Сезон

– Я знаю, что вы оба хотели меня убить, но есть предложение.

Она несколько обмякла, а я, ослабив хватку, повернул ее к себе и заглянул в глаза.

– Как выяснилось, я тебя все еще люблю и готов все простить, при одном условии.

В ее глазах скользнуло удивление, смешанное с презрением, но потом они приняли притворно участливое выражение.

– Я согласна, все что хочешь! – прошептала она и обвила мою шею руками, пытаясь поцеловать меня в губы.

Я несколько отстранился и произнес:

– А условие простое. Тебе надо прямо сейчас убить третьего лишнего.

Я кивнул в сторону связанного пленника, который безуспешно бился на стуле в попытках освободиться. Видимо он был невысокого мнения о моральных качествах своей избранницы, потому что, услышав, что речь зашла о его убийстве, задергался еще сильнее и в результате повалился вместе со стулом на бок.

Мы подошли к нему и я, достав из кармана завернутый в носовой платок браунинг, вложил в ее ладонь. Она удивленно повертела его в руке и лицо, исказилось от страха.

– Но… я не знаю, как из него стрелять!

– Не бойся, – проворковал я, направляя ее руку с пистолетом на перемотанное скотчем тело, – нажимаешь на спусковой крючок и все.

Я отпустил ее и присел в кресло.

– Ну, давай! Один хлопок и соседи не услышат!

Ее фигура, напоминавшая до этого затравленного зверька, сразу распрямилась. Как ни в чем не бывало, она поправила прическу и обернулась в мою сторону. По ее лицу пробежала победоносная ухмылка, и черный зрачок пистолетного ствола тут же уставился мне в лицо.

– Что ты думал, что мне твоя любовь нужна?! – неожиданно громко взвизгнула она, – всю жизнь ты мне испортил, сволочь!!!

Было видно, что она пытается себя накрутить, чтобы вспомнить обо мне все плохое и сильнее возненавидеть меня. Наверное, женщины так устроены, что убить могут, только если испытывают сильные эмоции. Я бы ее пристрелил, не раздумывая без нервов.

От этих мыслей я улыбнулся, а ее это еще больше взбесило. Она начала медленно приближаться ко мне с пистолетом в вытянутой руке.

– Что улыбаешься, думаешь, я не выстрелю?!

Голос дрожал и срывался на крик.

– Ты значит чистенький, а я тварь последняя?!

– И потаскуха! – добавил я, и резко вскочив с кресла, бросился в прихожую.

Сзади раздался жуткий грохот, как будто ударили в огромный колокол. Я упал на пол и закрыл голову руками. Все заволокло едким дымом, и пронзительный писк проник в барабанные перепонки, заглушая все звуки. Я зажал пальцами нос, и выдохнул несколько раз, пытаясь пробить эту пробку. Писк немного стих, сквозь него я услышал стоны.

Женское тело в обтягивающих сапогах – ботфортах и короткой юбке, лежало на спине. Расстегнутый плащ покрыт мелкими черными каплями. Правый рукав залит кровью и обнажает сахарной белизны кости запястья, в том месте, где должна быть кисть руки.

Копна рыжих волос раскинулась на паркете, а вместо лица зияло месиво из костей, зубов и кроваво пульсирующего мяса. Из этих останков выступал обломок затвора браунинга, поблескивая изломами стали.

Я ошарашено посмотрел на тело и понял, что стонать оно уже никогда не сможет. Стонало другое тело, лежащее на боку и привязанное скотчем к стулу. Дым немного рассеялся, и я прошел в комнату по засыпанному битым стеклом паркету. Легкий ветерок шевелил занавески в окне, разбитом взрывной волной.

Видимо я немного перестарался, набивая ствол браунинга тротилом, а патроны тетрилом вместо пороха, которые в избытке оставались после обезвреживания ручных гранат, привезенных с раскопок.

В первый раз мне эта мысль пришла в голову, когда я собирался нанести визит Игорю. Стрелять в него я не собирался, а хотел подсунуть ему браунинг из мести. Но тогда не сложилось, и начинка осталась в пистолете нетронутой. Теперь же моя бывшая супруга сама сделала свой выбор.

Риск конечно был. Она могла поддаться на мои уговоры и застрелить своего любовника, но когда я заметил презрительное выражение ее глаз, сомнений не осталось. Она убьет меня, а не его.

Я еще раз посмотрел на ее бездыханное тело и принялся разрезать ножом скотч, опутавший моего пленника. Освободившись, он зажал нос пальцами и начал выдыхать, сидя на полу. Видимо волной его тоже приложило. Вид у него был ошалелый.

Я оторвал его от этого занятия и изложил свою версию событий. Согласно ей, мы втроем мирно ужинали на кухне, когда несостоявшийся жених сообщил свой невесте, что уходит от нее. После чего моя бывшая супруга вдруг удалилась в комнату, где видимо, решила с горя застрелиться, а попутно и взорваться.

Он тупо кивал головой в ответ на мои доводы:

– Не поверят.

– Надо, чтобы поверили, а не то, услышат диктофонную запись.

Он посмотрел на меня долгим взглядом и процедил сквозь зубы:

– Ну, ты и сволочь!

Я притворно беззаботно улыбнулся и сказал:

– У каждого свои методы. Кто-то бейсбольной битой да электропилкой орудует, а кто-то мозгами шевелит. Так что советую излагать мою правдивую историю. Это в твоих интересах.

Глава 11. Новая жизнь

– Левее, левее давай! Так, теперь чуть ниже. Стоп! Крепи!

Витек победоносно сложил руки на груди и замер на несколько секунд, любуясь новенькой неоновой вывеской, на которой были изображены перекрещенные металлоискатель и лопата. Ниже шла надпись «Все для поиска кладов. Магазин амуниции и антиквариата».

Я расплатился с рабочими, убиравшими стремянку, и тоже посмотрел на вывеску, которая украшала застекленный фасад нашего магазина, расположенного на первом этаже жилого дома. В его витрине был выставлен манекен, одетый в камуфляж, склонившийся над открытым деревянным сундучком, из которого виднелись позеленевшие от времени медные монеты. Рядом с манекеном стояла лопата и металлоискатель. Когда на улице темнело, включалась подсветка вывески и сундучка.

Прохожие, валившие по улице толпой после напряженного рабочего дня, с интересом притормаживали возле нашей витрины, но заметив надпись на двери «СКОРО ОТКРЫТИЕ», шли дальше.

– Ну вот, а ты говорил, что помещение возле метро дорогое, – усмехнулся Витек, – смотри, сколько людей хотят нас посетить!

– Не говори гоп, – бросил я и вошел в магазин, звякнув дверным колокольчиком, сделанным из снарядной гильзы.

Здесь на полках стояли металлоискатели различных марок, лопаты и рюкзаки. Тут – же на вешалках висели камуфляжные непромокаемые куртки, брюки и плащи. Рядом возвышались различные ботинки и сапоги.

На отдельной витрине под стеклом лежали старинные монеты и амуниция времен войны. Несколько немецких касок, котелков и саперных лопаток украшали верхние полки.

Я окинул взглядом все это убранство и тяжело вздохнул, вспомнив, скольких трудов нам стоила поездка в Карелию за золотом.

Самым простым оказался путь до пограничной зоны, который мы преодолели на джипе Витька. Однако попытка проехать дальше потерпела неудачу из-за большого количества пограничных патрулей на автомобилях, разъезжавших по лесным дорогам. Мы несколько часов наблюдали за ними, оставив машину на обочине, изображая из себя рыбаков со спиннингами у моста через быструю каменистую речку. На другом берегу виднелся свежевыкрашенный щит желтого цвета, на котором огромными черными буквами было выведено «Внимание! Пограничная зона! Предъяви пропуск!»

То – ли границу начали оборудовать в серьез, то – ли это была очередная показуха перед визитом большого начальства, но проехать в пограничную зону на автомобиле без пропуска было нереально. Получить такой пропуск, не привлекая подозрений, было тоже нереально, учитывая цель нашей поездки. А я вообще опасался слежки, зная любовь ко мне местных правоохранителей после моих приключений.

Так мы сидели на камнях под дождем, периодически со свистом забрасывая спиннинги в бурлящий поток, и считая пограничные УАЗики, громыхавшие мимо по бревенчатому настилу моста. Наградой нам неожиданно явились две килограммовые форели, пойманные на блесну. Витек хотел еще остаться порыбачить, но я отговорил его, напомнив, что мы здесь не за рыбой.