Катарсис. Наследие

Тол, маг разума, чувствуя, что Гадкому Утенку не по себе, подошел, встал рядом, смотря вместе с командиром на Пустошь. Подошел и Комок, маг земли. Комок совсем не владел премудростями разумников, но прожил уже достаточно, чтобы и так понимать людей. Он был не только самым старшим из этой тройки магов по мастерству, но и самым старшим по возрасту, самым опытным, самым мудрым.

– Я по первости не воспринимал Стрелка всерьез, – сказал Комок, – но юноша заставил себя уважать. Неужели наши советы не заменят тебе, командир, Стрелка?

– Нет, – сухо ответил Гадкий Утенок, – вы не владеете и десятой частью обстановки. Не владеете способами мышления Старика. Вы просто не поймете меня.

– А ты попробуй, – говорит Тол.

Белый усмехнулся. Но ничего не сказал. Вместе смотрели вдаль.

– Вы знаете, какая самая большая беда Империи? – спросил вдруг командир. – И эта беда из поколения в поколение лишь усугубляется.

– Да? – удивился Комок. – Этим уточнением ты отсек половину моих ответов.

– А что мы будем гадать? – усмехнулся Тол. – Ты и так скажешь, иначе – молчал бы, как и раньше.

– Вот что значит разумник, – усмехнулся Гадкий Утенок, поворачиваясь к Толу. – Продолжай!

– Учитывая, что застряли мы тут, а смотрел ты на дорогу, то проблема эта – дороги?

– Угадал. Молодец. Я с детства видел, с каким вниманием относятся властители к дорогам. И я мечтал построить дороги, такие, каким не страшны были бы никакие ливни. И знаете что?

Маги молчали, понимая, что ответ не требуется.

– От Старого я получил очень много знаний. Мне теперь многое стало понятно. А многое – только запуталось. Вопрос не в самих дорогах, их качестве и протяженности. Вопрос шире. Вообще – связанность. Так вот из поколения в поколение дороги ухудшаются не потому, что их не могут починить. А потому, что не хотят. Просто не хотят. Они больше не нужны. Империя – пережиток допотопной жизни. Пережившие Конец Света помнили, что это была одна страна, под одной рукой, под одним Домом. Но время проходит. И вот уже владыки, которых все называют Темными, в открытую заявляют, что император им не нужен. Теперь – Змеи… Они обособились давно и умышленно. Смотри, во что это вылилось.

– А при чем тут дороги? – удивился Комок.

– Дороги, купцы, бродячие артисты, приказчики, наемники – вот что делает весь народ Империи единым. Не император. Единое смысловое поле держит людей в Империи крепче имперских полков. Но из поколения в поколение связанность отдельных частей единого целого ослабевает. Каждый Дом все больше варится сам в своих собственных проблемах. И беды как других Домов, так и Престола стали им далекими и неважными. И вот итог – Смута. Империя отжила свое. Расползается на куски. Не нужны купцы – всюду одно и то же, одни и те же товары, одинакового качества. По одним и тем же ценам. Нет надобности в торговых караванах. Не нужны артисты – города перестали понимать смысл и не находят интересными сценки столичных Мастеров Тысячи Лиц. Наемники перестали уходить из своих городов. А если нет разницы – зачем содержать Престол императора? А когда искажения языков дойдут до полного непонимания людьми друг друга, люди забудут, что они – единый народ. Сами себя нарекут другим именем, образуя новые народы. Начнутся войны меж народов. На истребление.

– Грустные выводы, командир, – покачал головой Тол, – очень грустные. А как же Пророчество? Обещанный Наследник?

– Обещанный Наследник послушал своих наставников и забил большой и толстый… кол на все это Пророчество. И ему Империя даром не нужна.

Маги переглянулись.

– Спартак жив? – шепотом спросил Тол.

– Да, – кивнул командир и тут же покачал головой, – но Спартак – погиб.

– Понял тебя, – кивнул Тол, – значит, не все потеряно. Как там говорил Пращур, мы еще живы?

– Мы живы, – вздохнул Белый, – и Стрелок еще жив. Я чувствую его. А они – нет. Старых основателей нет. Их не чувствую.

– Мы живы, командир, – повторил Тол, добавляя в голос магии, трогая Гадкого Утенка за наруч, – потому мы найдем то, что ты ищешь. Найдем.

– Ничего я не ищу, разумник, – покачал головой Белый. – Уже не найти того, что я хотел бы найти.

– Значит, мы найдем другое.

– Мне не надо другое! – вспылил командир, вырывая руку из пальцев Тола, обрывая ментальный контакт.

– Обернись, командир! – сказал Комок.

Гадкий Утенок обернулся.

– Посмотри на этих людей! – твердо, хотя и тихо, говорит Комок. – Может, им и не нужна Империя. Не знаю. Я – простой маг-боевик. Всю жизнь учился владеть Силой и сражаться. Не думал о таких отвлеченных вещах. Но я точно знаю, что всем этим людям нужна защита. Им нужен кров, им нужно что-то поставить на стол, кого-то привести в свой угол, где-то рожать и растить детей. Им нужна безопасность. И им не важно, кто сможет им дать это – император или не император.

– Император может собрать большие войска, обеспечить большую собранность средств, большую управляемость ими, значит – обеспечить лучшую жизнь в Империи, – возразил Гадкий Утенок.

– Я – простой человек. Родился в маленьком городке, в семье простого пахаря. Я не понимаю таких умных слов, – покачал головой Комок, – и они не понимают.

Гадкий Утенок молча смотрел на мага исподлобья.

– Овца в стаде редко знает, что в стаде ей лучше. Норовит сбежать, – пожал плечами Тол. – Мой отец – смотрящий за шерстью. Пастух, проще говоря. Овце и не надо знать, что она существует только для того, чтобы ее стригли, а потом – съели. Но она должна знать, что тут, в отаре, ее кормят, лечат, защищают. А там, вне глаз пастуха, она сразу попадет на зуб Тварям.

Гадкий Утенок глубоко вздохнул, отвернулся.

– Веди нас, пастух. Стаду нужен кнут и защита. И нож, чтобы резать больных, прокаженных овец… – Маги склонили головы.

Гадкий Утенок развернулся к ним всем телом. Смотрел сосредоточенно на их склоненные затылки.

– Да, братья! Верно! Спасибо за науку. Это не то, что я искал. Но я нашел. Ты был прав, разумник. Идем! Мы уже опоздали.

Командир широкими шагами пошел к лагерю. Комок протянул руку, Тол хлопнул по ней. Этот ритуал ввели в Красной Звезде основатели. Старые основатели. Маги, улыбаясь, поспешили догонять Гадкого Утенка. Пробегая мимо Шепота, подмигнули ему. Маг воздуха, улыбнувшись, откинулся обратно на спину, закрыл глаза, погрузившись в медитацию. Надо было выводить колонну на дорогу. Надо восстановить Силу. Силы никогда не бывает много. Ее всегда не хватает. Всегда.

Синеглазка с тревогой проследила взглядом за командиром. Это не привлекло внимания – все смотрели на него, ожидая его решений. Увидев его решительное лицо, напряженный, но не отстраненный, как вчера, взгляд, услышав его энергичные распоряжения, выдохнула облегченно. И… запела.

Охраняющий ее сегодня метатель ножей, услышав ее мурлыканье, поднял удивленно брови, проследил за ее взглядом, увидел командира. Удивился еще больше. Нашел глазами Корня, но их главарь лишь отмахнулся. Жонглер пожал плечами и погладил рукой свою обнову – новый, почти не поврежденный меч. Метатель ножей решил, что пусть у старших головы трещат. Его дело – охранять Синьку. Потерять мага Жизни – никак не можно!

Пение Синьки резко оборвалось. Метатель ножей выхватил меч, в левую руку скользнул метательный нож, он закрутился на месте, выискивая – кого убить. Но никого рядом не было. Синька, зажав рот руками, смотрела на командира, серым столбом замершего посреди лагеря. Девушка побежала к Гадкому Утенку. Ее охранник – следом.

– Бруска! – закричала девушка.

– Я знаю, – кивнул командир, он хотел что-то еще сказать, но голос его сорвался, он закашлялся.

– Его начали пытать, – сказал он, когда восстановил дыхание, потом повторил, шепотом: – Его начали пытать! Я чувствую его боль.

– Мы не успели! – в отчаянии закричала Синька.

– Успеем, – твердо сказал командир, – Стрелок – крепкий парень. Из наших. Быстро он им не дастся. А умереть у него не получится. И у нас есть маг Жизни. Успеем!

Синька кивнула. Ольга одарила их, всех «щеглов», чрезвычайно редким артефактом – Корнем Жизни. Как бы это ни казалось невозможным, но, увидев Корень Жизни у Белохвоста, разобравшись с его устройством, Ольга через неделю раздала им по артефакту. Амулет невидим, его невозможно снять. Брус Чан не умрет. Но артефакт не избавит его от боли. И не избавит его от жертвенника. Синька передернула плечами, побежала собираться.

В скверну эти условности! В скверну – платья! В скверну – прически! Она – больше не девушка-маг! Она – дочь бродячей артистки! Шлюхи! Дорожный костюм, кожаный панцирь, ножи и кинжалы, аркан и легкое копье, послушная лошадка и мужское седло! Она – боец! И перегрызет горло любому, вставшему между ней и ее названым братом!

* * *

Уныло повесив седую голову, всадник с мечом за плечами неспешно пылил по дороге. Он был давно замечен, но его появление повергло заставу в замешательство. Уже несколько лет никто добровольно не ходил этой дорогой. Никто – из чужих. Десяток воинов в недоумении переглядывались.