Сезон

– Есть у меня небольшая заначка, ну а ты свою двушку можешь разменять с доплатой. Вот тебе и деньги.

Перспектива разменивать свою квартиру на однокомнатную меня не очень радовала, но сама идея магазина привлекала. Тем ни менее я не очень доверял словам Витька, зная его авантюрную натуру.

– Здесь все надо просчитать, чтоб не прогореть – задумчиво покачал я головой.

– Какие вопросы? – хлопнул Витек меня по плечу, – все просчитаем! Главное сама идея тебе по душе.

Мы так увлеклись разговором, строя планы, что не сразу обратили внимание на нового посетителя столовой. Витек на секунду замолк, показав мне глазами на дверь, у которой отряхивался от мокрого снега, старый знакомый мотоциклист, не желавший нас видеть у реки.

Он пригладил мокрые волосы, и некоторое время вглядывался в сидевших за столами людей сквозь клубы табачного дыма. Глаза его лихорадочно блестели, губы дрожали. От былой пьяной удали не осталось следа. Он то и дело шмыгал мокрым носом, вытирая его рукавом телогрейки. Что-то с ним было не так.

Я напрягся, ожидая, что он подойдет к нам. Однако мы его не интересовали, потому что, скользнув равнодушным взглядом, он направился прямиком к группе лесорубов.

Сквозь грохот музыки до меня донесся его писклявый голос, почти выкрик.

– Верните монеты, козлы, последний раз говорю!

От этих слов кусок хлеба застрял в горле. Я замер с открытым ртом, весь обратившись в слух. Витек что-то говорил, но я схватил его за руку, и он тоже замолк, удивленно уставившись на меня.

Главный лесоруб медленно поднялся из-за стола, навстречу мотоциклисту пьяно улыбаясь.

– Опять ты канючишь, Сашка! Сказано тебе, получишь свою часть… потом!

Сашка шмыгнул носом и сунул руку в карман телогрейки.

– Это я нашел, значит все мое! Отдай по – хорошему!

Голос его дрожал и срывался, что вызвало дружный гогот лесорубов.

– Нет, Сашка, – усмехнулся главный лесоруб, – если – бы я тебе место не показал, где мужика летом из-за золота грохнули, ты – бы ничего не нашел!

– А ты как крыса позорная, один хочешь все захапать. Тогда вообще ничего не получишь! Лучше мы втроем золотишко пропьем! Верно мужики?

Главный пошатнулся, оглянувшись на свою компанию, которая одобрительно загудела.

В этот момент Сашка выхватил из кармана шило и попытался ткнуть им лесоруба в бок. Из этого ничего не вышло, потому что, лесоруб хоть был пьян, но реакция у него оказалась что надо.

Он перехватил руку нападавшего, и нанес ему сокрушительный удар кулаком в лоб, от которого Сашка рухнул навзничь, гулко ударившись затылком о доски пола. Шило с деревянной ручкой закатилось под стол.

– Да что – же вы делаете, рожи пьяные! – завопила официантка.

Она выскочила из-за своей стойки и с грацией бегемота подскочила к лесорубам.

– А ну проваливайте отсюда, пока я милицию не вызвала!

Она хлестала передником главного лесоруба, отчего тот закрывался рукой и бормотал ухмыляясь:

– Да ладно тебе, Степановна, уходим, уходим.

Поверженный Сашка тем временем, сидя на полу, удивленно трогал свой лоб, который медленно, но верно заплывал огромной шишкой, от чего брови его опускались на глаза, придавая лицу сходство с мордой шарпея.

Добрые пьяные лесорубы подняли его и вывели на улицу, под руки, укоризненно приговаривая:

– Зря ты с шилом полез Сашка. Не надо было жадничать.

Выгнав лесорубов на улицу, официантка, заперла дверь изнутри, и подозрительно покосившись в нашу сторону, недовольно сказала:

– Заканчивайте быстрее, мы закрываемся.

Она выключила музыкальный центр. Стало слышно, как в кухне льется вода из крана, а посудомойка звякает тарелками.

Расплачиваясь за ужин, я положил на стойку бара несколько мятых купюр и спросил:

– Хозяйка, а чего это они тут не поделили?

Степановна деловито пересчитала деньги и презрительно фыркнула:

– Да пьянь, вот и все!

– Ну а все-таки, – не унимался я, – про какие монеты Сашка говорил?

– Ой, монеты! – саркастически всплеснула руками женщина, – тут летом недалеко в лесу человека застрелили, ходили слухи, что из-за золота.

– Милиция приезжала потом, искала золото, да не нашла. Вот Сашка этот с тех пор монеты и ищет. Весь лес у погранзоны перекопал.

– А за что он на лесоруба с шилом бросился?

Она с опаской взглянула на меня и сказала:

– Ничего я не знаю. Нечего тут расспросы устраивать! И вообще давайте чешите отсюда, мы закрываемся.

На улице окончательно стемнело, мокрый снег валил плотной пеленой, покрывая крыши домов и дорогу. Нечего было думать о езде в такую погоду, поэтому мы решили переночевать в машине, а утром тронуться домой.

– Как думаешь, монеты у лесоруба? – спросил я Витька, устраиваясь в спальном мешке на разложенном сиденье джипа.

– Вполне возможно, – зевнул Витек, – только нам от этого не легче.

Он повернул ключ зажигания, завел мотор и включил печку. Салон наполнился волнами теплого воздуха, а по лобовому стеклу, отогретому изнутри, начали сползать комья мокрого рыхлого снега, покрывавшего автомобиль. Дизель негромко урчал, убаюкивая и навевая сон.

– Да, все логично, – рассуждал я вслух, – до местных дошли слухи, что в лесу недалеко от их деревни из-за золота убили человека, а само золото не нашли.

– Конечно, тут же нашелся энтузиаст, который решил, что он самый умный, и поперся в лес искать наши монеты. Только тогда возникает вопрос – от кого он узнал точное место?

– От лесоруба, – сквозь сон ответил Витек и захрапел.

– А лесоруб от кого узнал? – спросил я и, не дождавшись ответа, выключил двигатель.

– Слушай, а может нам этого лесоруба тряхнуть? – толкнул я в бок храпящего соседа.