Медицинское училище. КМУ 72—76

И, действительно, несмотря на мое тайное нежелание сюда не поступить, тем не менее, экзамены были успешно преодолены.

– Ну, что, сынок, – встретила меня вопросом мама, – полагаю, что ты поступил?

– Нам еще ничего толком не сказали, но предложили ждать вызов, – неуверенно ответил я. Видимо, политика руководства училища тогда заключалась в том, чтобы в случае чего не дать нам возможности перенаправить документы в другое заведение.

Я еще тогда такими вопросами не заморачивался. До первого сентября оставалось пару недель. И большую часть времени проводил в своем любимом лесу. Еще только отходила черника, подошла ежевика и другие ягоды. Во всю шел грибной сезон. Особо задумываться было некогда. В случае чего, можно было продолжить учебу в девятом-десятом классе. Ягоды и грибы шли на сдачу заготовителям. Это был наш небольшой детский вклад в семейный бюджет. Да и пополнение юного организма бесценными витаминами и ферментами, о которых мы тогда если и слышали, то не задумывались.

Время пролетело мгновенно. Вызов пришел. В нем было кратко сказано: иметь при себе пару белых, медицинских халатов и рабочую форму одежды. С халатами было понятно, а для чего рабочая одежда, не совсем. Но нам ли тогда было привыкать к разной работе. По – быстрому собрался и отправился в неведомый путь.

По прибытию, первым делом, нас определили с местом проживания. В самом центре города стояла четырехэтажная коробка общежития, принадлежавшего училищу. Под размещение нашей группы, видимо, заранее определили четвертый этаж. Как оказалось, из тридцати двух поступивших, семеро были местными, городскими. Они, соответственно, в жилье не нуждались. Остальные двадцать пять были расселены по маленьким комнатушкам. Я еще ни с кем знаком не был. Кастелянша вела толпу по коридору и показывала свободные комнаты. Особо не раздумывая, зашел в первую попавшую. Через пару минут она уже была заполнена еще тремя такими же бурсаками. Итого, четыре жильца.

Тут же и перезнакомились. Вася Кидун, Петя Кухта, Владимир Ничипорук и я, тоже Владимир. Быстро выяснили, кто и откуда. Оказалось, что они все трое – из центральных районов области, а я один с севера. Все были настроены на учебу, горели желанием изучать медицину, но не тут – то было…

Ничего мы еще в этой жизни совершенно не понимали и не знали, а потому за нас все решения принимала партия и ее местные представители. Кто – то пробежался по еще совершенно не обжитым кельям и сообщил, что всем нам нужно спуститься вниз, на первый этаж, в читальный зал.

Собрались. Здесь нас ожидала небольшая группа довольно взрослых по нашим тогдашним понятиям женщин. Они попросили прекратить шум, а сами представились по очереди.

– Я, Орехова, Александра Георгиевна. Ваш классный руководитель на весь период учебы в этом заведении. Буду у вас вести русский и украинский языки и литературу.

– Я, Терещук Любовь Федоровна. Преподаватель обществоведения и ваша соседка по этажу. Мы вместе с Александрой Георгиевной будем постоянно за вами присматривать и заниматься вашим воспитанием.

– Ребята, а теперь я сообщаю вам следующее, – взяла слово руководительница группы Александра Орехова, – у вас в приглашении на учебу было сказано, что надо иметь при себе комплект рабочей одежды.

Она сделала паузу, затем продолжила:

– Так вот, для чего она вам нужна. Завтра мы всей группой убываем на месяц для работы в один из колхозов нашего района. Вы не подумайте, что такое начало учебы касается только вашей группы. На такие работы уезжают все группы нашего училища. И не только нашего. Студенты всех ВУЗов и всех училищ и техникумов, всей нашей великой страны первый учебный семестр начинают с того, что помогают стране в уборке урожая. Поймите правильно, за то, что Конституция гарантирует вам бесплатное обучение, мы обязаны хоть малой толикой отблагодарить нашу партию и наше правительство. Так что не посрамим наше училище и ударным трудом в течении всего сентября прославим его. Раздался недовольный шумок, но он тут же утих под пристальными взглядами нынешних руководительниц.

– Ребята, завтра в семь часов утра вы уже должны сидеть в машинах, которые будут стоять возле входа в училище. Все, до завтра вы свободны. Занимайтесь устройством на новом месте проживания.

Мы разошлись по своим помещениям. Прозвучала команда от дежурной по общежитию, чтобы шли и получили у кастелянши постельные принадлежности. Тут нас агитировать не пришлось. Все что нужно, до вечера получили. Даже графины и стаканы для питьевой воды на свои комнаты.

После дневной суеты все спали при открытых настежь окнах, на чистом воздухе, богатырским сном. С утра, сполоснув лица холодной водой из – под крана в умывальнике, перекусив чем Бог послал, побрели к ожидавшим нас грузовым ЗИЛам с тентованными кузовами. Рабам колхоза автобусы не положены. Орехова уже прохаживалась возле них. Она нас построила в две шеренги, пересчитала. Все были на месте, включая даже местных, городских.

2. Сентябрь в колхозе

На ФОТО: Наша группа (почти все) в колхозе. Первый курс. Справа руководительница группы. А.Г.Орехова.

Продолжение. Начало см. (Медицинское училище 72—76гг)

Ехали не долго. По команде, – ребята выходите, – покинули кузова с жесткими деревянными скамейками. Снова по команде построились.

– Ребята, слушайте меня внимательно. В течении всего месяца мы будем проживать в колхозном детском садике. Соответственно мебель в нем рассчитана на детей. Вы ее не трогайте, и не используйте для своих нужд. Спать будете на матрасах, постеленных в одном из залов просто на полу. И главное, чем мы будем заниматься здесь? Работа не сложная, но однообразная и требующая усидчивости. Мы будем перебирать картофель. Сейчас садитесь вон за тот импровизированный стол, и позавтракаем. Перекусили так себе. Какая – то жиденькая кашка, и остывший чаек.

Рабочий объект практически рядом с местом проживания. Бурт картошки высотой до двух метров, и длиною около пятидесяти. Нам предлагают рассесться вокруг него с интервалом два-три метра друг от друга. Нужно в большие плетеные с лозы корзины, или ведра отбирать чистые, не гнилые и не битые корнеплоды, и высыпать в деревянные контейнеры расположенные за нашими спинами. Гнилую, посеченную, и битую соответственно в другие корзины (ее намного меньше) и выносить в конец бурта, в отдельную кучу. Вот и вся незамысловатая работа. Вывоз наполненных контейнеров и испорченных клубней, это уже не наша забота.

Приступили. Норм никто никаких не устанавливал, никто нас не понукал и не подгонял. Но и просто так, сидеть, сложа руки под постоянным присмотром товарища Ореховой, никак не получалось. Поэтому работали постоянно, не покладая рук. Перерыв на обед, и рабы КПСС продолжают мельтешить кистями рук, как заводные. Сидим на деревянных ящиках. Молодые спины и пятые точки, еще совсем не болят. Постоянно о чем – то болтаем с ближайшими соседями. Высота буртов такая, что коллег с противоположной стороны можно увидеть только стоя, или в прыжке на месте)). В процессе работы и общения, постепенно, более тесно знакомимся друг с другом. Узнаем кто есть кто и откуда.

Справа от меня, работает Вова Довгаль. Выясняется что он родом из района, который граничит с моим районом. А слева от меня, пыхтит Паша Процюк, он с района который южнее нашего областного центра. Со школьной программы мы немножко знаем географию и экономические зоны своей области. Северные районы это леса и болота, средние, просто лесистые, а южные- лесостепные. Город К., и район в котором мы учимся, расположен примерно по средине областной карты. За буртом передо мною, сидит Степа Андрощук и Вова Григорчук. Мы уже выяснили, что Григорчук с соседней, Хмельницкой области, а Андрощук с Гощанского района, нашей области. Но вот уже и время ужина подкатило. Обед и ужин тоже не ахти какие сытные, но и особого голода я пока не испытываю.

Минут тридцать после ужина прохлаждаемся на территории садика. Особо зацепиться глазом не за что. Умываемся, холодной водой моем ноги и под одеяло. На полу мне спать еще не приходилось. Но усталость берет свое, и я очень быстро засыпаю. Но не тут – то было. Минут через пять просыпаюсь от чьего – то дикого крика, и от того что кто – то наступил мне на ногу. Открываю глаза и вижу, как Степа Андрощук с диким визгом бежит по туловищам спящих, а некоторые наши новоиспеченные «друзья» заливаются от не менее дикого лошадиного ржания.

– Что такое? Что случилось? – спрашиваю у своего соседа по матрасу, Вовы Довгаля.

– Да по моему, вон те придурки что ржут, устроили «велосипед» Андрощуку.

– Не понял, как это?

– А ты заметил, как он бежал? Запах горелой ваты ощущаешь?

– Да, ощущаю, а бежал он как – то высоко задирая ноги.

– Так вот это и называется «велосипед». Они ему сонному заложили между пальцев ног вату, и подожгли. Он же спросонья, не понимая, что случилось, бежал прямо по нам, высоко вскидывая ступни ног.

– Понятно. Один из тех кто заливался жеребячьим смехом, был Костопольский. По внешнему виду, а именно по вполне сформировавшимся вторичным половым признакам, усам и бороде, можно было понять что он минимум на год – полтора, старше нас. И фамилию его я уже запомнил- Кашталян.

– Кашталян, это твоя работа?, – крикнул я.

– А что? – сплюнув на пол, сквозь редко поставленные верхние резцы, ухмыльнулся он.

– Да ничего, еще раз повторишь что либо подобное, и потом чтобы сам не пожалел, беру я его на понт.

– А ты кто такой, чтобы мне указывать?

– Завтра расскажу, а сейчас спать. Да, а ты Степа (это я Андрощуку), – завтра сходи в амбулаторию, пусть запишут в карточке ожоги. Это тебе пригодится, когда милиция займется некоторыми, за день не уставшими. После этого я провалился в глубокий сон, и не смотря на жесткую постель, проспал благополучно до утра, аки младенец.

Все последующие дни той недели были серые и однообразные. Иногда только дождь загонял нас в помещение, и это было хоть каким – то перерывом в однообразии. Случайно где – то там нашел увеличительное стекло от лупы. У меня было на левой кисти пару бородавок. Одна из них, самая крупная поселилась на сгибе-суставе безымянного пальца. А я где то слышал, что через стекло можно ее выжечь. И если она окажется маткой, то остальные сами исчезнут. Вот и занялся во время перерывов самосожжением. Боль была терпимой. Шел дым от горения чужеродных клеток рогового эпителия. Не смотря на уже не яркое осеннее солнце, процесс пошел. Через неделю на месте бывшего рыхлого разрастания образовалась долго незаживающая воронка. Но тем е менее все зажило, и дочерние узелки тоже исчезли навсегда.

Кашталян лыбился на меня при случайных столкновениях как среда на пятницу, но помалкивал в тряпочку. Андрощук, на ожоги никому не жаловался. Но все понимали, что зло на Кашталяна он затаил. Другие члены вновь сотворенного коллектива, вели себя более-менее миролюбиво, как по отношению ко мне, так и между собой. Большинство ценило свое поступление в это заведение, поэтому удерживались, от каких либо между усобиц и агрессивных действий.

Подошла суббота, и в конце рабочего дня мы снова в кузове грузовика. Едем в свою общагу на выходной. Орехова в кабине с водителем. Нам здесь никто не мешает. Поэтому в разговорах ни о чем, никого не стесняемся, и в лексиконе не ограничиваемся только литературными набором слов. Тот же Слава Кашталян, среди нас главный матерщинник и пошляк. Он постоянно, под оглушительное ржание молодых жеребцов, травит пошлые и скабрезные анекдоты. Благодаря ему я познаю такие стороны жизни, о которых в своей почти стерильной юности никогда и не слышал. Игорь Малицкий, самый высокий ростом в нашей группе, все время порывается чего – либо петь. У него высокий и чистый баритон. И поет он как в церковном хоре. Некоторые пытаются ему подпевать, но слов толком никто не знает, поэтому любая очередная песня обрывается на полуслове. И снова смех, без причины. Подначки, шутки, анекдоты. Мы знаем что завтра не нужно будет садиться к осточертевшему бурту. Завтра у нас законный выходной, и мы будем предоставлены сами себе.

По приезду своей комнатой идем в городскую баню. Здесь с большим удовольствием смываем недельную пыль и грязь. Паримся, наслаждаемся тугими струями под душем. Меняем постель, и нательное белье. Красота, усталость как рукой сняло. Весь вечер играем вчетвером в домино. Назавтра я с утра иду в библиотеку, которая размещается рядом с читальным залом на первом этаже общежития. Вот он мой главный храм информации. Книг всяких и разных предостаточно. Теперь мне будет совсем не скучно проводить свой досуг. Но до обеда бродим по еще нам незнакомому городу. Знакомимся с его «достопримечательностями». В принципе ничего примечательного и особого. Почти что рядовой провинциальный районный центр. Рядом с нашим нынешним местом проживания, парочка пятиэтажек совсем недавно заселенных. На центральной площади по – средине огромный серп и молот с надписью « слава труду!». Остальной центр двухэтажный, плавно переходящий в одноэтажные особнячки окраин.

Рядом с трехэтажным, новым корпусом самого училища, впритык расположен старый- двух этажный. В нем тоже несколько разных классов и лабораторных помещений. А на первом этаже наша столовая. Здесь основное место нашего питания. Но со временем мы успешно обжили и общепитовскую городскую столовую, недалеко от общаги.

Еще в одном квартале с училищем находится ДК- городской дом культуры с памятником В.И.Ленину напротив него. Огромная площадь, одну из сторон ее обрамляет четырехэтажный корпус местного районного комитета партии. Тоже относительно недавно заселенного, своими партийными клерками. Рядом и старый одноэтажный деревянный корпус райкома. Но в нем теперь местный музей боевой и партизанской славы. Прямо напротив окон наших классов торчат стволы артиллерийских пушек, самоходок и танков. Они теперь на «вечном», как тогда нам казалось приколе к этому месту. Пару кварталов вниз от центра, протекает Замчисько, местная речушка-вонючка.

Но не только этим жил этот патриархальный городок. Было, было здесь кое что что отличало его от других, захудалых райцентров. Но о других достопримечательностях этого, тогда бурно развивавшегося города, буду описывать по ходу изложения материала. А пока что просто бесцельно бродим по тихим улочкам. Постреляли с воздушек в жестяной будке местного тира. Покушали свежего мороженого, пломбир. Прошлись мимо кинотеатра «Жовтень», т.е. « Октябрь». Погуляли по парку вокруг него. Сходили, пообедали, и снова в свою келью. Остаток выходного дня посвятил любимому занятию-чтению художественной литературы. Легкий ужин-чаепитие мы уже сварганили сами. В конце коридора на нашем этаже есть маленькая кухонька, а в ней несколько газовых плит. И снова домино. Лак на раздвижной столешнице лущился под нашими ударами по ней костяшками. При этом мы не стеснялись в громких выражениях по случаю выиграшного или проиграшного хода. Но вдруг наш галдежь прервал громкий стук в запертую дверь нашей комнаты.

– Какого черта!?, – огрызнулся Ничипорук.

– Открывайте, я вам сейчас разжую, и объясню и какого черта и какого лешего!, – раздался за дверью громкий и визгливый женский голос. Вася Кидунов нехотя поднялся с табуретки и пошел открывать. Мы на время притихли, понимая что видимо что- то нарушили. В проеме открытой двери нарисовалась огромная туша в халате на охапку. Это была одна из наших недавно представлявшихся нам преподавательниц.

– Ну шо хлопчики!? Не ждали?, бешено сверкая белками выпученных глаз, заорала мадам (так и хочется назвать ее Грицацуевой).

– Будем знакомиться. Я ваша соседка через стенку. Живу с маленькой дочкой. И если вы думаете что здесь стены метровой толщины, и ничего не слышно мне, то вы сильно ошибаетесь. Мне слышен не только каждый ваш шах и мат, но и даже каждый ваш чих и пук. Значит так, или вы сидите здесь как мыши под веником, или я быстро найду на вас управу. Пойдете снимать себе жилье по городу. Надеюсь, вы меня поняли!? И тут я вспомнил, что это та самая педагогша которая будет у нас вести обществоведение. Любовь Федоровна Терешкина, а еще кто – то тогда нам сказал что по совместительству она еще и парторг училища. Мы тогда еще слабо разбирались в партийной иерархии, но инстинктивно догадывались, что шутки с партийными функционерами могут сыграть с нами плохую шутку.

– Извините, мы больше так себя вести не будем. Несогласованно и нечленораздельно промычали мы в ответ. Она с силой захлопнула нашу дверь. Тихонько, без прежнего запала доиграли незаконченную партию, и разбрелись по своим кроватям. Вот уж повезло нам с соседкой, – подумали все мы. Играли и потом, в течении всех четырех лет. Когда уже окончательно убедились что изгнание из училища и из общаги нам не грозит, снова наглели безмерно. И стучала она нам в стенку неоднократно, и снова бывало, что врывалась в комнату к нам. Но мы были еще довольно «дикими», и не до конца понимали, что кому то мешаем просто жить. Хорошо что хоть противоположная стенка граничила с холлом, поэтому с той стороны нареканий не было..))