Тайна дороги

– И что же нам делать? – спросил Иван.

– Ваше поле битвы здесь. Выйдет только один. Ты, Иван, многое познал, и был прав, что добро сильнее, но ни один голос не ответит тебе – в ком из вас оно. Добро сильнее зла и обязательно победит, но кто из вас останется – даже мне неизвестно.

– Пустыня, во мне есть чистота? Хоть сколько-нибудь осталось? – взволнованно поинтересовался Данила.

– Конечно, не сомневайся, – не дав ответить ей, произнес Иван.

– В вас вошли Великие силы. Сейчас они разделились, и от того, что произойдет, зависит весь мир. Возможно, вы откроете новый путь для всего человечества: сейчас в каждом есть добро и зло, но вы можете сделать что-то иное – и этот новый мир людей будет создан вами. Знайте, ведь именно с этого начинается вся человеческая сущность – с первого противостояния. В этой борьбе родятся души, в которых добро и зло будут существовать так, как вы их туда вложите, – ответила пустыня.

– Ты хочешь сказать, что именно с этого начался наш мир? – спросил пустыню Иван.

– Да, когда-то они именно так сошлись, добро и зло, и до сих пор воюют. Ты зря думал, что это обман, который придумали люди. Великая битва продолжалась в душах до сего дня. Сейчас весь мир в ожидании – о н замер и находится в небытии. Не зная этого, он ждет, что произойдет между вами.

– Лично я не собираюсь с тобой драться, – обратился к Ивану Данила.

– Я тоже, но что-то здесь не так. Мы сошлись друг против друга не случайно, кто-то свел нас специально. Ты, желая помочь мне, совершил достойный поступок – взял на себя часть силы, – не зная о последствиях, и в этой ситуации проявление зла невозможно, потому что ты поступил благородно. Но ты пострадал – значит, кому-то это было невыгодно.

Возможно, это дорога, что проходит через все миры, видимые и невидимые, разозлилась на что-то, а может, она решила в очередной раз нас проверить, подвести к решающему действию? Но есть и другой вариант: это сама пустыня никак не успокоится и испытывает нас двоих. Как здесь быть? Нужно разобраться. Если вспомнить ее последние слова: значит, выйдет только один, и только тот, в ком добро, потому что оно сильнее и обязательно победит, взяв в себя побежденное зло. Но также пустыня сказала, что может родиться новый мир, в котором все будет по-другому. Возможно, не будет никого, или мы увидим совсем других людей. Ты можешь потерять Вайю, а я всех, кого знал и встречал. Нужно оставить все как есть, но как это сделать? Выход один: кто-то из нас должен умереть и отдать другу ту силу, которая находится в нем. Но не стоит сразу сдаваться. Нужно попробовать определить, в ком из нас что. Данила, тебе сейчас как, спокойно? Нет ли тревоги в душе?

– Нет. Мне как никогда спокойно, и кажется, что все будет хорошо.

– Это плохо.

– Почему? – спросил Данила.

– Состояние спокойствия в такой ситуации наступает, когда человек внутри себя уже готов к чему-то – душа смиряется с участью.

– Это что же, мне придется умереть что ли?

– Я этого не говорил, но быть спокойным в подобной ситуации, согласись, тоже не совсем обычно.

– Да, конечно, но я спокоен лишь потому, что верю в тебя, в твои силы и в то, что ты сможешь победить зло и докажешь, что сильнее их всех. Я не знаю, кто они такие и на что способны. Насколько они сильны, эти невидимые силы, а вот ты действительно, если захочешь, изменишь весь этот мир!

– Мне это нравится, – улыбнувшись, произнес Иван. – Нужно искренне поверить в это, чтобы изменить весь мир?

– А ты поверь! Не думай о нас и поверь, как сам учил меня этому!

– Очень даже интересно ты придумал: значит, я верю в то, что этот мир слабее меня, и его можно изменить лишь потому, что я в это верю. И если я буду убежден, что способен изменить его, то он станет подвластен мне? Слышишь, пустыня, какие мысли этот юноша находит? А что будет, когда он станет старше и поймет то, к чему никто не прикасался? Все это интересно, но сейчас нужно подумать о другом: возможно, пустыня почему-то желает убить тебя, оставить у себя, и ищет запутанные, окутанные тайной пути? Ты боишься его, и решила в очередной раз исправить ошибку чужими руками, а точнее моими? – обратился Иван к пустыне. – В одном из нас добро, в другом – зло. Выйдет только один – в ком добро, а в ком зло, ты не знаешь или не хочешь говорить? Я человек, который запутался в твоих мыслях – слышишь! Но он, этот юноша, чист, он не совершил в своей жизни ничего, за что зло смогло бы овладеть им, и единственный достойный мужчины поступок он совершил, решив, не щадя себя, помочь мне. Взять в себя зло, которое я вынес из твоего мира. Ты видишь, что он зреет и, превратившись из отрока в мужа, станет недоступен для тебя. Ты, пустыня, боишься этого и поэтому хочешь избавиться от него.

– Нет, Иван, ты неправ. Мне бояться нечего. Я всегда была пустыней и останусь ей. Я не устраиваю вам ненужных испытаний, просто вы зашли дальше дозволенного – перешли границы, и теперь даже я не могу помочь вам. Такого еще не было! Раньше одни путники познавали мои секреты, другие – стремились к этому, но никто никогда не смог управлять мною. Этой силы не существует!

– Еще как существует! – возразил Иван. – Данила будет первым, кто сможет покорить тебя! И не на словах и в мыслях, а во всех проявлениях! Я очень в это верю!

– Верь, но единственный способ проверить это – выйти!

– Да, и мы сделаем это! Данила, вставай, пошли!

Иван схватил его за руку и потащил за собой:

– Пошли, проверим, кто сильнее – человек или пустыня!

Они оставили оазис и пошли по песку. Данила шел молча, он смотрел на небо и думал: что его ждет? О чем это говорил его товарищ? А Иван был уверен в том, что он прав – сдаваться нельзя.

Пустыня не трогала их, она была спокойна, и это начало настораживать Ивана. Сначала он думал, что она будет водить их бесконечно по своим просторам, затем решил, что этот мир обязательно найдет повод, чтобы рассорить их, но пустыня молчала, и тогда Иван понял, что они предоставлены сами себе. То, что произошло, не должно было случиться. Когда Данила в первый раз сам вышел из пустыни, он смог проявить в себе лучшие качества, но при этом он не касался тайн, что скрыты от таких, как он. В любом, даже самом маленьком мире есть свои законы, и этот мир всеми средствами оберегает их. Иногда что-то происходит, и он либо уничтожает, либо спасает. Любой мир, стихия, как и все, что существует на земле, имеет свои темные стороны. Иван, познавший много секретов мироздания, коснулся этих тайн. Пустыня показала ему силу зла, и он взял ее, чтобы победить с помощью той чистоты, что уже существовала в нем. Но произошло то, чего никто не предвидел. Данила решил помочь другу и вытащил взятое им зло наружу. И теперь непонятно, где оно: ушло в него, или спряталось в Иване, вытеснив все силы добра. Возможно, оно находится где-то вне и ждет, что будет дальше, чтобы или покарать, или наградить, к примеру, бессмертием? Как оно проявилось и в ком спряталось непонятно, но то, что оно было – сомнений не вызывало, и тот, кто увидит его первым, сможет победить.

Иван долго думал, с чего начать поиски, но так и не нашел подхода. Разговор между ними завязался сам собой. Друзья шли и вспоминали море, родные края. Тогда им было легко и просто, они познавали тайны мира и не думали, что нужно будет преодолевать такие испытания. И когда они вспомнили подряд несколько последних трудностей, Иван догадался, что с каждым разом эти испытания становятся сложнее. Теперь, когда они смогли пройти столь долгий путь, и преодолели все, что им преподносила дорога, осталось только одно – испытание смертью. Когда-то давно он читал об этом, что человек, преодолевший подобное испытание и победивший смерть, открывает в себе такие силы, что может управлять жизнью людей. Он способен оживить убитого или излечить смертельно больного, и одновременно он может убить одним лишь желанием.

Тогда все это показалось ему вымыслом, но теперь он задумался. Конечно, ему не хотелось верить в то, что останется только один, но чем дальше они шли, тем это становилось очевидней. Каждый из них по-своему познал мир – его тайны, красоту и особую, мало кому известную мудрость. Но их души оставались теми же, они чувствовали, боялись, испытывали радость и всегда находились в одном состоянии. Иван понял, что пришло время перехода их внутреннего состояния в другое, более крепкое и выносливое. Такой переход должен пройти тяжело, с жестокой, невыносимой внутренней болью, которая ломает людей, вычеркивает их из жизни или возносит. И даже если тело остается жить, люди, кто не смог преодолеть подобных испытаний, становятся лишь серыми тенями – безликими и бесчувственными, отрешенными от всего живого.

Понять убийство Иван никак не мог. Его состояние чистоты, к которому он стремился и создавал в себе, никак не хотело даже зарождать мысль об этом. Он готов был на что угодно, но не на убийство преданного ему человека. Какая-то маленькая крупинка шевелилась в душе и подсказывала, что он должен пройти через все, в том числе и через это, но он не хотел слушать ее и верить в то, что невидимым набатом звучало где-то в глубине души. Этот звон постепенно приближался, и Иван убегал от него: он не желал слушать этот звук смерти, но он продолжал греметь, убеждая, что другого выхода нет.

Данила шел молча. Он никак не мог понять, как могло произойти такое разделение добра и зла, и к чему это вообще может привести. Юноша даже и не задумывался о смерти, его увлекло другое: мысль о том, что добро можно отделить, освободить от зла, удивила его.

– Значит, чистота, свет, добро могут существовать самостоятельно. Возможно, то, о чем он несколько дней назад думал, действительно правда. Добро – основа всего и только оно существует в этом мире, а все остальное, в том числе и зло, придуманы людьми. Зачем они отдали злу столько места – чтобы бороться с ним, или смотреть на его проявления? Конечно, если не будет видно зла, то и добро станет незаметным, потому что люди смогут жить и не думать, что это такое. А вот для того чтобы подчеркнуть добро, показать – вот смотрите, как это хорошо, как красиво и как благородно, должно существовать что-то, что вывернет обратное, темное, но – противоположное. Смелость – трусость, правда – ложь, и так до того момента, пока человек не подходит к главному: жизнь – смерть. Чтобы победить смерть, нужно доказать жизнь. Как интересно, – удивился придуманному выражению Данила.

– Чтобы победить смерть, нужно доказать жизнь, – произнес он вслух так, чтобы услышал Иван. Тот остановился и попросил повторить. Юноша повторил.

Иван стоял посреди пустыни и смотрел на своего ученика и не мог понять, откуда в этой юной голове, не видевшей зла, столь необычные мысли. Он стал вдумываться в сказанные слова, но одновременно понимал другое: много лет он шел по дороге, и всегда опасность была рядом с ним, но смерть как бы обходила его стороной. В начале своего пути он боялся темноты, но позже просто забыл о ней, потому, что чувствовал чью-то постоянную защиту. Возможно, это дорога оберегала необычного путника, а может, он сам смог стереть в себе любые проявления и мысли того, что он когда-нибудь сможет умереть. Но всему приходит конец: кажется, у всего есть и начало, и конец, но вот только начало неизвестно, а конец недоступен, или, наоборот. Сейчас он понимал одну очень важную и тяжелую для себя мысль: если он сможет, то он познает, каково это – состояние и сила смерти. Что происходит с человеком, с душой, с его сердцем? Все люди умирают, а возможно, как раскаленный металл, закаливаются и живут дальше, только в другом, никому не известном мире. Он понимал, что, наверное, сможет найти обходной путь и как-то изменить ситуацию. Сделать так, что эти две основы человеческого состояния, которые каким-то образом разделились и теперь живут в них, все же можно соединить. «Должен быть другой путь!» – произнес он. За последние годы Иван приучил себя идти навстречу трудностям и не сворачивать с выбранного пути. Его характер стал твердым, и это давило на него с такой силой, что он, не зная выхода, старался одновременно подготовить себя к предстоящему и не поддаться злу в высшей степени его проявления.

«Чтобы познать, что такое смерть, я должен убить человека, – думал он. – Да не просто прохожего или воина, а друга – близкого и родного мне. Данила хорошо сказал: «Чтобы победить смерть, нужно доказать жизнь!» Но как это сделать? Убить его и пережить это? Победить в себе, а потом, надеясь на то, что пустыня или дорога помогут, найти способ и оживить его? А если этого способа нет. Если смерть – точка? Да, конечно, я все пойму и почувствую, найду силы в себе, чтобы победить неуверенность, смятения и боль потери друга, но при этом Данилы уже не будет. Зачем тогда мне эти знания и сила? В чем виноват он? Может, в том, что когда-то доверился мне и пошел со мной по дороге. Он, не жалея себя, хотел помочь, и, познав свою первую силу, использовал ее на то, чтобы мне стало легче. А теперь я должен заплатить за знания, ощущения и борьбу, которая меня выведет к пониманию чего-то более совершенного, заплатив за это его жизнью? Нет, это неправильно, и единственный выход… – Иван постарался остановить все мысли. – Единственный выход – убить себя! Если добро во мне – я не умру, а если зло – значит, познаю это состояние! Если я должен решиться на такой поступок, почему я должен убивать друга – убью себя! Он смог ради меня пожертвовать, а я – смогу? Смогу и докажу жизнь, победив смерть! По крайней мере для себя. Если я умру, и после меня ничего не останется – значит, это конец моего пути, и тайна, к которой я шел – миф. Возможно, она действительно выдумана мной, и все, что я видел и слышал – это миражи моих мыслей. Мечты, которые становились только моей реальностью. Но если мой путь не закончен, то не стоит бояться смерти! Я просто перешагну через нее и пойду дальше той дорогой, которую выбрал. Узнаю то, зачем шел, и смогу загадать желание. Желание – сейчас даже это слово кажется мне смешным, но, возможно, что-то во всем этом есть, и оно обязательно проявит себя. Да, конечно, созерцая чистоту, я не могу поступиться ей и не имею права предать те идеалы, что воспитал в себе, и пусть я совершаю неправильный ход, лишая себя жизни. Наверное, я виновен в том, что довел себя до этого состояния.

По крайней мере, останется жить невиновный человек. Он ради помощи другу пошел на риск, не жалея себя, а я за это отплачу ему смертью. Нет! Зло только и ждет этого. Я поступлю иначе и унесу этот долг с собой. Пусть в нем проявятся все силы, что покорились мне! Пусть он познает мир таким, как видел его я! И те знания, что стали доступными мне, не погибнут, а значит, это и есть победа над смертью! Пусть мое тело перестанет быть в этом мире, мои уста замолчат, а мысли останутся в нем. Я знаю, что он не предаст ту чистоту, к которой я шел все эти годы. Не предаст мои убеждения, что только добро существует вокруг нас, и именно оно управляет этим миром, а зло лишь малая часть, в которую мы верим по своей прихоти. Сдаемся перед ним, отдавая огромную часть себя. Я уверен, что тот свет, что когда-то загорелся во мне, не потухнет. Пустыня! Ты меня слышишь? Пусть живет он! И пусть все мои силы и знания будут ему подвластны! Ты не имеешь права оставлять их в своем песчаном мире, а он достоин этого богатства!»

Иван остановился – Данила тоже. Они стояли и смотрели друг другу в глаза, и лишь пустыня видела их чувства и слышала их сердца и души. Вдруг между ними на песке что-то заблестело. Иван первым склонился, сгреб ладонью песок и увидел подаренную ему саблю. Он поднял ее, достал из ножен и посмотрел на Данилу. Держа в правой руке оружие, он скинул с плеча суму и заметил выпавшею из нее монету, ту самую, которую когда-то нашел в родном лесу. На ней, как и прежде, не было цифры, лишь надпись «копеек», а сколько, он так и не смог узнать.

Данила, увидев в руках друга саблю, замер. Холодный пот прошел у него по спине. «Неужели в Иване проявилось зло и затуманило ему разум?» – подумал он. Юноша слышал слова пустыни о том, что выйдет один, но он не мог поверить, что Иван не найдет другого, разумного выхода. Его руки и ноги онемели, а Иван стоял, сжимая рукоять смерти. «Неужели это все? – подумал юноша. – Он убьет меня? Неужели зло во мне? Но как добро может победить, совершив другое зло, убив меня? Может, убежать, или попробовать как-то противостоять этому?» – юноша со страхом думал о том, что Иван все же решился убить его. Он не мог понять: почему добро такое коварное, раз убивает зло его же оружием. Раз оно добро, то должно и поступать во всем по-доброму, без крови, насилия и обмана. «Что же это за добро такое?» Он действительно хотел убежать, но трусость, как назло, была побеждена им, и юноша чувствовал этот страх как-то странно, не так, как всегда. Сопротивляться Ивану – мастеру ведения боя – было смешно. Данила не боялся умереть, ему было до боли обидно, почему же добро, как высшая форма чистоты, выбрало такой грязный метод.

Иван, молча еще раз посмотрел на Данилу, улыбнулся, протянул ему непонятную монету и произнес: «Может, ты когда-нибудь узнаешь ее тайну?»

Он посмотрел на небо, огляделся вокруг, прислушиваясь к голосу пустыни и прощальной песне ветра, взялся за кончик лезвия, подвел его к груди и резким движением вонзил саблю в свое сердце. Данила вздрогнул и отскочил в сторону. Он был готов к смерти, но то, что он увидел, шокировало его. Юноша стоял окаменевший и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Он хотел наклониться к Ивану, но и этого он не мог сделать. Данила смотрел на счастливое лицо друга и глубокие голубые глаза, навечно устремившие свой взгляд ввысь.

– Иван! Иван! – вырвалось из него, и одновременно с этим невидимая железная сеть, сковавшая его, рухнула. Он бросился к другу, вырвал саблю, отбросил ее, наклонился над ним, но увидел, что смерть победила. Лишь глубокая почерневшая рана – словно выколотый глаз – смотрела на него.

Данила сел рядом и закрыл лицо руками: ему казалось, что он потерял сам себя. Такой боли еще никогда не было. Это была боль, рождавшая новую – третью пустоту. Он чувствовал ее, колючую, холодную, в разных проявлениях, но это состояние даже и пустотой-то назвать было нельзя. Это было вообще вне всех состояний – отрешение от мира и от того, что живет в нем и окружает вокруг. Он пытался успокоить себя с мыслями, что Иван не умер, он лишь ушел в другой мир и там продолжит свою дорогу, так как здесь все пути и тайны давно им открыты. Юноша разжал ладонь и посмотрел на подаренную монетку. С силой сжал ее и отвернулся в сторону. Он не мог смотреть на Ивана. Юноша не верил в то, что произошло. Лицо Ивана казалось ему живым и счастливым. Но тайный голос говорил: «Теперь ты один, иди, тебя ждут. Не нужно его хоронить, теперь он принадлежит пустыне. Оставь все как есть».

А потом Данила услышал ветер: он тоже попросил его идти, и юноша ушел, оставив Ивана пустыне. Он много раз хотел вернуться, но голос ветра настойчиво требовал идти вперед, не оборачиваться и не возвращаться. Данила не понимал, почему неизвестная сила буквально выгоняет его из этого мира, и он терзал себя тем, что все произошло из-за него. Он хотел помочь Ивану, а получилось, что вытащил из него накопленную годами чистоту.

«Добро покинуло этого человека, – думал он. – Зло победило – или наоборот? Он убил себя, значит, зло было в нем, и что же получается, что зло убило само себя? Возможно, последняя капля чистоты обрела силы и убила то, что осталось в этом человеке? Иван действительно был сильным, он нашел в себе что-то такое, и уничтожил зло сам, не заставляя меня идти на это преступление. А я в какой-то момент испугался, подумал, что он хочет убить меня. Ведь если рассудить, то я слаб и по сравнению с ним – никто. Естественно, и он и я подумали, что зло осталось в более слабом теле и разуме, а значит – во мне. Но как Иван догадался, что зло в нем, и решил убить себя? Нет, он действительно Великий человек, познавший тайны этого мира, а я лишь недостойный его ученик, однажды не поверивший ему».

Данила спрашивал себя, правильно ли он поступает, что уходит, оставив тело друга, но ветер продолжал повторять: «Он принадлежит пустыне, и она сама о нем позаботится».

– Возможно, – все же пытался успокоить себя Данила. – Иван перешагнул в другой мир и теперь идет по новой, неизвестной дороге и там раскрывает секреты и помогает всем, кто окажется рядом. И пусть в том мире нет живых, но он сумеет услышать голоса и, возможно, заставит покориться ему. А может, тот, никому не известный мир станет Ивану близким и верным другом. Ну почему же все так произошло? – укорял он себя. – Как я хотел помочь ему, а получилось – погубил! И почему пустыня, которой он так восхищался, не помогла ему, а скорее, наоборот – столкнула; сначала открыла ему тайны, которые вошли в него огромной тяжестью зла, а затем обнажила их, поставила жестокое условие, совсем не достойное его.

Всю дорогу Данила переживал, не зная, куда он идет, а уже к вечеру увидел окраину пустыни, знакомые дома и любимую девушку. Она как будто чувствовала его и ждала именно в этот час, когда солнце собралось покинуть этот мир, уступив время ночи. Данила посмотрел в этот безжалостный кровавый закат и решил, что больше никогда не войдет в это жестокое царство песка.

И остался Иван один. В тот момент, когда он вонзил саблю в свое сердце – наступила тьма, но через какое-то время он увидел в этой черной пустоте точку света. Она была так далеко, и казалась далекой, одинокой звездой. Иван лежал и ни о чем не думал. В тот момент его мысли о том, правильно ли он поступил – ушли. В его душе не было сомнений, тревоги и лишь только звезда в виде еле заметной точки где-то далеко светила, напоминая, что он способен еще о чем-то думать. Постепенно на смену пустоте стали приходить картины из прошлого. Он увидел друзей, воинов, город в одну сторону. Хаотичные воспоминания продолжались, пока он не почувствовал странную легкость в теле. Измученный путник, как будто воздушный, не встал – он взлетел над своим убитым телом и увидел его со стороны. Одинокий ветер играл с его волосами и постепенно заносил песком. Лишь глаза со взглядом смерти напоминали о том, что этот человек мертв. Они смотрели в небо, и их стеклянный блеск нагнетал ужас. Иван отошел в сторону от своего тела и, не желая смотреть на него, отвернулся и медленно побрел по пустыне. Вокруг все молчало, он не слышал ни шелеста ветра, ни скрежета песка под ногами. Иван шел по пустыне, не касаясь ее. «Что дальше? – спросил он себя. – Неужели моя дорога закончена?» И в этой тяжелой пустоте он услышал голос пустыни: «Нет. Возвращайся!» Иван не понял этого призыва. Он продолжал идти дальше от своего убитого тела. Ему хотелось убежать, спрятаться но, ни в коем случае не возвращаться. А далекая звезда продолжала где-то вдалеке, то появляться, то исчезать. Он и не смотрел на нее, он просто шел, не зная куда. Шаг за шагом к нему стали возвращаться чувства. Он задумался над тем, что произошло, и в какой-то момент почувствовал биение своего сердца. Этот шум, казавшийся ему реальным, стал отдаваться во всем его воздушном теле. Иван остановился, осмотрелся и понял: он летит не по пустыне, а по созданному в своих мечтах миру. Если бы он сейчас представил траву, то она бы появилась, и он пошел бы по ней, но он умышленно оставался в пустыне, желая довести до конца начатое дело. Сейчас Иван не понимал, что именно с ним произошло. Возможно, все это были миражи и видения, и его поступок произошел лишь в его воображении, и скоро весь этот кошмарный сон закончится. Но серое небо и серый песок и такие же серые облака оставались вокруг. Они, молча, напоминали о безмятежном неподвижном мире и не хотели исчезать. И лишь одинокий ветер изредка возвращался. Иван не чувствовал его дуновений. Он вообще ничего не чувствовал, а когда посмотрел на себя – у дивился. Он, как и весь этот мир, превратился в серое пятно, которое медленно плыло по серой пустыне. Лишь точка, обозначающая звезду, напоминала о том, что свет все же где-то есть. «Пусть его не так много, но он присутствует в этом сером небе. Интересно, здесь в этом сумрачном мире есть хоть кто-то живой или мертвый? Или только пустыня, потерявшая свой солнечный свет?» Но весь мир вокруг молчал. И тот голос пустыни, что он слышал ранее, показался ему выдуманным им самим. Иван продолжал плыть, как вдруг увидел вдалеке что-то лежащее в песке. Он попытался подлететь быстрее, но его скорость оставалась прежней и, хотя желание ускорить ее было, но оно не могло ничего изменить. Серое пятно, которое было им, независимо от его желаний плыло само по себе, приближаясь к чему-то неизвестному. Иван вспомнил, что до этого мог двигаться и даже ощущал это, но сейчас все растворилось в однообразном сером мире и не поддавалось его желаниям. Приблизившись, он увидел свое оставленное тело. И хотя он ушел, или, точнее, улетел от него в другую сторону, оно оказалось вновь на его пути. И звезда из еле заметной точки превратилось в монету, которую он отдал Даниле, и эта монета, такая же серая, зависла над этим миром тишины и покоя. Иван вновь попытался что-либо сделать – он сопротивлялся, но неизвестная сила тянула его к телу. Приблизившись, он увидел свои открытые глаза и вновь почувствовал холод смерти. Страх, отвращение охватили все то, что от него осталось. Иван хотел зареветь, заорать, как раненый медведь, но и этого он сделать не смог. В какой-то момент то серое пятно, что было им в этом мире, задрожало и, словно тяжелое грозовое облако, растянулось над телом. Он видел это, понимал, хотел что-то изменить, но не мог. Иван чувствовал напряжение, скопившееся в этой массе, и хотел вырваться из этого плена. Невидимый поток, появившийся и закрутившийся в нем, словно водоворот, вырвался и, как падающий с обрыва водопад, обрушился на лежащее тело.

И вновь наступила тишина, окутанная черной пеленою пустоты. В ней не было еле заметной звезды и серой пустыни. В этой пустоте был лишь холод, перемешанный с жалобно скулящей тоской.