Машина, сгоревшая от любви

– Стена умнее, чем тебе кажется.

– Ну, может быть. – Борис-Рэмбо усмехнулся, Март – за ним.

Затем вся компания – два человека, четыре дрона и джип позади всех – двинулась вперед.

В социальный квартал.

Сразу за воротами начинался коридор из металлической сетки. С той стороны вдоль стены тянулись еще защитные сооружения, создававшие зону безопасности на полсотни метров в глубину. Коридор был проходом между этими заграждениями.

По пути пришлось пройти через несколько железных калиток, закрывавших проход. Они со скрежетом открывались, когда люди или механизмы приближались к ним на три-четыре шага. Если, конечно, люди или механизмы имели право пройти сквозь них.

Когда открылась последняя калитка, компания увидела тропинку, тянувшуюся через луг к окраинам жилых кварталов.

– Еще не поздно сесть в машину, – бросил через плечо Борис.

– Поздно. – Март почувствовал запах свежескошенной травы. Идти навстречу опасностям социального квартала – вот что сейчас действительно нужно! «Надеюсь, нас сегодня не убьют». – Он внутренне усмехнулся, чувствуя, как начинает играть кровь. Разумный риск только добавлял остроты ощущений.

9.

Социальный квартал появился после того, как большинство людей на земле остались не у дел. Машины взяли на себя всю рутинную работу. А к иной деятельности широкие массы оказались не приспособлены.

Каждому в детстве хотелось интересной и уникальной жизни. Но обществом стала управлять идея, что планета не выдержит миллионов счастливых людей, идущих своей дорогой. Старшие твердили молодежи: не могут быть поэтами, артистами, начальниками абсолютно все. Кто-то должен кормить народ. Кому-то следует убирать за человечеством мусор.

Детей не учили мечтать.

Высокая культура оставалась привилегией (чудачеством) богатых. Наука – пристанищем избранных чудаков. Уделом основной массы людей был каторжный труд на нелюбимой работе.

А однажды все изменилось.

Пришли умные машины. Они сняли с человечества ярмо. Черной, нудной, изматывающей работы не стало.

Людям оставалось только распорядиться свалившимся на них счастьем.

Наверное, только везение спасло человечество от того, что победа технологий не закончилась большой войной.

Ведь без черной работы многие люди не знали, как прожить. А выжить хотелось всем.

К счастью, власть захватили умники, в основном бывшие ботаники. Веками детство ботаника было тяжким испытанием. В школах и дворах торжествовало звериное право силы. Физической силы. Королями детского мира становились крепкие неучи. Они приходили в школу, кажется, только для того, чтобы покурить в туалете, выбить из карманов малышей и ботаников материнские копейки или поездить верхом на безобидных отличниках. Неучи не подозревали – у них не хватало ума для этого, – что, по сути, выполняли черную и подлую работу для взрослого мира: оставляли синяки на всю жизнь в душах ботаников.

Многие умники потом до самой смерти не могли расправить плеч.

Неучи, правда, тоже ничего не выигрывали. Во взрослой жизни бывшие дворовые авторитеты, двоечники с литыми плечами превращались в пустых и никчемных людишек. Живущих пустой и никчемной жизнью.

Шанс пробиться на социальные вершины (богатство, высокие посты, уважение современников) в прежние времена был, скорее, у середняков, не отличавшихся ни умом, ни жестокостью. Но хорошо знавших жизнь.

Смена власти в новую эпоху произошла естественным путем: только ботаники знали, что теперь делать. Именно они стали управлять машинами, потому что машина без человеческого интеллекта просто набор железа и пластика.

Возник серьезный риск, что ботаники устроят геноцид «лишних людей».

Такие идеи действительно витали. У ботаников появился шанс отомстить за вековые унижения. Многим из них тяжело было устоять перед соблазном вендетты. Но у разумных людей, как правило, доброе и отходчивое сердце. Гуманность взяла верх (не без сомнений, правда). «Лишних людей» стали вытеснять на обочину жизни экономическими методами. Нет работы, нет денег – поезжай в социальный квартал.

Процесс шел постепенно, поначалу без явного принуждения. «Лишним людям» становилось не по карману жить рядом с теми, кто нашел себя в дивном новом мире. Бедные стали концентрироваться в определенных районах. Правительство подспудно управляло этим процессом: строило специальное жилье для безработных, открывало в бедных кварталах бесплатные пункты выдачи продуктов, начало выплачивать копеечные пособия проживавшим там.

Неприкаянный народ потянулся в отведенные правительством зоны. Что еще оставалось делать? Когда социальные кварталы сформировались окончательно, их обнесли стеной – в целях безопасности. А полицейские силы переловили на большой земле оставшихся маргиналов и уже насильно переселили в зону призрения.

Железный занавес окончательно разделил человечество.

Кормили жителей социального квартала биомассой, которой в домашних 3D-печах придавался пристойный вид. Состав синтетической пищи лучше было не знать. Ее выдавали пачками на специальных пунктах раздачи.

Всем жителям начислялось мизерное пособие. Также человек мог подрабатывать, если удавалось найти занятие.

Ботаники-интеллектуалы, получившие власть над миром, считали, что неплохо все устроили.

10.

– Не нагулялся еще? Можно сесть в машину.

– Отпусти ее: давай срежем путь. – Март показал на дорожку между домами, уводившую от главной трассы во дворы.

Машина там бы не прошла. Дальше дорога превращалась в тропинку и вела через непроезжие места, огибала озеро, петляла по пустырю. Именно эта тропинка однажды привела Марта к саду Фиалки.

– Безопасней держаться рядом с транспортом, – медленно проговорил Борис-Рэмбо.

– Безопасней – не спорить с начальством. А начальство сейчас – это я.

Борис-Рэмбо вздохнул:

– Вот за что я тебя не люблю, так это за все.

– Шагай-шагай, солдат! Я не полимерная девушка, чтобы меня любить.

– Ха!

Они, не сговариваясь, подумали, что сегодня хороший день и хорошая компания. Борис жестом отправил автомобиль на автопилоте в школу.

По большому счету им вряд ли что грозило. Против дронов у хулиганов не было шансов.

Во время прогулок Март каждый раз старался хоть немного менять маршрут, чтобы захватить еще часть неизведанного квартала. Изучить территорию можно лишь в том случае, когда прошел ее пешком. А Март считал, что должен ходить теми же тропами и дышать тем же воздухом, что и его ученики. Хотя бы изредка. Дабы лучше понимать их.

Серьезных инцидентов не случалось. Лишь пару раз местные хулиганы подходили достаточно близко и выкрикивали какие-то оскорбления. Март с Борисом проходили мимо с безразличным видом, будто и не замечали.

Зато во время пеших прогулок хорошо думалось. Он часто вспоминал, как в детстве подолгу бродил с Оби-Ваном Кеноби по аллеям Сокольников, беседовал, размышлял. Тогда Март еще не знал, как ему на самом деле дороги эти минуты.

Как-то он спросил воспитателя, почему нельзя жить вечно. «Все умирает. Даже звезды сгорают», – ответил автомат-наставник. А к его лбу в тот миг припечатался желтый листок березы.

И они пошли дальше, обдумывая сказанное.

А сейчас ярко светило солнце. Старик Оби-Ван давно сгорел в «танцующем огоньке». Но жизнь продолжается.