Машина, сгоревшая от любви

Так, может, все-таки Витек замолвит за нее словечко?!

– Я почему попросил зайти: хочу тебя попросить нарисовать иллюстрации к презентациям, – сказал учитель. – Буду признателен. Сейчас обновляю учебные материалы. Думаю, незачем скачивать чужое, когда есть такой талант в классе. Сделаешь, хорошо?

У Ники что-то оборвалось в сердце: он никогда не попросит интеля. Никогда!

7-начало.

Последние дни Март просыпался в мрачном настроении. Теперь он не задерживался у окна, а сразу шел в ванную. Затем выходил на балкон-террасу завтракать (с того дня он распорядился накрывать там).

Что-то изменилось в душе Марта. А перемены сказались и на рационе. Вместо легкомысленного рогалика подавались сосиски с яичницей и несладким чаем. Все из натуральных продуктов, естественно.

На террасе, занимавшей примерно половину плоской крыши первого этажа, был разбит зимний сад. Плетеный столик с завтраком стоял под раскидистым кустом чего-то зеленого. Фиалка, которая с некоторых пор стала ухаживать за уголком природы, пыталась как-то объяснить Марту, что где растет. Однако он даже не старался запомнить: ему было все равно.

Растет себе и растет.

«Может, еще вина надо заказывать к завтраку? – подумал Март, садясь в плетеное кресло рядом со столиком. – Жизнь пошла нервная. Бокал красного утром, возможно, не помешает».

Дом прикрывала треугольная крыша-навес, установленная на тонких столбах. Под ней была смонтирована система микроклимата, накрывавшая террасу. Поэтому, хотя зимний сад находился на открытом воздухе, в нем всегда была своя температура. Бывало, в пяти метрах шел снег, а Март в шортах и футболке пил кофе в своем зимнем саду и наблюдал, как таяли на зеленых листьях шальные снежинки, занесенные ветром.

Когда же вокруг стояла летняя жара, на террасе, наоборот, царила приятная прохлада. Как сейчас.

Март откинулся назад в кресле и посмотрел на улицу. Соседний дом стоял в нескольких сотнях метров: жители большой земли предпочитали не тесниться.

Примерно посередине между домом Марта и соседским был насыпан небольшой холм, с которого стекал искусственный ручей. Вокруг холма и на нем росли цветы и декоративные растения.

Это был экосад, разбитый Фиалкой. Так звали бабушку-садовницу, которую Март некогда высмотрел в социальном квартале. Он и добился ее перевода на большую землю. У бабушки, конечно, было какое-то настоящее имя, но его уже никто не помнил. Все звали ее Фиалкой.

Любопытно, что сама Фиалка не горела желанием переезжать на большую землю. Садовнице было хорошо и в социальном квартале: ее душа срослась с маленьким садиком, за которым она там ухаживала. Так что – редкое дело! – человека еще пришлось уговаривать покинуть пустырь (так люди большой земли порой называли социальный квартал).

Вряд ли бы Фиалка сдалась, если бы не внуки. Их пообещали отправить в школы большой земли, и это решило вопрос. Теперь Фиалка ухаживала за зимними садами нескольких жителей большой земли в округе, где жил Март. А в свободное время возделывала свой собственный сад на улице.

В целом Март был равнодушен к цветам. Его всегда удивляли восторги женщин по этому поводу. «Лалла тоже, как заведенная, заказывает тюльпаны и расставляет по всему дому. Порыться, может, в ее настройках и отключить опцию? Хотя жаль терять время. Если роботу нравится, почему нет?»

Замени в его зимнем саду один вид кустарника другим, Март бы не заметил разницы. От природы требовалось только одно: она должна быть рядом. В растениях он чувствовал дыхание жизни. Они росли и жили, какие-то жизненные соки от них неминуемо передавались человеку. «Может, сказать Фиалке, чтобы посадила какие-то ягоды? – подумал Март. – Малину или смородину. Любой сад становится лучше, когда в нем есть что сорвать».

На террасу вошла Лалла Рук и положила на стол перед Мартом свежую газету. «Что-то она сегодня как неживая», – подумал он, глядя на бесстрастное лицо спутницы.

– Как дела, милая?

– Спасибо, все хорошо. – Она натянуто – по-машинному – улыбнулась.

«Что-то на улыбках сбои какие-то пошли в последнее время. Может, в сервис сообщить? Все-таки она потеплее должна улыбаться. У меня тут трудный период, неужели нельзя как-то докрутить ее настройки, чтобы не раздражала с утра?»

Он отвернулся от Лаллы и сосредоточился на завтраке. «От женщин-роботов никакой поддержки. Была бы собака, она хоть хвостом повиляла, о ногу потерлась. С собаками хорошо. Нет, точно: надо заказывать бокал вина с утра».

Вскоре завтрак и чай смягчили его мысли. Растения шелестели листьями. Над одним из цветков приятно жужжал шмель. Утро определенно собиралось стать добрым. «Хороший у меня дом. Хороший сад. Какой сегодня план? Надо бы, кстати, к чаю десерт заказывать. В школе пара встреч. И, кстати, буду ли вызывать на собеседование эту девочку, про которую Скучаев говорил? Сегодня могу не успеть. Вообще, стоит ли за нее браться? Непонятно…»

После просьбы Виталия Максимовича он изучил школьное досье Ники Лавиной. Ничего выдающегося, но и не безнадежно. Девочка умела мыслить сама, что уже неплохо. Пыталась включать голову, выполняя контрольные задания. А это дорогого стоит, учитывая, что в школе социального квартала учеников не особо принуждали к умственной работе.

Но для окончательного решения надо было встретиться и посмотреть в глаза человеку. «Может, сегодня? Не знаю, посмотрим». Март допил чай и взглянул на Лаллу.

– С завтрашнего дня добавляй к завтраку какой-нибудь десерт, например чизкейк, лимонный или вишневый пирог или что-то в том же духе. Хорошо?

– Уточни, пожалуйста, дорогой, что именно заказывать?

– Я же тебе объяснил.

– Чизкейк, лимонный пирог или вишневый? Что именно?

– Милая, буду очень признателен, если ты меня избавишь от твоих глупых вопросов, – медленно и с подчеркнутой сдержанностью проговорил Март.

«Это только мне идиотка досталась или у них вся партия такая? Что увижу на столе, то и захочу. Только так наши чувства и работают. Неужели непонятно, машина?.. Ладно, надо успокоиться. Она всего лишь несовершенный робот, чья программа написана несовершенными людьми».

– Запомни мои вкусы и чередуй в случайном порядке, – пояснил Март. – Поняла, машина?

– Да.

«Пожалуй, я был резок, а ей нипочем. У робота стальные нервы. А что было бы, если бы она заплакала?» Он представил крупную слезу в уголках глаз машины. «Я бы почувствовал себя свиньей, вскочил и обнял ее. Прижал бы крепко-крепко, гладил по волосам и целовал в щеки. А ведь хорошо было бы! Сам бы почувствовал очищение. Пожалуй, надо предложить прописать для женщин программу обидчивости».

Установить же роботу слезные механизмы – технически никаких проблем. Можно даже подобрать вкус, например соленые слезы, клубничные слезы, березовый сок. Всегда хорошо, когда есть выбор. «А какого вкуса слезы у настоящих женщин? Хм, интересный вопрос. Скорее всего – несладкие. Ладно, пора к делу».

7-окончание.

– Что у меня с почтой?

– Она функционирует в нормальном режиме.

«Та-ак, еще учить ее всему и учить».

– Я попросил тебя проверить почту, милая. Поняла?

– Да. – Лалла стала перечислять свежие поступления.

Одно из писем пришло от руководства СПИРТа. Сообщалось, что Институт развития личности (выполнявший в том числе функции министерства образования) объявил конкурс идей по воспитательному воздействию на трудных подростков большой земли.

– Выведи на экран, хочу прочитать еще раз, – сказал заинтересованный Март.

В глазах Лаллы сверкнул синий огонек проектора, и на столе перед Мартом вспыхнул световой экран с текстом письма. Институт планировал создать службу воспитательного сопровождения трудных подростков большой земли. Сейчас собирались предложения по формам работы с такими детьми. Март подумал, что было бы здорово, если бы ему удалось придумать что-то стоящее на этот счет.

На большой земле, несмотря на отлично выстроенную систему образования, тоже появлялись трудные подростки. Одним фактом своего существования они ломали все педагогические теории. С этим надо было что-то делать.

Авторы лучших предложений могли рассчитывать на карьерные бонусы. Например, это добавило бы очков в испытаниях на получение степени наставника. Также авторы взятых в разработку идей неминуемо получили бы руководящие посты в новой службе.

Однако возможные бонусы не были главным стимулом. Марту важней было испытать чувство профессиональной гордости – в очередной раз, – если бы получилось. Невероятно приятно осознавать, что именно ты придумал нечто полезное и без тебя не завертелись бы какие-то важные механизмы.

«Буду искать. – Март задумчиво посмотрел на садовый холм вдали, перевел взгляд на куст рядом со столом, цветы на краю террасы, остановился взглядом на пустой чайной чашке. – У них есть в душе пустота, которую мы никак не можем заполнить. Они не сорняки, растут в заботе и внимании. Это же большая земля, а не социальный квартал. Но чего-то им не хватает, это ясно».

Сам термин «трудные подростки» Март считал не вполне точным. Это словосочетание осталось от старых времен. Хотя, если называть вещи своими именами, трудных подростков не бывает, был уверен Март. Есть дети, которых перестали слышать взрослые.