Калейдоскоп историй

На следующий день, встал рано, позавтракал и пошел на Луг. В этой деревне Лугом местные жители называют место, где река Бесядь на пару километров выходит из берегов. Основное русло, как бы растворяется в поле, превращаясь у ближнего от деревни берега в небольшие речушки, заводи и мелководья, а у дальнего в широкие разливы. Вода в них темная и чувствуется глубина, которая к себе тянет. На мелководье, кое-где между речками растет кустарник и камыш, а с другой, глубокой стороны начинается старый лес – Дубрава. Темный, высокий, если на него издали смотреть, кажется, что его мрачная синева вонзилась верхушками своих огромных елей и сосен в небо и силой удерживает его. В детстве я очень любил это место, а леса боялся. Местные мальчишки пугали, страшные истории о нем рассказывали. Но, грибы и ягоды собранные в Дубраве ценились даже среди местного населения.

Попасть в этот лес, всегда было непросто. Бывало, сделают мужики временную кладку через весь луг и так, запросто по ней бегают, что кажется – я бы тоже смог. Но что такое кладка? Это низкий в одну доску мостик, к которому с одной стороны прибит шаткий поручень. Мальчишкой, я пробовал пройти по этой кладке, но не смог – страшно. Она скрипит, шатается, а черная вода затягивает и пугает своей глубиной. Я всегда любил ближний берег. Его мягкий песочек, солнце, теплую воду мелководья, молодой ельник, в котором можно маслят набрать, березовую рощу и лесополосу вдоль дороги. Все эти места были исхожены мной вдоль и поперек. Но, однажды, мой отец, нашел с этой стороны молодой березняк, открыл там место богатое грибами, про которое даже деревенские грибники не знали. Бывало, проснемся поздно, пойдем в лес, после того, как местные уже прошлись, и домой с грибами вернулись, но там, в этом березняке, мы целую корзинку всегда набирали. И грибы все хорошие, большие и конечно не червивые. Назад возвращаемся, а местные бабки за глаза бормочут: «Гляди-ка, городские, грибы нашли? Надо же?» А иногда, устав от хождений по лесу зайдем на Луг искупаться и отдохнуть. Расстояния-то приходилось преодолевать большие. От деревни до леса только километра три, да по лесу все пять намотаешь пока все грибные места обойдешь. Вот бывало, выйдем из леса, а тут и Луг – вот он!

Мальчишкой я всегда любил одну заводь около молодого ельника. Песочек там и на берегу, и на дне мягкий, нет жесткой, колючей, подводной травы, как в других местах. Зайдешь в воду, на несколько метров, а тебе все по пояс. Вода чистая можно камушки на дне рассматривать и теплая, как парное молоко. Барахтаешься, плаваешь, цепляясь ногами за дно – из воды не выгонишь. Родители отдыхают, а ты как будто по-настоящему переплываешь эту заводь и только тебе одному известно, что эта заводь на самом деле огромное бушующее море, и ты сильный и смелый справляешься, с этой стихией. Жаль, что я так и не научился плавать. До сих пор если ногами дна не чувствую, то и плыть не могу. Наверное, поэтому, именно эта заводь стала для меня родной.

Мы стали взрослыми, и мало кто помнит о своих детских фантазиях, а Луг остался таким же. И только здесь я могу спокойно отдохнуть в гармонии всего живого и не живого. Поэтому, и приезжаю сюда, а когда приехать не могу, вспоминаю, и это помогает жить в серой суматохе города.

Вот и в этот раз, отдохнул я на берегу любимой заводи, искупался как мальчишка на мелководье, забыл о делах, проблемах и счастливый возвращался в деревню. Вижу, на лавочке дед сидит, улыбается. Вспомнил о том, что мне хозяйка говорила, думаю, как бы разговор начать? А он сам, как будто мысли мои прочитал:

– Присаживайся, – говорит, – рядом. Что, отдохнул? А что же грибочков на любимом местечке не набрал? Там и сейчас грибы есть.

– А вы откуда знаете, про грибное место? – Удивился я.

– Знаю, отец твой любил туда ходить, – ответил старик и хитро улыбнулся, показав мне свои редкие зубы. – Ты следующий раз корзинку бери, а хозяйка тебе из них жарехи сделает – не пожалеешь. Она хорошо готовит. Помню, после войны у нас кроме гнилой картошки ничего не было. Так она из нее знаешь, какие шкрыльки делала? Я тогда за ней ухаживал, жениться хотел. А она мужа с фронта ждала. Ей похоронку на него прислали, но она не поверила, ждала. И дождалась! Вернулся ее Николай, правда, без ноги, через четыре года приехал. Он во время войны в штрафбат попал. Его в самое пекло бросили. Все погибли, а Николай чудом уцелел. Раньше как было, провинился тебя в штрафбат. Ранили – значит, смыл свою вину кровью. А он хоть и раненый был, но все равно после госпиталя посадили. Чего уж натворил, не знаю? Мужик хороший был, помер совсем недавно. А я вот теперь думаю, может посвататься к хозяйке твоей. Не поверишь, она до сих пор мне нравиться. Я тебе знаешь, что, парень, скажу – все надо доделывать. Тянут недоделанные, брошенные дела, напоминают о себе. Зачем эту тяжесть с собой уносить. Нужно на этом свете все дела заканчивать.

– Странно, – удивился я.

– Можно, конечно, махнуть рукой и не думать об этом, – продолжил старик, – но, рано или поздно мы все равно возвращаемся к старому. И не приятно вспоминать, если что-то сделал в жизни не так. А ведь можно все исправить!

– Как, – еле сдерживая любопытство, поинтересовался я.

– Просто! Ты вот человек чистый, места эти любишь. Приезжаешь серый, а уезжаешь, светишься. Но каждый раз ты вспоминаешь одно и тоже и не можешь победить свой страх. А ведь с этого все и начинается, вся жизнь. Выправи начало, и сам увидишь, как остальное подравняется.

– Что? Что я должен сделать? Что исправить? – Чувствуя, что старик, зацепил за живое, спросил я.

– Вот, темнеет уже, скоро ночь. А ты вернись на Луг да пройди до Дубравы по кладке. А там, в лесу правее бери. Малинник найдешь, и если не трудно ягод собери. Нравиться мне тамошняя малина. Я ее ни с какой другой не перепутаю. Ступай! А если не сможешь, ничего, может в другой раз получиться.

– А откуда вы про кладку знаете? – В растерянности спросил я, а сам подумал:

«Вот так дед, ударил меня в самое больное место. А ведь, правда. Я каждый раз вспоминаю свой детский страх, когда смотрю на Дубраву. И если честно признаться, были у меня мысли, попасть туда. Один раз хотел надувную лодку привести, но почему-то не привез. Другой раз решил обойти этот лес со стороны, но когда посмотрел карту, передумал. Слишком он большой, да и переходит в другие леса. В одиночку не пройти, нужно хорошо ориентироваться или знать хотя бы одну правильную тропу или дорогу. Да, поставил меня старик в неудобное положение. Понимаю, что надо идти именно сегодня. И как бы в знак подтверждения, что я смог, нужно принести ему малины. Хитрый, предупредил, что вкус знает, с другой не перепутает. Не обманешь! А ведь сколько раз в жизни я искал легкий путь и шел по нему – в обход. Четко осознавая, что смело, на пролом пройти не смогу. И так во всем; в делах, в личной жизни, искал не те выходы и боялся трудностей, которые создавал сам себе».

– Я сынок, жизнь прожил, многое видел, – ответил на мой вопрос дед. – Ты, иди, не боись! – Уверенным голосом добавил он.

Во мне как будто что-то щелкнуло, переключилось и непонятно почему, я встал и пошел к Лугу.

– Кладка теперь в другом месте, – мне в спину крикнул старик. – Справа, где елки у самой воды.

Я обернулся и хотел сказать спасибо, но не смог, а ноги сами понесли меня вперед. Первый километр до Луга пытался сосредоточиться и осознать, откуда этот щербатый дед все знает? Разные мысли посещали меня.

– Может он экстрасенс, или народный целитель? – Думал я. Но тут же отвечал сам себе: «Нет, он никого не лечит, хотя это понятие относительное. В наше время вылечить душу важнее, чем исцелить тело!»

Я подошел к ельнику, пытаясь сконцентрироваться перед решительным действием, к которому шел всю жизнь. Но все старания были тщетны. Я не понимал кто, или что руководит мной? Но, ноги шли вперед.

Вышел на Луг и сразу увидел несколько елей, странно склонившихся к воде. Огляделся вокруг. На реку опустился вечер, окутав ее своей тьмой и прохладой. Я посмотрел на другой берег и почувствовал, как по спине пробежала дрожь. Над дальним берегом реки стояла сплошная, черная полоса. Кто там? Что? Почему я даже спокойно смотреть туда не могу? Страх! Это мой собственный страх, который родился в детстве и вырос за годы, превратившись в страшное чудовище. Я смотрел в этот лес, а видел то, что вырастил внутри себя. Сейчас мне предстояло убить этого невидимого зверя и очистить душу от тьмы, которая живет во мне с детства. Неведомая сила охватила тело и понесла меня к склонившимся над водой елям. Я увидел кладку. Вот она! Старая, наверно прошлогодняя. В некоторых местах отсутствовал поручень, а кое-где доски потрескались и ушли под воду. Я решительно шагнул вперед. Доски задрожали, стали вибрировать, возможно, от старости, или оттого, что сам весь трясся. Шаг, второй, потерял равновесие, схватился за поручень, который сломался и остался у меня в руке, но я устоял. Бросил отломившийся кусок жерди в воду, а сам снова шагнул вперед. Доска заскрипела и ушла под воду. Я по колено оказался в воде. Еще шаг, и мне показалось, что черный пугающий лес протянул ко мне невидимые руки и стал толкать, давить в глубину. «Я же не умею плавать!» – где-то внутри себя заорал я. Но, сделав глубокий вдох, вытянулся вперед и быстро пробежал пару метров мелкими шажками. Остановился на небольшой широкой доске. В этом месте кладка оказалась прочной. Я взялся за поручень и перевел дыхание. Постояв минуту, может больше, решился и пошел вперед. Теперь мне казалось, что надо мной кто-то летает, а с берега целая толпа невидимых людей наблюдает и ждет от меня падения. Они уверенны, что я остановлюсь, плюну на все и убегу в деревню. Еще шаг, еще. Пристроился, приноровился к шатаниям кладки и с непонятной мне уверенностью пошел вперед. В какой-то момент все отключилось; и сознание и тело.

Выдохнув всю тяжесть перехода, понял, что сижу на другом берегу реки. «Вот она эта Дубрава!» – Радостно крикнул я. Посмотрел на высокие ели, а затем в небо и подумал: «Как много звезд! Как будто кто-то рассыпал мелкий светящийся песок. А вот и знакомые созвездия Орла, Лиры! Полярная звезда! Но, нужно вставать и идти вправо. Где-то там малинник?» Я вошел в лес. Мне показалось, что старые ели и сосны проснулись от векового сна, и разбудил их я. Они, тяжело вздыхая, нехотя пропускали меня к своим тайнам. Где-то закричала птица! Я вздрогнул! Отдышался и пошел дальше. В этой лесной тьме я не был уверен, что смогу найти нужные ягоды, но я шел вперед. Случайно наткнулся на паутину, растянутую между сухими ветками. Остановился, чтобы стереть с себя ее нити. Вытер лицо и, раздвинув кусты и ветки, решил перешагнуть через упавший ствол. Но в этот момент мне показалось, что я нечаянно раздавил рукой что-то влажное. Посмотрел на ладонь, увидел остатки ягоды. Попробовал на вкус – малина. Забыв о страхе, лесе и темноте достал из кармана листок бумаги, в котором утром был завернут бутерброд, сделал кулек и стал собирать в него ягоды. Через одну я клал в рот. И действительно, прав оказался старик, такой вкусной малины я никогда не пробовал. Собирая, совсем забыл, где нахожусь. Через час вернулся к кладке. Держа в одной руке кулек с малиной, счастливый, я спокойно прошел обратно, нет, точнее перелетел на невидимых крыльях. Почти бегом добрался до деревни. Но бежал не от страха, а от желания скорее вручить старику кулек с малиной. Я подошел к его дому и стал настойчиво стучать, но мне никто не открыл. Немного расстроившись, решил отдать ему ягоды утром. Вернулся в свой дом и когда открыл дверь, увидел щербатого деда сидящего за столом в кухне. Рядом суетилась хозяйка, накрывая на стол.

– Представляете? – обратилась она ко мне, – старый дурень чего удумал? Свататься пришел! Садитесь, ужинать будем. Небось, проголодались? Сегодня чего-то вы поздно?

– Да – уж задержался, – ответил я и торжественно добавил, – совет да любовь!

Подошел к столу и, посмотрев в глаза деду, высыпал ягоды в стоящую перед ним тарелку.

Неприкасаемая лесная душа

Егор Семёнович остановился, ещё раз посмотрел по сторонам и понял – он заблудился. Старик медленно опустился на мягкий мох и испуганно посмотрел в серое, свинцовое небо из которого вырывались колючие капли дождя: «Не может быть, я весь этот лес знаю с детства», – растерянно подумал он. В голове всё перепуталось. Егор Семёнович закрыл глаза и попытался успокоиться, но мрачные мысли бурно нахлынули на него.

Постепенно опускались сумерки, а он сидел, облокотившись на сломанную ветром ель, и пристально смотрел в лес, пытаясь увидеть хоть что-то знакомое. И в этой наступающей мгле, которая стала сливаться с чернотой леса, он разглядел просвет:

– Не может быть? Бабкины сказки!

Старик поднялся и медленно пошёл вперёд, с трудом пробираясь сквозь густые сучья и паутину. Он видел впереди свет, который манил к себе, обещая спасение.

Окончательно устав, он все же вырвался из плотно заросшего леса и вышел к свету, на поляну. Увидев её, его пробил холодный пот, и обессиливший дед упал на чёрную землю.

– Вот она, та самая, «Чёрная поляна», про которую все сказки придумывают.

Он обхватил голову руками и сильно зажмурился, не желая видеть всё это.

Поляна действительно была мрачной и безжизненной. Даже птицы облетали её стороной, а в деревне поговаривали: «Если кто на неё выйдет – не жилец».

Над этой чёрной землёй стояла зловещая тишина, которая стала давить на Егора Семёновича и он, не выдержав, вскочил и из последних сил побежал обратно в лес.

«Эх, зря я бабку свою не послушал! Права она оказалась. Нельзя рубить «Белую осину»»! – пробираясь сквозь заросли думал он.

Силы окончательно покинули тело и дед, споткнувшись, упал на мох, а подняться уже не смог. Да и куда бежать, ведь дороги старик всё-равно не знал. Сквозь опустившуюся тьму он разглядел сухое место и медленно отполз туда. Отлежался, потихоньку встал и решил развести костёр. Надежда, что завтра он увидит солнце и спокойно выйдет, была, но страх оставался и не уходил.

Прошло несколько часов. Егор Семенович немного успокоился, отдохнул, развёл костер, и молча сидел, вглядываясь в языки огня, вспоминая прошедшие события:

– Не прав я, – ругал он сам себя. – Из-за дурацкого спора с мужиками хвастался, что принесу «Белую осину». Да и как можно представить, что эта осина хозяйка леса? Нельзя, – разговаривал он сам с собой. – Но вот сижу здесь и дороги не знаю. Да и хлеба мало, а на ягодах долго не протяну. Мужики сразу не пойдут искать, не поверят, что я заблудился.

Мокрая, тяжёлая тишина продолжала висеть вокруг. Егор Семёнович посмотрел в чёрное, затянутое небо и увидел в нём еле заметную звёздочку. Воспоминания нахлынули на него, и он стал вспоминать всю свою жизнь. Поджав под себя ноги, он лежал на мягком мху, слушая потрескивание малиновых углей. Он вспомнил, что вся его жизнь связанна с лесом, и почему он неблагодарный решил убить душу этого огромного зелёного существа. Вспомнил, что сегодня вышел на «Чёрную поляну». Все кто её видели из деревенских – долго не жили. Это новым страхом заскулило где-то под сердцем. Но усталость взяла свое, и старик вскоре уснул, и та звёздочка на небе, стала уже сном и каким-то спасительным светом, начала успокаивать уставшую и испуганную душу.

Проснувшись, Егор Семёнович увидел всё тоже затянутое тяжёлое небо и понял, что выйти не сможет.

Несколько часов он метался по лесу, пытаясь найти хоть что-то знакомое, но лес не отпускал его. А главный ориентир – небольшая речка, как нарочно, спряталась под землю. Ведь он точно знал, где она, но её почему-то не было. Потеряв силы, он упал на мокрую землю и заплакал. Из души вырвались крики. Дед стал вымаливать прощение у деревьев, кустов, старых пней и даже холодной земли, в которую он плакал. Постепенно старик стал осознавать, что всё, это конец. Скоро он потеряет сознание, а дикие животные, и холод сделают своё дело. В деревне, после этого появиться новая история, как дурной старик Семёнович решил срубить «Белую осину».

Он продолжал мучаться от бессилия, но вскоре уснул от усталости и увидел яркий цветной сон. Как будто бы он, счастливый идёт по лесу, а все звери рады ему. Солнышко необычно тепло греет и ему хорошо и легко. Но, что-то колючее стало сжимать тело, он почувствовал боль и проснулся.

Сколько часов проспал Егор Семёнович на земле, он не знал. Вокруг появился иней, белый, пушистый и украсил всё вокруг. Старик медленно поднялся на колени, осмотрелся по сторонам и вдруг увидел в нескольких шагах от себя «Белую осину». Неуклюже, по-медвежьи он подполз к дереву и обнял его.

– Не бойся, красавица, не трону я тебя! Прости дурня старого!

Старик поднял вверх голову и увидел у кроны дерева сиреневое облако. Золотистый туман появился вокруг, птицы замерли, и наступила тишина. Сквозь тишину золотого тумана, Егор Семенович услышал, что где-то вдалеке работает трактор. Он вновь огляделся и увидел появившееся на небе солнце. Земля, как будто развернулась перед ним. Старик ясно понял куда идти и понял то, что душа леса простила его. Он отошел на несколько шагов в сторону, поклонился до земли дереву, ещё раз попросил у него прощения. Молча отвернулся, чувствуя вину и, не задерживаясь, пошёл к полю, на котором работал трактор. Откуда-то появились силы и Егор Семенович, вскоре вышел из леса.

А в деревне, никто не заметил его отсутствия, да и о глупом споре, мужики быстро забыли.

Портрет