Охранители

– Ты права, это миф. Он красив и полон мудрости, пока не ты прикован к скале Кавказских гор. А в мифе говорится, как долго длилось это наказание?

– Не помню, – честно призналась архидемоница. – В моём человеческом детстве учёба у деревенской девочки была не на первом месте, а потом я особо не интересовалась.

– Триста долгих лет к Прометею прилетал орёл Зевса, его верный соратник и главный атрибут – трезубец. За три века титан познал настоящую боль, безудержное отчаяние и великую надежду.

Азазель всмотрелся в бесформенный кусок железяки под стеклом, будто пытался что-то разглядеть внутри:

– Орёл выклёвывал не только печень, а всё, что ему нравилось. Чаще всего он съедал сердце, реже мозг. А иногда забирал глаза, но, как бы издевательски это ни звучало, в эти моменты Прометей был ему даже благодарен. Это позволяло немного забыться и не видеть бездарное правление Олимпа.

– Это ужасная пытка. Даже Небеса неспособны на такое.

Азазель её не слышал, он как будто проживал все то, о чём рассказывал:

– Единственным товарищем для Прометея, самым близким и родным созданием на эти триста лет стала неказистая, дикая олива, растущая рядом. Он поддерживал в ней жизнь, вёл беседы, спорил, доказывал и любил. Дерево стало быстро расти и начало заботиться о своём хозяине: укрывало тенью в палящий зной, поило росой с листьев и кормило кислыми, но такими сочными и вкусными плодами.

– Так себе диета, – отметила Елизара.

– Титан передавал дереву всю свою аниму, которую не мог использовать из-за оков. Поэтому вскоре оно перестало быть просто оливой, а стало вместилищем его силы, стало Древом Жизни.

Азазель поскрёб пальцем трещину на стеклянной коробочке и прислушался к своим ощущениям:

– Сойдёт, только не доставай артефакт из-под стекла. Хорошо?

– Хорошо.

– Так вот, о чём это я. За эти триста лет человечество резко рвануло в развитии, расплодилось и стало приносить намного больше анимы и жертвоприношений на радость богам. В честь этого самодержец даже взял себе ещё одно имя – Юпитер. Он стал сильнее и решил проявить милосердие: убить Прометея и сделать из него легенду. В тот роковой день Зевс спустился на своём орле-трезубце, сияющий в лучах анимы и сверкающий молниями. Силен и велик как никогда. Из его уст лилась ложь, он торжествовал и был преисполнен великодушия. Орёл поравнялся с титаном и сбил клювом оковы с его левой руки, позволяя уйти из жизни достойно.

– Как я понимаю, тут будет неожиданный поворот в сюжете, – Елизара, внимательно слушая Азазеля, решила сделать пару глотков вина.

– Зевс просчитался. Целых три века Прометей готовился к этому моменту, ведь люди поклонялись не только самодержцу и верным ему богам Олимпа. Многие знали правду и верили в истинного благодетеля, а всю поступающую аниму титан передавал Древу Жизни, в котором её накопилось бездонное количество.

Дьявол немного с сожалением поставил стеклянную коробочку на журнальный столик, встал и подошёл к панорамному окну, стараясь не смотреть на архидемоницу.

– Прометей коснулся Древа Жизни, впитывая накопленную аниму, схватил орла за шею и в один щелчок сломал её, – левая рука Азазеля сжалась в кулак. – Затем он освободил свою вторую руку и подхватил мёртвое тело птицы с ничего не понимающим Зевсом. Лишившись своего трезубца, самодержец был жалок и слаб. Титан убил его быстро, оторвав голову. Но это не принесло ему радости или удовлетворения, только опустошение.

– А что с Аидом?

– Едва почувствовав смерть брата, бог царства мёртвых примчался на колеснице на Кавказские горы. Пышущий гневом и желанием мстить, он вызвал Прометея на честный бой. Но бой не мог быть честным. Титан впитал в себя всю силу Зевса и Древа Жизни, прирастил за плечами огромные крылья мёртвого орла, из оставшейся туши сделал пылающий огнём наконечник копья, а древко сплёл из веток оливы. В тот момент ему не было равных на Земле, и Аид это знал.

– Насколько я знаю, Аид жив и скрывается на Перинасии.

– Да, тогда он выжил. Вначале Прометей с упоением вступил в схватку. Вокруг сражающихся горела земля, и плавились горы. Титан с каждым ударом копья становился всё ближе к победе, желая покончить с противником раз и навсегда. В какой-то момент раненый в плечо Аид упал, растратив последнюю аниму, и приготовился к смерти. Но титан не добил его, вспомнив опустошение от смерти Зевса. Бог царства мёртвых признал поражение и принёс клятву верности, однако затаил злобу и много лет спустя предал.

Азазель замолчал, вглядываясь в огни Тартара.

– И? – спросила Елизара.

– Всё, конец, – опомнился дьявол, передумав продолжать историю. – Продолжение последует, когда придёт время.

Она опустила голову, держа в руке бокал вина, ей было не совсем понятно, куда клонит собеседник.

Азазель резко повернулся к собеседнице, спрятав лицо в тени, и очень тихо, почти беззвучно произнёс:

– Не предавай меня.

Елизара спохватилась и ответила:

– Я никогда не предам тебя.

Он немного помолчал и продолжил, сверля её взглядом:

– Когда ты будешь стоять перед выбором, вспомни этот разговор. Предать можно кого угодно, только не себя. Я надеюсь, что я в тебе не ошибся.

– Не ошибся, – уверенно произнесла архидемоница.

– Заза, ты скоро? – из соседней комнаты выглянул мальчик с короткой стрижкой и марлевой повязкой на лице.

– Ещё пару минут, Без. Мне надо договорить с тётей Елизарой, – немного извиняясь ответил Азазель.

– В Свинтуса втроём не интересно. Мы же договаривались, у нас скоро процедуры и уроки.

– Хорошо, хорошо. Сейчас иду, – вздохнул дьявол. – Дети, ничего не поделаешь.

10

Что может сказать о своём хозяине кабинет?

Много.

С его помощью можно раскрыть его характер, привычки, стиль управления, увлечения и, главное, выставить напоказ то, что должно внушать уважение и страх посетителям.

А что может сказать скорость, с которой Фариха уничтожил любые упоминания о прежнем владельце и заменил малейшие детали интерьера? Даже вечный атрибут кабинета – картина Протектиуса – была заменена на его небольшой мраморный бюст руки неизвестного мастера.

На это ему понадобилась ровно день.

Быстро?

Несомненно, скорее даже молниеносно.

Ровно с такой же скоростью новый глава Гильдии охранителей и трибун её легионов принимал решения, будучи ещё вчера примипилом когорты Цепных псов. Всегда действовал нахраписто, пробивая стены лбом. Впрочем, то же самое можно сказать о любом титанокрылом преторианце.

По меркам Небес он был достаточно молод, но за последние сорок лет быстро поднялся по карьерной лестнице, начав с должности обычного меднокрылого ангела-протектата. Через пару лет, благодаря цепкому чутью и невероятной физической силе, без проблем сдал экзамен на титанокрылого преторианца, а затем на центуриона центурии и примипила когорты. Он шёл по ступенькам иерархии Небес, не пропуская ни одной, везде показывая напор, усердие и волю.

Сейчас уже никто не мог упрекнуть Фариху в том, что тот незаслуженно возглавлял Цепных псов – он в кровавых и затяжных боях за Аванпост Реи неоднократно доказал своё право командовать.

– Введите, – Фариха рявкнул в интерком секретарю-небеснице Карле, а потом поправился. – Пусть войдёт.

Его недавно закованные в серебро крылья в относительно небольшом кабинете зазвенели как маленькие колокольчики.