Крон

Крон потребовал принести воды, пересадил плачущую женщину в кресло, ближе к столу, и отправил Глазика, Семена и Пашу покурить на свежем воздухе. Александра осталась.

– Кто ваш муж, жив или нет, и что ему грозит, если жив? – забросал женщину вопросами Крон, нависая над рыжими волосами.

Александра, продолжая наблюдать за посетительницей, решила, что та одета хоть и дорого, но несколько безвкусно. Это навевало образ благополучной семьи, сравнительно недавно разбогатевшей.

– Мой супруг, – всхлипывая, делилась женщина, – Алик Балаганов. Его вчера пытались убить.

– Александра, верни, пожалуйста, Глазика. И пусть камеру свою возьмет. Вы не возражаете… простите, как вас зовут?

– Наталья Аркадиевна, мы записываем вас на видео, – предупредил Крон, его лицо на экране казалось расплывчатым.– Итак, что с вашим мужем случилось?

– Эти гниды помойные, мерзкие неудачники…

У Александры заныли зубы.

– Хватит ли это для передачи? – спросил Крон, выключив запись.

Шторм, потрепав снасти, ушел дальше, в глубину материка, оставив в бухте, то есть в кабинете, вещественные следы разгрома, – разбитый стакан, полную пепельницу окурков, пепел на полу и следы помады, каким-то образом попавшие на спинку кресла.

– Алик Балаганов, – создатель и участник комической труппы «Лица-шоу», человек, хорошо известный в городе, – пожала плечами Александра. – После прорыва «Лиц» на российское телевидение возведен в ранг звезды. Думаю, зрителю будет интересно все, что с ним происходит.

– Но есть ли здесь криминал, а не врачебная халатность?

– В данном случае это, наверное, не важно. Антуража хватает. Известный человек с подозрением на воспаление легких направляется в госпиталь, где его перед бронхоскопией накачивают лидокаином, хотя в его медицинской карте красным цветом отмечено, что анальгетики могут его укокошить. Запись таинственным образом исчезает… Чем вам не детектив?

– Это так похоже на жизнь, что хочется зевать. – Крон с отвращением покосился на беспорядок, оставленный неистовой Натальей Аркадьевной.– Однако других звезд у нас сегодня нет, так что давай покопаемся в этом. И начнем с…

– …лечащего врача, – кивнула Александра. – Должны же мы услышать точку зрения профессионала. И где врач был в тот момент, когда подопечному вдували ядовитое вещество?

– Согласен. Эта крикливая тетка в ажитации могла наорать любую ложь. Балаганова пользовал центр семейной медицины «Саномед». Лечащий врач Скорик М. Е. Пойдешь к медикам сама?

– Михаил Евгеньевич, расскажите, как это произошло?

Врач Скорик хотел казаться солидным и опытным, но общее впечатление портила манера держаться, – суетливые движения рук, постоянное хихиканье в такт своим же словам. Смотрел доктор не в глаза, а в окно или в угол, где пожухлые обои сходились с серым потолком.

– Бронхоскопию надо было делать, безусловно, – сразу же заявил он.– Бронхоскопия однозначно выявляет поражения легочной ткани, что может привести к появлению отечных процессов…

– Я не специалист в этой области, – мягко напомнила Александра. – Мне бы фактики, как это было, кто, во сколько. Вы сами привели Балабанова в лабораторию?

Скорик помолчал.

Был доктор неухожен, – галстук в пятнах, мятые брюки, запах холостяка. Александра поставила бы двадцатку, – рядом любимой женщины не было. Или Михаил Евгеньевич разведен, или любимая женщина охладела.

– Пациента в госпиталь я привел сам. Заведующий Вирт лично проводил бронхоскопию. Перед вводом зонда в легкое была проведена анестезия, в виде впрыскивания десятипроцентного раствора лидокаина.

– Который привел к тому, что у пациента упало давления ниже предельно допустимого для жизнедеятельности, – блеснула Александра, проведшая два часа за чтением истории болезни Балаганова.

Кроме того, накануне она почитала медицинские сайты.

– Иначе было нельзя, процедура чрезвычайно болезненна, – он опять хихикнул.

– Но не так, как смерть от передозировки анестетика? – уточнила журналистка.– Что же важнее, – эта скопия или…?

– Без бронхоскопии мы не можем быть уверены, что это не воспаление легких.

– Интересная логика, – заметила журналистка. – Нет, я никого не хочу обидеть, но получается, что в целях получения верного диагноза надо обеспечить пациента как клиента морга. Так ведь лучше сразу начать со вскрытия, – как я знаю, самого точного способа диагностики!

– Вы позволяете себе дилетантские замечания, – вспылил Скорик, но тут же взял себя в руки.– Поймите, аллергия на анальгетики прописана красным цветом в медкарточке Балаганова! Мы приняли все меры, сделали пробу на предплечье…

– И тем не менее этот ваш заведующий использовал лидокаин? Почему?

– Так в том и дело. Эта часть страницы из карточки исчезла. Вместо нее в книжку вклеен безобидный желудочный рецепт. Вирт автоматически использовал широко применяемую анестезию.

– Но вы-то знали о проблеме Балаганова?

– Да отошел я, на полчаса, – в отчаянии хлопнул себя по ляжкам Скорик. – Корю себя до сих пор! Но не было причин, – я знал о записи в книжке, Вирт очень опытный врач, и что совсем трагично, проба не показала положительной реакции. Это чрезвычайно редкий случай! Мало того, после процедуры мы в течение десяти минут наблюдали пациента, обычно за это время проявляется патология. А плохо ему стало почти через час, дома!

– Кто-то мог подменить карту, пока вы тут… работали?

– Практически невозможно.

– И других посетителей не было?

– Ну, были, конечно.

– Тогда, пожалуйста, напрягите память.

Скорик часто задышал и запах пота наполнил пространство кабинета:

– Да не помню я, в госпитале такая толкотня. Когда пришел, в приемной сидел посетитель, я и запомнил его, потому что он был неуловимо похож на Брежнева. Немолодой мужчина, с густой шевелюрой…

– А где эта самая медицинская карта?

– Передо мной, на столе, – устало сказал врач. – Она мне две ночи снится, проклятая.

– Карта подделана, -докладывала Крону Александра. – Взят новый бланк, аккуратно скопированы все записи, а та, главная, красными чернилами, пропущена. Видно невооруженным глазом, что записи, примерно за полтора года, повторены чуть не одним почерком, – экспертизу можно не делать.

– Вот лохи эти лекари, – удовлетворенно сказал Болтик.-То есть подмену мог сделать любой, необязательно врач?

– Скопировать, – любой, но кое-где стоят штампики, особенно на выписках лекарственных курсов, видите? Так что вполне возможно, у злоумышленника был доступ к делам «Саномеда».

– Болото, – констатировал Крон. -Медицина, -это гнилое болото, круговая порука потенциальных уголовников. И они еще толкуют о клятве Гиппократа. Один шлялся по территории госпиталя, – по своим делам, а второму не хватило мозгов расспросить пациента, с каких уколов у того едет крыша. Жена Балабанова утверждает, что тот десять лет назад поплыл от простого укола анальгина, когда был на приеме у дантиста. Неряхи.

– Вы слегка передергиваете, – попробовала урезонить шефа Александра.– Кое-кого они откачивают. Хирурги…

– Вопреки всему, – мрачно упирался Крон.– А этот извечный цинизм: «Любой человек от чего-нибудь умрет обязательно, рано или позже». Скорик до сих пор уверен, что карточка настоящая, только лист вырван? Как таким вручить свое бесценное тело?

У него были свои счеты с людьми в белых халатах.