Катарсис. Темные тропы

И вновь сжалась, будто ожидая удара плети.

– Ладно, Немой, – Кивнула госпожа, сжав губы от сожаления, – не твоя вина, что тебя приняли не за того. Моя ошибка. А что это, собственно, меняет? Мы по-прежнему едем в столицу, а Немой – с нами! Неблагородный? И что? Ещё лучше! Немой, пойдёшь ко мне на службу?

С треском сустава преклоняю колено, склоняю голову. Только вот встать потом не смог. И – идти. Ехал в багажнике. В полудрёме медитации. Меня перестало разрывать на куски от её близости, магам я стал безразличен, потому я занялся головой ребёнка. Пусть я не заставлю его бегать, но хотя бы улыбаться матери он будет!

А то, что я неблагородный – вообще плевать! Главное – Повелителем Нежити не был признан, не был убит немедленно. А Чистильщиков побережёмся. Ещё бы знать – кто это?

Во второй половине дня бойцы Красной Звезды встали. Обеспокоенные, мы догнали их. Оказалось, если сойти с дороги, там есть особое место. Скверное, опасное, но маги не могли просто проехать мимо. И об этом нас и оповестили. И предложили нам следовать с ними.

Ах, как плохо пахло от всего этого! Прямо смердело! Но моего мнения никто не спросил. И сам бы я не высказался. Ну, никак! Потому Пад спешивается и ведёт повозку по едва заметным следам в Пустоши.

– Скверна! – ахает Пламя.

Всматриваюсь в это явление природы, пытаясь понять. А когда на меня рухнуло… что-то, то я сам чуть не рухнул с повозки – так мне стало плохо и страшно разом. Какая-то тень знаний, даже не так – дыхание тени каких-то знаний. Каких-то волн, колебаний, токов энергии, потоков и перетоков, напряжений и разрежения, Силы и Пустоты. Всё это – так смутно, так неуловимо! Никак не ухватиться, не зацепиться.

Только одно стало понятно, но это-то как раз и потрясло – энергия. Сила – суть волна. А материя – суть колебания. И всё колышется. С определённой частотой и амплитудой. Всё! Вообще – всё! Всё, из чего состоял Мир вокруг!

Потому не Скверна это! Это вяло текущая по Миру Сила. Но Сила эта – в такой частоте колебаний, такой своей естественной природы, что маги закрылись от неё защитой. Потому как колебания Скверны гасят колебания их собственной Силы, гасят её настолько кардинально, что заставляют корёжиться. Скверна переподчиняет течение внутренней Силы магов, коверкает её, ломает. И магам неприятно, если не больно. Пад не ощущает воздействия Скверны. Но и его жизненный ритм подстраивается под ритм Скверны, рано или поздно Пад совсем перестроится. И станет другим.

Так вот какая Сила бьётся в Бродягах!

Но Сила – это просто сила. Только вот брать мне её не хочется. А переиначить её, изменить её ритмичность, перестроить ток этой Силы не могу. И – не хочу! Потому пропускаю Скверну через себя вместо защиты от неё. Пусть течёт туда, куда текла. Я для неё прозрачен.

И этим я заставил магов остановиться и спешить ко мне, будто в атаку.

– Что ты сделал? – кричат они, сильно возбуждённые, обескураженные, оттого – злые.

Я пожал плечами, выставив пустые руки.

«Пламя!» – кричу мысленно.

– Бегу, Дед! – кричит девочка. Бежит, отмахивая тонкими ручками и толстой медной косой.

– А что, собственно, случилось? – запыхавшись, спрашивает девочка.

– Как ты убрал с себя метку Смерти? – трясёт посохом маг Воздуха.

– Он говорит, что он ничего не делал, – передаёт им мои слова Пламя. – Он лишь хотел, чтобы Скверна его не замечала.

Маг Воды толкает мага Воздуха и спрашивает:

– Это, случаем, не Скрыт?

– Да, Бродяга знает, что это! Я такое только у Старого Мамонта и у Сумрака и видел! – горячится маг Воздуха. – Немой, в конце концов, кто ты?

Я пожимаю плечами. Ребята, если бы я сам знал!

– А как ты это сделал?

Я вновь пожимаю плечами. Ребята, если бы я сам знал, то не стал бы от вас скрывать, мамой клянусь!

– Проклятие, как не хватает Разумника! – воскликнул маг Огня.

– Эк, ты махнул, Брат! – усмехнулся маг Воды. – Может, тебе ещё и Звезду Старого?

– Было бы неплохо! – насупился маг Огня.

– Его бы Брусу Чану показать, – задумчиво говорит маг Воздуха, прищурившись и внимательно рассматривая меня. – Слушай, Немой, а ты не согласишься проследовать за нами? Для обследования. Мы заплатим.

Мотаю головой. И Лилия подключается:

– Этот человек нанят. А я спешу, уважаемые. У меня ребёнок болен, страж помирает, а Живчик не будет ради какой-то Властительницы Порубежья изменять свои планы! Сколько нас, а он – один! Потому долго мы будем топтаться тут? Пока не осквернеем?

Маги, бросая взгляды, полные сожаления и досады, поспешили к цели нашего пути. С каждой минутой Скверна сгущалась. И вот мы нашли то, что искали. Источник Скверны. И родник. Именно из родника, вместе с особой водой, истекала Скверна.

– Мёртвая вода! – ахнула Пламя. Все выливали воду из бурдюков, подставляли их под родник.

А я стал раздеваться. Плевать на стеснения, плевать на всё!

Разделся сам, стал избавлять от покрывал и бинтов бессознательного бойца.

Раньше его звали Суслик. Так его называл Пад. За характерный прикус верхних передних зубов и присвистывание при разговоре. Теперь-то с ним всё в порядке. Передние зубы выбиты, теперь – не присвистывает. Совсем молчит. И почти не дышит. Вот так вдвоём и заходим в студеную лужу, куда стекала вода из этого скверного родника.

Видя это, к озерку мёртвой воды устремились и Лилия с Падом, но бойцы Красной Звезды перекрыли им путь, не пустили. И весьма напрасно я не заметил этого! Вода сковала тело жгучими ледяными оковами. Набираю воздух в грудь, зажмуриваюсь, окунаюсь с головой, окуная и Суслика. Только после этого меня начинает бить озноб. Всего – с головы до ног. И раненый стражник бьётся в моих руках. С большим трудом выхожу из воды, опускаю заходящегося в агонии бойца на землю.

Он даже открыл глаза, осмотрел нас всех, хрипло и тоскливо взвыл. И – умер.

Проводив его душу глазами, взвыл и я. Я убил его. Я! Хотел спасти – и убил. Уже второго. Хотел, как лучше – получилось как всегда! Потому и выл, что получается у меня только убивать. Только смерть я несу! Только смерть!

– Почему вы не сказали?! – кричала Пламя. Смелая девочка.

– Никто никогда не использовал мертвую воду – так, – пожал плечами маг Воды. – Откуда нам знать? Немой же живой?

– Мёртвая вода не лечит, – добавил маг Воздуха, – а лишь заращивает раны. Не исцеляет, а лишь ускоряет восстановление. У вашего стража, властительница, слишком много было серьёзных ран. На их заживление у него просто не хватило жизненных сил. У нас, к сожалению, нет живой воды. Это бы спасло его.

И я снова взвыл. И побрёл к своим вещам. Пад, увлечённо заливающий свои раны мёртвой водой, видя, что я не в себе, заткнул бурдюк, крикнул мне, потом догнал, схватил за руку, указывая на тело боевого товарища:

– Тут очень скверно! – говорит он. – Переродится! Избавь его от такой судьбы.

Смотрю на Лилию. Она – хозяйка этого тела. Ей решать. Девочка разбинтовала руки барыне, заливает водой из этого неправильного родника. Лилия глазами зовёт меня. Иду, как был. Мне так хреново на душе, что как-то стало не до стеснений и приличий. Женщина отсылает девочку прочь. А сама на ушко у меня спрашивает: надо ли ей подмыться этой водой. Уж очень она не хочет понести от тех насильников. Мотаю головой. Категорически мотаю головой. Можно, конечно, и так сделать. Только это будет на совсем и навсегда. А может, и не будет. Оказалось, что чутью моему верить нельзя категорически. А женщина разрыдалась. С какой надеждой она смотрела на меня! И как я не оправдал её надежд!

На бойцов Звезды не смотрю. Я их почти ненавижу. Высокомерные ублюдки! Опыт они ставили! Бабу и Пада не пустили, а нас с Сусликом – на эксперимент!

Всегда приятнее винить кого-то, а не себя. Причём тут эти бойцы? Моя вина! Я – убийца!

Беру штык, иду к телу. Пронзаю его в сердце. Да так, на коленях, и остаюсь, с ножом в руке, с прахом Суслика, прилипшим к мокрой коже. Слёзы пробивают дорожку по лицу от глаз к щекам.

Некого винить. Во всём и всегда виноват ты сам. Только ты сам.