Печали пролетевших дней. Дороги жизни и смерти

В 1919 снова вернулся на шахту Подольского (Святогоровский рудник), потом переехал на шахту Грибнева, которая была на земле села Гродовка, потом стала «Димитрова 5/6», здесь Тарас и похоронил отца своего Савостьяна Лаврентьевича Власенко. Во время войны 1941—1945 жил в селе Орловка – земля кормила. В начале 1947 года приехал Тарас Савостьянович без семьи в Доброполье на шахту 17/18 (теперь «Алмазная») в семью Лаврентия и поступил работать на шахту, а ведь ему тогда было уже 61! Он приехал со своим хлебом, ячменным, в печи печённым! В сравнении с тем, который нам (вспом. Иван Лаврентьевич) на карточки давали – это был хлеб превосходный!

Год был голодный, работал Тарас Савостьянович во вторую смену, приходил домой около 11 часов вечера, борщ Ирина Васильевна, мама Ивана Лаврентьевича варила с серой капустой (листья, которые остаются на корне после срезанной головки), ужин его состоял из этого борща, своего хлеба и кусочка мяса. В тот голодный год решили зарезать вторую корову, потому немного мяса уделялось каждому ежедневно. Дети у дяди Тарасы были, вспоминает Иван Лаврентьевич:

Фото Ефима Тарасовича

Власенко Ефим Тарасович Дата рождения 20.01.1916; Место рождения Украинская ССР, Сталинская обл., рудник Ново-Григорьевский; Украинская ССР, Сталинская обл., Ушёл на войну в ноябре 1941; Воинское звание инженер-лейтенант; мл. лейтенант Воинская часть 20-й запасной истребительный авиационный полк. Вернулся после войны с наградами Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».

Власенко Андрей Тарасович Дата рождения 1917 Место рождения Сталинская обл., Красноармейский рудник Димитрова, Призывался Васильковским РВК, Украинская ССР, Днепропетровская обл., Воинское звание сержант. Службу проходил в 80 морской стрелковой бригаде. Во время войны 19.05.1942 пропал без вести Карело-Финская ССР, Кестеньгское направление. Получили последнее его письмо из Очакова, и до сих пор о нём нет никаких известий – вероятно погиб.

Фото Якова Тарасовича

Власенко Яков Тарасович Дата рождения 05.10.1921; Место рождения Украинская ССР, Сталинская обл., Красноармейский район, шахта 5—6 им. Димитрова; В апреле 1941 ушёл в армию. Имел звание гвардии младший лейтенант; Службу проходил и воевал в составе 53 гвардейской танковой бригады. Вернулся с наградой Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»

Фото Зины Тарасовны

Сара – взята на принудительные работы в Германию, где и работала до прихода русских. (Лида Лаврентьевна, сестра Ивана Лаврентьевича в 1943 тоже была взята в Германию, но в виду наступления русской армии немцам было не до того – и она домой с железнодорожной станции Доброполье вернулась, Лёня по возрасту не подходил для Германии, Александра – ещё моложе, а Валя в то время совсем ещё девочкой была). Сара по приезду с Германии изменила своё имя на Зину. Метрическую она потеряла, и когда подавала документы в паспортный стол, паспортистка посмотрела на подделку и сказала: «Все вы были Гапками, а стали Зинами» – это относилось ко всем, кто менял метрические данные. Гапка – оскорбительное жаргонное слово, не удивительно такое слышать в лагере. Смысл выражения, была беззаконной, а теперь другая. А причину смены имени она объясняла тем, что мастер-немец, при случае её упрекал: «Юдеменш!» – что значит «Еврейка!» и ещё её называл «Штромменш» – «Соломенный человек» – это за её высокий рост и худощавость, и доводил её до того, что она имела страстное желание – когда придут русские – убить его.

Но был и другой мастер, который, видя, как девчата в ночь хотят спать, отправлял её отдохнуть, а сам разбирал её станок, делая вид, что он его ремонтирует. Станок был волочильный: из толстой проволоки тянули более тонкую проволоку. Приехав из Германии, Зина вышла замуж, за Золотарёва, уехала с ним в Ташкент, пробыла (не говорю, прожила), там с ним два года и вернулась, домой.

Снова к себе на родину в родные места своих родителей. Я лично помню Зину Тарасовну, рослая крепкая женщина со слабой улыбкой, всегда говорила медленно и тихо. Именно с ней папа очень долго разговаривал вечерами, а теперь все описанное выше, нам говорит о чем был разговор.

Вышла замуж за Невмержицкого. Детей у неё не было. Мужа она похоронила и потом у неё доживала её мать Домна Андреевна. После смерти матери она пришла к Богу – Утешителю в скорбях, была членом Красноармейской церкви ЕХБ[9 - Евангельские Христиане Баптисты] и в сентябре 2003 года в возрасте восьмидесяти лет окончила свои странствования. Зину Тарасовну до смерти, досматривала её подруга Люба Степановна Середа, а потом уступила ей свою квартиру, на первом этаже и пошла, жить в её равноценную, на втором этаже. Когда Зина совсем ослабела от болезни – приехала её сестра Шура из Керчи её досматривать.

Тарас Савостьянович перешёл жить в дедушки Гончарука хату, куда переехала потом его семья, позже он получил квартиру – домик-особнячок (по улице Малиновского), который оставил Лёне, а сам уехал к Якову – сыну своему на Мариновскую площадку, где 25 февраля 1959 года, умер.

В воспитании детей между Тарасом и Домной Андреевной были разномнения. Тарас применял строгое воспитание, а Домна Андреевна – либеральное. Потому, когда требовалось детей наказывать – отец отдавал всё положенное. С возрастом детей увеличивались и «воздаяния» им. Мать, не востерпев этого, стала ломать дверь с воплем «Сибирник!»[10 - Не словарное слово, что-то жестокое.]. Видя такое отношение к его методу воспитания, отец оставил детей на воспитание матери, пророчил ей соответствующие плоды.

Прошло довольно времени. Приходит Тарас домой, а Домна сидит с синяком под глазом. Поняв в чем дело, он жене посочувствовал: «Да кто же это тебя так обезобразил, что ты стала однобокая, нужно было и под другой глаз!» Домна молчала. Пока дойдём до Лаврентия Савостьяновича, нужно всех по ряду посетить. Елисавета в семье была первая, жила она при отце и матери, выполняла домашние работы. Однажды она стала наливать щи в миску, а миска от муки оказалась не вымыта, мать ей крикнула: «Ты что, слепая? Не видишь куда льёшь?» И здесь доця заплакала и сказала: «Да, я не вижу»… Зрение стало резко падать вплоть до полной слепоты. Замужем она никогда не была, так при матери в Белой Дуброве и прожила до 1946 года (родилась в 1883). С Белой Дубровы её с матерью и привёз на Донбасс Роман Савостьянович Власенко, и здесь им пришлось доживать. Умерла она у Тараса Савостьяновича Власенко в Доброполье, похоронена на Ново-Марьевском кладбище на окраине города Доброполье, могила затеряна.

Григорий Савостьянович Власенко родился в 1891 году, в 1914 был призван на фронт и как в воду канул. Как позже оказалось, он был в плену, а потом, как снег на голову, явился домой! Мать с радостью встретила и стала спрашивать, почему не написал ни одного письма, а он отвечал: «Зачем? Вот пришёл и хватит!» – чувства матери для него были непонятны. Женился Григорий Савостьянович в 1927 году. Имел детей: Любу, Венедикта, Раю и Ромика (Роман Григорьевич Власенко).

Жена его была Марина, кажется, одно время увлекалась астрологией и картами. Григорий о Боге и слышать не хотел. Когда мы (Иван Лаврентьевич) с папой Лаврентием Савостьяновичем были в Белой Дуброве в 1959 году, кажется, Венедикт беседовал с папой о Боге, в виду вещественного доказательства он ощупал дядьке левый бок и сказал: «Ха! Так вон оно что! У тебя одного ребра недостаёт!», намекая на то, что Бог жену сотворил из ребра Адама и теперь у мужчины не должно недоставать одного ребра. Когда папа спросил, рождаются ли у безногого отца безногие дети, у него «Ха!» не нашлось…

Григорий Савостьянович Власенко, в 1938 году выехал в Москву, где работал грузчиком. Погиб при обороне Москвы в 1941 году при «хождениях». Хождение – это значит ходить около линии фронта, не имея никакого оружия. Между ходящими находились люди, обвязанные взрывчаткой – «самураи». Их задача была бросаться под танки противника, в случае их появления. При обороне Москвы погибло около трёх миллионов русского народа, хорошо, что битва была зимой, летом бы разразилась холера.

В 1940 г в селе было 250 дворов. Село Белая Дуброва во время Второй мировой войны, в связи с деятельностью партизан, немцы сожгли. В Великую Отечественную войну в сентябре 1943 г. немецко-фашистские захватчики сожгли 140 дворов. Освобождена деревня 28.9.1943. На её территории находятся 2 братские могилы советских воинов, которые погибли в 1941 и 1943 гг. И ещё постройка в Белой Дуброве – сарай на Власенковом старом дворе, я (Иван Лаврентьевич) его сфотографировал в 1961 году. Говорят, он был построен без употребления пилы, а потому дерево дольше стоит.

Люба Григорьевна, дочь Григория Савостьяновича Власенко была захвачена полицией, и вместе с другими, закрыта в какой-то сарай в другом селе. Но один из конвоиров, кажется немец, объяснил ей, что их всех утром расстреляют, а так как она похожа на его жену – он её освободил и указал дорогу куда спасаться. Когда Анатолий Лаврентьевич говорил ей, что это её Бог спас – она не верила.

Татьяна Савостьяновна Власенко родилась с Григорием в один день – они двойняшки. Но это была полная противоположность! Голос у Татьяны был певучий, минорного тона. Она была сострадательная и внимательная к тем, с кем общалась.

В 1919 году 28 лет от роду, вышла замуж за Яковлева Василия Федоровича, который в 1918 году тоже пришёл с плена. А как невестам в приданое были положены перины – дали и ей.

Но она часто приходила домой и подолгу засиживалась. Сознавая, что уже пора идти домой, говорила: «Вот пойду ужо», а братья говорили: «Да посиди, Татьяна». А она через время опять: «Сижу я, не йду я. Прошшайте – пойду я», а они опять: «Да посиди, Татьяна».

И как это повторялось по нескольку раз за вечер, братья начинали уже со смехом говорить «Да посиди, Татьяна!», тогда она, видя, что уже давно пора идти, говорила: «Ай! Да ну вас!» и уходила. А так как в своей семье ей было лучше, чем там куда она вышла замуж, она однажды пришла пораньше домой, где выросла и заявила, что больше отсюда никуда не пойдёт! Романька пошёл к Васке мужу и сказал, чтобы тот не отдавал Татьяне перину.

Потом, когда пришло время ложиться спать, брат и сказал сестре: «Спать будешь на своей перине!», пришлось подчиниться.

Так и нажили они с Василием Федоровичем Яковлевым детей: Варвару – её Валей звали, Надю, Любу и Матвея. В 1937 году Василий Федорович решил перебраться поближе к своим братьям, взял и приехал.

Фото село Светлое

Светлое – посёлок, центр сельского Совета депутатов трудящихся. Расположено в 25 км к юго-западу от районного центра и в 20 км от ближайшей железнодорожной станции Доброполье. Дворов – 430. Население – 1211 человек. Сельсовету подчинены посёлки Красноярское, Новый Донбасс, Шевченко. Село Светлое основано в 1898 году. Советская власть установлена в январе 1918 года.

На территории села Светлого, размещён ордена Трудового Красного Знамени, совхоз «Добропольский» Донецкого специализированного треста, овоще-молочных совхозов. Это – крупное современное высокомеханизированное хозяйство, специализирующееся на производстве молока и мяса.

В совхозе – 4 производственных отделения, 10 бригад, 20 ферм, в т. ч. 12 – крупного рогатого скота. В 1974 году совхоз вышел победителем в областном социалистическом соревновании работников сельского хозяйства и награждён переходящим призом имени Паши Ангелиной[11 - Ударница пятилеток, в тракторной бригаде.].

Устроился Василий Федорович на работу именно в этот совхоз «Добропольский», который гремел на весь союз и работал там «ливечеком». Пришёл он как-то раз к Лаврентию Савостьяновичу такой довольный. А Лаврентий спрашивает: «Кем работаешь? Что ты в совхозе делаешь?», а он говорит – я ливечек. Ну, для нас, выросших возле шахты, эта профессия была неизвестна, стали расспрашивать, он объяснил, что теперь не замерзает, обувь у него понапихана шерстью, кушать у него вволю, и там же возле ливечек он и спит.

Стали, таки добиваться, что за такая работа? А он отвечает: «Ну, вот я утром овечек выпускаю, а на ночь в овчарню загоняю и всю ночь у ливечек и нахожусь!» Только тогда стало понятно, что ему поручили овец пасти, и он неотлучно возле них находится!

Татьяна с семьёй находилась дома, но Василий решил обзавестись надёжным помощником и вызвал к себе Матвея. Дочь Валя нашла себе работу, в посёлке Гродовка Донецкая область, где и замуж вышла, и имела семью. В 1941 году Василий с Матвеем эвакуировали скот на восток. И когда скрылись, со скотом за горизонт больше о них никто не слышал до сих пор. Похоже, они погибли… Люба и Надя после войны были на строительных работах в город Сталино (Донецке). Когда Павел Лаврентьевич, их племянник учился в техникуме – он их там видел, но они на Донбассе не задержались – в Минске начал строиться камвольный[12 - Тонкая шерстяная ткать.] комбинат, туда они и уехали, после постройки на нём, же и работали до пенсии. Получили квартиру в Минске, так вдвоём и жили. Люба давно умерла, а Надя – в 2004 году на письма ещё отвечала, но вот на два последних в 2005 – ответа нет…

Татьяна Савостьяновна приезжала и до войны. Однажды, когда папы Лаврентия Савостьяновича, не было дома (он, кажется, был в Нальчике, где нашёл работу, и намеревался, семью туда забрать) приехала, тётя Татьяна. Вере Лаврентьевне, племяннице Татьяны было, тогда около двух лет, и она сильно болела. Мама держала Веру на руках, а у неё по зрачкам пошёл песочек – это признак скорой смерти.

Тётя Татьяна внесла в дом звуки своего певучего голоса, взяла Веру на руки, осмотрела деточку милую и предложила маме помолиться о ней. Молились они равно усердно. После молитвы тётя дала Вере детское жестяное ведёрочко, расписанное масляными красками, Вера взяла его, осмотрела, стала им играться – мама не верила своим глазам – Бог возвратил её к жизни, она выздоровела!

После того, как в Белой Дуброве Татьяне одной жить было трудно – она приезжала к Лаврентию с надеждой дожить у него до смерти, но он сказал ей, что при его жизни он ей обещает это, а после его смерти – неизвестно как сложатся обстоятельства.

Но потом Люба и Надя получили квартиру – у них она и дожила до 19 марта 1968 года, там и умерла.

Фото Роман и Домна 28.08.1966 Макеевка

Роман Савостьянович родился в 1893 году – это был человек неунывающего характера. В отроческом возрасте они с братом Федосом пасли сельских коров. У пастухов было два неотъемлемых предмета – палка и предлинный кнут. Этим кнутом, взмахивая в определённом направлении, пастухи издавали такой щелчок, похожий на выстрел пистолета и ещё громче, этим же кнутом и скотину дисциплинировали. Однажды вечером, возвращая скотину, домой, подростки (сельские девчата и хлопцы) попросили: «Пастух, лесн?!» (кнутом издай щелчок). В селе жила еврейская семья и у них была дочь Хайка, которая и находилась среди подростков. ХАЙКА – переводится как рот. От общеупотребительного «хаять», хай ха?йка- презрительно, «еврейка»., Как и в польском сhаjа «еврей», от еврейск. имени Хаим[13 - Хаим означает жизнь.], женское Хая.

Роман погнался за Хайкой, та – кругом постройки и опять – на улицу. А Федос желая доставить неожиданность и припугнуть Хайку, подрассчитал время её появления из-за угла и, хотел было леснуть у неё над головой, но она выбежала чуть раньше, и удар пришёлся по её груди – рассёк он ей и одежду и кожу… Дело пастухов стало известно отцу Савостьяну Лаврентьевичу, и он поставил Федосу условие: «Иди, поклонись Хайке и попроси прощения или я тебя выпорю!» Хайке! Поклониться?! – да это позор на всё село! Нет, пусть лучше отец выпорет – решил Федос.

Романьке стало жаль брата – отец зря руками не махал, ручищи здоровенные были. Решил он повести брата к Хайке – полез на чердачок, где неслись куры, набрал яиц, сам впереди, а за ним Федос идёт и утверждает, что кланяться Хайке он не станет. Роман посадил брата на дворе, зашёл в избу к евреям и стал просить за брата и объяснять, что это сделано не умышленно, что они очень об этом сожалеют, при этом он освободил свои карманы, выкладывая на стол их содержимое (яйца). Мать Хайки жаловалась, как доченьке больно было, но отпустила с миром. Роман поблагодарил за прощение, вышел к брату. Федос усомнился – а если отец спросит, кланялся ли он Хайке, на что Роман махнул рукой и сказал, оно отцу не нужно – были мы у них и довольно, гроза миновала.

В их селе все дворы были загорожены так, что на огород скотина доступа не имела, свиньи ходили так же как и собаки – без привязи по улице со двора – во двор. «Соседями их были «пасянки» – свиней своих они держали, но их не кормили, и бегали эти звери – куда их ноги могли донести в поисках пищи. Однако с «пасянками» они разделяли детские игры, и было их не мало. Я думал, что это их фамилия, оказалось – да, только уличная. А почему же? Да у них отец разговаривал как «пось», а что такое пось – ну, да собака! Он так разговаривал – гу! гу! – лающим способом. Ну, а раз отец получил прозвище «пось», то и дети у него «пасянки». – вспоминает Федос.

«У Александры Игнатьевны фартук был с утолщенными на концах завязками – это был инструмент для усмирения, непослушных. Он был всегда при себе и хорошо помогал» – вспоминает Федос.

В 1914 году взяли Романа в армию, отправили на фронт в Галицию – западную Украину, дали ему, как и всем, винтовку и вдоволь патронов. Его задача была – стрелять на запад – в сторону противника без прицела, а как за каждым выстрелом нужно дёргать затвор – набил он мозоли на правой руке. Война была невесть за что, и решил он, это сомнительное занятие оставить. Когда противник пошёл в наступление, бросил он винтовку, схватился руками за живот и… попал в плен. Отправили его в концлагерь, огорожен он был колючей проволокой и через него протекал ручей, в котором пленные умывались. В том лагере было два пленных поляка, которые никогда не мылись, от этого их кожа на руках и лице покрылась панцирем как у черепахи. Надзиратель приказал силой этих двух поляков бросить в воду, а когда они отмокли и эти панцири поотпадали, так кожа у них оказалась как у детей.

Кормили их как в концлагере. Часто вместо еды привозили в бочках кровь скотскую с бойни, а она была уже с несвежим запахом – отвратительная! Наконец пленных распределили по хозяйствам. Хозяин дал им работу на мельнице и, однажды, когда отлучался, показал, что когда нужно будет – вот этот жёлоб повернёшь в сторону. Но бестолковый русский махал руками и доказывал: «Никс форштейн!» – не понимаю! Хозяин, видя, что с этой бестолочью не договоришься – отлучился, а когда оказалось нужно – этот «бестолковый русский» жёлоб отбросил. Хозяин, вернувшись, сказал: «Никс форштейн?» – «Форштейн!»

Потом их отправили с другими пленными работать в виноградник. О! Это красота! Никакого надсмотрщика – хошь – работай, хошь – лежи. Да за какие гроши мы здесь будем спины гнуть? – Сидим! Приходим к столу – скудновато, ну мы так и работать будем! – Сидим! Хлеба ещё меньше, а суп – как ясное небо. Да сколько же они нас будут голодом морить!? Анну давай поработаем! Приходим и глазам не верим! Хлеб! И даже мясо в супе! Да густой! Оказывается хозяйка выходила на балкон и в бинокль за ними наблюдала: сидите? – так и кушать будете, работаете – и на столе соответственно.

Вильге?льм Го?тлиб (Васи?лий Го?тлибович) Кри?стер (1812, Саксония – 1890, Киев) – садовод и предприниматель, основатель садоводческой фирмы и агрошколы в Киеве. В советское время В. Кристер и его фирма были малоизвестны, теперь же киевоведы утверждают, что именно благодаря деятельности питомника и школы Кристера Киев к XX веку приобрёл репутацию одного из самых озеленённых городов мира. В 1848 году он купил у князя Эстергази участок площадью 38 десятин (около 40 га) на Приорке (в то время – предместье Киева), а затем и переехал на это место.

В 1850 году основал фирму «Садоводство и семенное хозяйство В. Кристер», которая стала впоследствии знаменитым питомником, поставлявшим саженцы плодовых и декоративных растений не только частным садоводам, но и для благоустройства парковых зон в Киеве. Позже на базе этого хозяйства была открыта агрошкола, выпускники которой работали садовниками по всей Украине. В хозяйстве имелись также виноградники, огороды, молочная ферма, пасека и рыборазводные пруды.

Умер В. Г. Кристер в 1890 году и был похоронен на территории своей школы. Могила сохранилась, но находится в заброшенном состоянии, с неё украдено мраморное надгробие.

На месте Бывшего садового хозяйства длительное время находились теплицы цветоводства, затем оно было частично застроено жилыми массивами, незастроенная территория известна как урочище Горка Кристера. Кристерова горка – историческая местность в нынешнем Подольском районе (Ветряные горы) Киева. Сейчас так называют ландшафтно-парковую зону вдоль улицы Осиповского, ограниченную улицами Красицкого, Вышгородской, Ветряные горы и Западинской. Материал из Википедии.