думалъ, что, когда д?ло идетъ о столь заслуженномъ челов?к?, совершенно излишне спрашивать позволенiя хозяина. Съ своей стороны и Дюпонъ отиосился съ уваженiемъ къ честному и милому характеру агитатора, а также и эгоизмъ торговаго челов?ка сов?товалъ ему выказывать благорасположенiе донъ-Фернандо.

Сеньоръ Ферминъ не зналъ, случилось ли это по оов?ту дона-Фернандо, или же по собственной его иницiатив?, но в?рно лишь то, что хозяинъ р?шилъ послать Ферминильо, который отлично преусп?валъ въ занятiяхъ, для изученiя англiйскаго языка за счеть фирмы въ Лондонъ, зд?сь юноша и пробылъ долгое время въ отд?ленiи бодеги въ Коллинсъ-Стрит?.

Находясь въ Лондон?, Ферминильо въ письмахъ оттуда сообщалъ, что доволенъ своею жизнью. Но старикъ Ферминъ сильно скучалъ въ одиночеств?. Его покровителъ умеръ, Сальватьерра скитался гд?-то далеко, а кумъ Фермина, Пако, умеръ оть простудной бол?зни. Сынъ его, Рафаэль, въ то время восемнадцатил?тнiй юноша, прекрасный работникъ, явился въ виноградникъ, чтобы сообщить, изв?стiе о смерти отца крестному.

– Что же ты нам?ренъ теперь д?лать, паренекъ? – спросилъ старикъ крестшника.

Юноша улыбнулся, услыхавъ, что сеньоръ Ферминъ ведеть р?чь о пом?щенiи его работникомъ въ какой-нибудь виноградникъ. Онъ не желаетъ обрабатывать землю. Онъ ее ненавидитъ. Ему нравятся лошади, ружья. Онъ можетъ объ?здить какого угодно коня, а стр?ляя попадетъ въ какую угодно ц?ль – соперниковъ въ этомъ отношенiи у него н?ть. Онъ жаждетъ приключенiй и потому займется контрабандой.

– Словомъ, крестный, съ такими данными, какiя им?ются у меня, нельзя умереть съ голоду.

И Рафаэль не умеръ съ голоду. Старикъ Ферминъ восхищался имъ, когда тотъ прi?зжалъ въ Марчамалу, верхомъ на сильномъ, рыжемъ кон?, од?тый точно богатый сельскiй пом?щикъ, и всегда съ ружьемъ, прикр?пленнымъ къ с?длу. Старый контрабандистъ былъ наверху блаженства, слушая разсказы о подвигахъ Рафаэля.

Рафаэль занимался не только ввозомъ табака, но и контрабандой шелковой матерiи и роскошныхъ китайскихъ шарфовъ и платковъ. Передъ умленнымъ крестнымъ и его дочерью Марiей, устремлявшей на него свои огненные глаза, юноша вынималъ пригоршнями изъ кармановъ золотыя монеты, словно это были м?дные пятаки, и кончалъ т?мъ, что вытаскивалъ изъ своихъ сумокъ какой-нибудь необычайно изящный шарфъ, или же кружева, и дарилъ ихъ дочери приказчика.

Двое молодыхъ людей обм?нивались долгими и страстными взглядами, но разговаривая, чувствовали большую робостъ, какъ будто они не знали другъ друга съ д?тства и не играли вм?ст?, когда сеньоръ Пако по вечерамъ являлся въ виноградникъ, пос?щая стараго своего товарища.

Крестный лукаво улыбался, видя смущенiе двухъ молодыхъ людей.

– Кажется, вы какъ будто впервые видите другъ друга. Говори съ Марiей безъ всякаго ст?сненiя, такъ какъ я знаю, что ты желаешь быть н?что большимъ для меня, ч?мъ моимъ крестникомъ… Жаль, что ты выбралъ себ? такую профессiю.

И старикъ сов?товалъ ему откладыватъ деньги, разъ судьба ему благопрiятствуетъ. Откладывать!.. Рафаэль см?ялся надъ этой мыслью. Ему хот?лось широко жить и наслаждаться, и онъ кидалъ деньги во вс? стороны въ попойкахъ и пиршествахъ. Когда же, среди бурной его жизни, у него мелькало сомн?нiе относительно будущаго, онъ вид?лъ, закрывъ глаза, грацiозную улыбку Марiи де ла Лусь, слышалъ ея голосъ, говорившiй ему всегда одно и то же, когда онъ появлялся въ виноградник?:

– Рафаэль, мн? разсказываютъ о теб? многое, и все дурное. Но ты хорошiй! В?дь правда, ты перем?нишься?

И Рафаель клялся самому себ?, что онъ перем?нится, чтобы Марiя не гляд?ла на него такими грустными глазами, когда она еще издали вид?ла, какъ онъ ?детъ по пыльной дорог?.

Однажды ночъю собаки въ Марчамал? страшно принялись лаять. Д?ло было близко къ разсв?ту, и старый приказчикъ, схвативъ ружье, открылъ окно. На площадк? видн?лся державшiйся за шею коня всадникъ, а конь тяжело дышалъ, и ноги его дрожали, точно онъ сейчасъ свалится.

– Откройте, крестный, – сказалъ всадникъ слабымъ голосомъ. – Это я, Рафаэль, я раненъ. Мн? кажется, что меня простр?лили насквозь.

Сеньоръ Ферминъ довелъ его въ домъ, и Марiя, выглянувъ изъзза ситцеваго занав?са своей комнаты, испустила громкiй крикъ. Забывъ всякiй стыдъ, д?вушка выб?жала въ одной рубашк?, чтобы помочь отцу, который уже терялъ силы, поддерживая юношу, бл?днаго какъ смерть. Одежда на немъ была пропитана запекшейся кровью, а св?жая продолжала капать изъ-подъ его плаща на полъ. Рафаэлъ, свалившись на кровать, разсказалъ въ отрывочныхъ словахъ старику, какъ все случилось съ нимъ, и зат?мъ упалъ въ обморокъ.

Онъ повстр?чался ночью въ горахъ съ таможенной стражей, и кого-то ранилъ, чтобы прорваться сквозь отрядъ, но также и ему была послана всл?дъ пуля, зас?вшая у него въ плеч?. Теперь онъ желаеть скрытъся, чтобы не быть арестованнымъъ, а для этото н?тъ лучшаго уб?жища, какъ Марчамала въ то время года, когда н?ть работъ и виноградари отсутствуютъ. Къ тому же, если ему судьба умереть, онъ желаетъ умереть среди т?хъ, которые ему дороже вс?хъ на св?т?. И говоря это, глаза его широко раскрылись, онъ старался высказать ими ласку дочери надсмотрщика.

– Рафае, Рафаэ, – всхлипывала Марiя, наклоняясь надъ раненымъ.

И забывъ свойственную ей сдержанность и стыдливость, она едва не бросилась ц?ловать его въ присутствiи отца.

Загнанная лошадь окол?ла на сл?дующее же утро, а хозяинъ ея остался живъ, пролежавъ нед?лю между жизнью и смертью. Сеньоръ Ферминъ привезъ изъ Хереса доктора, большого прiятеля Сальватьерры, a Марiя не отходила отъ постели Рафаэля. Наконецъ, опасность миновала, и рана стала быстро заживать.

По вечерамъ, когда Рафаэлъ уже всталъ съ постели, сеньоръ Ферминъ брадъ гитару и звалъ п?ть Марiю, чтобы развеселить больного.

Д?вушка п?ла, улыбаясь глазами Рафаэлю, который слушалъ ее въ экстаз?, такъ какъ голосъ Марiи былъ д?йствительно прелестный и слава о немъ прогрем?ла уже на всю округу. На Страстной нед?л?, когда она п?ла въ процессiи, отовсюду собирались, чтобы послушать ея п?нiе. И двое мужчинъ, слушавшихъ ее теперь въ виноградник?, ея отецъ и Рафаель, были глубоко взволнованы дивнымъ ея п?нiемъ. Сеньоръ Ферминъ, вн? себя отъ восторга, бросалъ свою шапку къ ея ногамъ и восклицалъ:

– Да здравстауетъ моя д?вочка! Да здравствуетъ ея золотое горлышко! Да здравствуетъ родившая ее мать, а также и ея отецъ!

Когда Рафаэль достаточно окр?пъ и поправился, наступилъ вскор? конецъ задушевному общенiю этахъ трехъ лицъ. Однажды вечеромъ Рафаелъ поговорилъ наедин? съ сеньоромъ Ферминомъ. Онъ не можетъ дольше оставатъся зд?сь; скоро появятся виноградари и Марчамала обратится вновь въ заселенный городокъ. Теперь онъ уже не боится пресл?дованiй, но р?шилъ не возвращаться къ прежнему образу жизни. Страха онъ не чувствуетъ никакого, но носится съ планами для своего будущаго. Ему хот?лось бы им?ть семью, какъ его отецъ, какъ его крестный, Поэтому онъ желаетъ отыскать себ? бол?е спокойныхъ и почетныхъ занятiй, хотя бы ему пришлось терп?ть голодъ.

Тогда-то сеньоръ Ферминъ, пользуясь своимъ влiянiемъ на Дюпоновъ, добился того, что Рафаель получилъ м?сто зав?дующаго фермой въ Матансуэло, им?нiи племянника покойнаго Дона-Пабло.

Этотъ племянникъ дона-Пабло – Луисъ – только что вернулся въ Хересъ посл? долгаго скитанiя по вс?мъ университетамъ Испанiи. Его дядя и опекунъ требовалъ отъ него, чтобы онъ кончилъ университетскiй курсъ, и при жизни его, онъ уступилъ, и велъ сущестованiе студента, занимая подъ громадные проценты большiя денежныя суммы у ростовщиковъ. Но когда его дядя умеръ, онъ отказался играть дальше комедiю научныхъ сводхъ занятiй. Донъ-Луисъ былъ богатъ и не желалъ терять времени на вещи, которыя его нисколько не интересовали. Онъ путешествовалъ по всей Испанiи съ ц?лью добиться того, чтобы его считали авторитетомъ по вопросамъ тауромахiи, и у него былъ свой излюбленный матадоръ, которому онъ покровительствовалъ, котораго онъ превозносилъ и держалъ за него пари. Сверхъ того у него была еще и другая страсть – страсть къ лошадямъ. Не было кровнаго жеребца въ Херес?, котораго онъ не старался бы перебить у двоюроднаго своего брата, и не сп?шилъ бы купить за какую бы то ни было ц?ну. Но самыя преобладающiя въ немъ страсти были – страстъ къ женщинамъ и къ головор?замъ, которыми онъ в?чно себя окружалъ. Къ женщинамъ онъ не выказывалъ особенной щедрости, требуя отъ нихъ, чтобъ он? любили его ради него самого, и искренно в?ря въ то, что вс? женскiя сердца не могутъ не затрепетать, когда онъ покажется на улиц? верхомъ на только это купленномъ имъ кровномъ рысак?. Co свитой же сопровождающихъ его паразитовъ и головор?зовъ онъ былъ бол?е щедръ, и очень тщеславился этой своей гвардiей. Часто, находясь въ «Circulo Caballista», онъ указывалъ на какого-нибудь челов?ка весьма непривлекательнаго вида, ожидавшаго его у дверей клуба. – Это вотъ Чиво, – говорилъ онъ съ гордостью правителя государства, называющаго одного изъ великихъ своихъ полководцевъ: – у него на т?л? бол?е пятидесяти рубцовъ отъ зажившихъ ранъ.

Когда сеньоръ Ферминъ заговорилъ съ донъ-Луисомъ о Рафаэл?, молодой сеньоръ тотчасъ же согласился взять его къ себ? на службу. Онъ уже слышалъ объ этомъ юнош?, считаеть его однимъ изъ своихъ (и говоря это, онъ принималъ покровительственный тонъ владыки) и помнитъ о томъ ужас?, который онъ нагонялъ на таможенную стражу.

– Я возьму тебя на мою ферму Матансуэла, – р?шилъ онъ, ласково хлопнувъ по плечу Рафаеля. – Мой теперешнiй смотрителъ полусл?пой старикгь, надъ которымъ поденщки см?ются. А в?дь изв?стно, чтл такое рабочiе – это скверный народъ. Съ ними необходимо им?ть хл?бъ въ одной рук?, а палку въ другой. Мн? нуженъ такой челов?къ какъ ты, который ихъ вс?хъ заткнулъ бы себ? за поясъ и заботился бы о моихъ интересахъ.

И Рафаэль поселился на мыз?, являясь въ виноградникъ только, разъ въ нед?лю, когда онъ ?здилъ въ Хересъ, чтобы д?латъ докладъ хозяину о д?лахъ въ им?нiи. Но въ город? ему часто приходилось разыскиватъ дона-Луиса въ квартир? какой-нибудь изъ его «дамъ». Онъ принималъ зд?сь своего управителя, лежа въ постели, рекомендовалъ ему «твердость» въ обращенiи съ л?нтяями-поденщиками, и сов?товалъ вс?хъ ихъ «заткнутъ себ? за поясъ».

Несмотря на эти, высказываемыя донъ-Луисомъ «идеи», донъ-Пабло терп?ть не могъ своего двоюроднаго брата, считая, что онъ лишь позорить ихъ семью. Этотъ родственникъ, повторявшiй въ своемъ образ? жизни скандалы и кутежи маркиза Санъ-Дiонисiо, былъ очень неудобенъ для фирмы, вызывавшей къ себ? всеобщее уваженiе. Б?да эта усиливалась еще присутствiемъ въ дом? Дюпоновъ двухъ дочерей маркиза, Лола и Мерседесъ. Ихъ крайне легкомысленное поведенiе приводило въ отчаянiе дону-Эльвиру. Наконецъ, одинъ изъ поклонниковъ д?вушевъ посп?шилъ посвататася къ Лола, точно боясь, что она ускользнетъ отъ него.

Свадьба эта явилась освобожденiемъ для об?ихъ сестеръ. Незамужняя пере?хала жить къ замужней, и вскор? въ дом? мужа он? ввели т? же обычаи и нравы, которыхъ он? придерживались въ дом? Дюпововъ. Мерседесъ проводила ночь за р?шеткой окна въ интимныхъ бес?дахъ со своими ухаживателями: ея сестра сопровождала ее, и говорила съ другами, чтобы не терятъ времени попусту. Мужъ протестовалъ, но и жена и ея сестра негодовали на то, что онъ осм?ливается подобныя невинныя развлеченiя ихъ толковать оскорбительно для ихъ ц?ломудрiя.

Сколькоо горя причинили эти дв? «маркезиты», ихъ называли въ город?, – строгой донь?-Эльвир?!.. Незамужняя, Мерседесъ, б?жала съ богатымъ англичаниномъ. Время отъ времени о ней доходили неопред?ленные слухи, заставлявшiе бл?дн?ть отъ б?шенства благородную сеньору. To ее вид?ли въ Париж?, то въ Мадрид?, ведущей жизнь элегантной «кокотки». Она часто м?няла своихъ покровителей, которыхъ въ изобилiи привлекала къ себ? своею красотой. Къ тому же на н?которыхъ изъ нихъ производилъ немалое впечатл?нiе ея титулъ маркизы де-Санъ-Дiонисiо, и дворянская корона, которою она украшала ночныя свои рубашки и простыни постели, пос?щаемой столь же усиленно, какъ и панель людной улицы.

Вдова Дюпона чутъь не умерла оть стыда, узнавъ обо вс?хъ вещхъ вещахъ. Господи Боже, для этого-то появились на св?ть знаменитые члены ихъ рода, – вице-короли, архiепископы и генералы, которыхъ короли награждали титулами и им?нiями!.. Чтобы вся ихъ слава служила лишь рекламой женщин? дурного поведенiя!.. И все-таки еще Мерседесъ оказалась лучшей изъ двухъ сестер?! По крайней м?р?, она хоть б?жала, чтобы не позоритъ свою семью въ родномъ ихъ город?, и если она и жила въ гр?х?, то лишь только съ людьми всегда приличными, занимавщими изв?стное положенiе въ св?т?. Но младшая, замужняя, эта, казалось, им?ла въ виду погубитъ вс?хъ своихъ родныхъ, покрывъ ихъ позоромъ. Посл? б?гства Мерседесъ семейная жизнь Лолы превратиась чисто въ адъ. Мужъ ея терзался ревностiю, онъ не зналъ, кого считать своимъ соперникомъ, такъ какъ Лола стала обращаться со вс?ми одинаково развязно, словно вс?мъ предлагая себя своими взглядами. Домашнiя исторiи были безпрерывны, скандалы стали такими невыносимыми, что, наконецъ, мужъ счелъ нужнымъ пере?хать къ своимъ родителямъ, и «маркезита» зажила одна во все свое удовольствiе. Кутежи, шумъ, драки, пьяныя ласки, которыя она мелькомъ вид?ла въ родительскомъ дом?, привлекали ее съ атавистической силой и она отдавалась имъ безъ всякаго угрызенiя сов?сти, точно продолжая семейную традицiю. Въ своихъ вочныхъ экскурсiяхъ, идя подъ руку съ торговцемъ свиньями, который въ ту пору пользовался временнымъ ея расположенiемъ, она иногда встр?чалась съ Луисомъ Дюпономъ и его веселой свитой, и они кутили и напивались вс? вм?ст?.

Посл?дней любовью «маркезиты» былъ курносый атлетъ, торговецъ свиньями, съ которымъ она жила въ предм?стъи Хереса; какая-то тайная привлекательность этого сильнаго самца всец?ло порабощала ее. Она гордилась имъ, и хотя, случалось, иногда и уходила отъ него на н?сколько дней, но возвращалась всегда сама, и тогда весь кварталъ слышалъ крики «маркезиты», которую ея возлюбленный таскалъ за волосы и билъ.

Богатыя и благочестивыя семьи, состоявшiя въ узахъ родства съ Санъ-Дiонисiо, говорили съ покорностью: – Должно быть, она сумасшедшая. Но не могли покорится Дюпоны, – донъ-Пабло и его мать, – которые всякiй разъ, когда они встр?чали на улиц? Лола съ ея рыжими волосами и наглой улыбкой, возвращались домой смущенные и въ самомъ ужасномъ настроенiи духа. Они у?зжали на долгое время изъ Хереса въ Марчамалу, чтобы изб?жать встр?чи съ маркезитой и съ людьми, говорившими объ ея эксцентричностяхъ.

Блаiгодаря продолжительному пребыванiю своему въ Марчамал? Дюпонъ наконецъ, привелъ въ исполненiе давнишнее свое нам?ренiе, выстроивъ вм?сто стараго зданiя красивый и роскошный новый домъ для своей семьи. Но онь не перестроилъ жилище для виноградарей, и сохранилъ старую людскую, почерн?вшую отъ дыма, въ которой спали поденщики.

III

Когда дюжина собакъ, которыхъ держали на ферм? Матансуэла, – борзыя, дворняжки и таксы – чуяли въ полдень приближенiе смотрителя, он? прив?тствовали его громкимъ лаемъ, и когда дядя Антонiо, изв?стный подъ прозвищемъ Сарандилья, выходилъ къ воротамъ навстр?чу Рафаэлю.

Старикъ былъ прежде, въ теченiе долгихъ л?тъ, смотрителемъ фермы. Его взялъ къ себ? на службу еще отецъ веселаго донъ-Луиса, но этотъ посл?днiй, желавшiй окружатъ себя лишь молодыми людьми, а также въ виду старости и плохого зр?нiя Сарандильи, зам?нилъ его Рафаэлемъ. Еще благодаренiе Богу, какъ говорилъ дядя Антонiо со своъ крестьянскимъ смиренiемъ, что хозяинъ не послалъ его собирать милостыню по большимъ дорогамъ, а позволилъ жить на ферм? съ женой, съ т?мъ однако, чтобы она присматривала за домашней птицей, а онъ помогалъ въ уход? за поросятами.

Два инвалида борьбы съ землей не им?ли другого просв?та въ тяжеломъ своемъ положенiи, какъ только хорошее отношенiе къ нимъ Рафаэля. Только доброта новаго смотрителя облегчала ихъ участь. Дядя Сарандилья проводилъ ц?лые часы, сидя на одной изъ скамеевъ у воротъ, устремивъ взглядъ своихъ помутн?вщихъ глазъ въ поля съ безконечными ихъ бороздами, И смотрителъ не укорялъ его за старческую л?нь. Старуха любила Рафаэля, какъ родного сына. Она присматривала за его б?льемъ и об?домъ, а онъ платилъ ей подарками за ея услуги. Рафаэль по доброт? и красивой наружности своей походилъ на единственнаго ихъ сына, который умеръ, въ бытность свою солдатомъ, въ Куб?. Сеньора Эдувихисъ часто бранила мужа за то, что, по ея мв?нiю, онъ не былъ достаьочно любезнымъ и предупредительнымъ относительно Рафаэля. Прежде ч?мъ собаки возв?щали лаемъ о его приближенiи, она слышала топоть его лошади.