Служба по контракту. ГСВГ – Потсдам

Но как я уточнил попозже у знающих, это были настоящие взаимоотношения между ними, основанные на чисто уставных статьях. А сам начмед мне потом рассказывал, что такие взаимоотношения у них выстроились, когда они еще здесь «холостяковали». А Дабачев на чем- то залетел и Доника его прикрыл. Плюс, небольшие довороты личностных и национальных оттенков.

– Разрешите идти, товарищ старший лейтенант? – это уже я подал голос и подался за вещевиком.

– Давай, получи барахло, отнеси в гостиницу. Оформляйся, устраивайся и приходи в медпункт завтра к восьми утра.

– Есть!

Прошли на склад, он размещался в подвале казармы третьего дивизиона. Так я попутно знакомился с расположением подразделений. В течении часа нвс* полка с начальником склада, лично подбирали мне всю амуницию. А это довольно много. Краткий перечень приведу по той причине, что он точно такой же, как и у офицеров. А гардеробчик в нынешних армиях СНГ намного скуднее.

Две шинели, обмундирование повседневное, парадное и полевое. Фуражки, соответственно, три. Приличная охапка сорочек. Белье (летнее и зимнее). Сапоги, две пары, ботинки, туфли, носки, портянки, ремни, фурнитура и т. д. Да чуть было не забыл: плащ, плащ-накидка, шапки-ушанки, а еще комбинезоны. Сапоги фетровые и валенки, эти вещи выдавались во временное пользование. А еще рукавицы, перчатки повседневные и парадные, и многое другое по родам и видам войск. Короче, мне со среднестатистическими данными в росте и весе, самому за один раз не унести. Свалили все в плащ-накидку и солдаты-кладовщики помогли дотащить в гостиницу.

НВС*-начальник вещевой службы.

старлей*-старший лейтенант.

Адаптация по ходу службы

Владимир Озерянин (http://www.proza.ru/avtor/vladius)

см. ФОТО; слева -направо. Я, фельдшер Л. Куликова, врач-стоматолог Т. Тищенко, фельдшер, сержан Н. Ткачук.

Офицерское общежитие

Кровать в одной из комнат мне определили без проволочек. Общежитие- бывшая казарма, трехэтажное здание, хапспособом,* переоборудованное на отдельные комнатки. На территории этого гарнизончика, за общим забором находилось, как я уже упоминал три полка десятой танковой дивизии. Танковый, артиллерийский и зенитно-ракетный.

Соответственно, в общаге каждый полк занимал один этаж. Если брать снизу, то танкисты – на первом, «боги войны» – на втором, а ПВО* -поближе к своему полигону – небу, на третьем.

Все соседи по «кубрику» находились на службе. Заняв свободную кровать, не откладывая в долгий ящик, сразу же приступил к оборудованию повседневной формы одежды.

Очень быстро подошло время обеденного перерыва и в комнату стали сходиться соседи по кроватям. —

– Ооо! У нас новые люди, Валера, начальник склада ГСМ* Груздев! – бойко представился прапорщик и протянул руку. Я доложился в свою очередь, познакомились. Тут же следом зашёл второй житель нашего теремка. Рафик, начальник склада РАВ*, прапорщик Давлятшин. Я кратко доложил кто я и откуда взялся.

Четвертый наш обитатель, как мне объяснили первые двое, повар-сверчёк*, ночевать приходит редко и контактов с товарищами по комнате практически не поддерживает. В комнате образовалось сообщество из трех национальностей, два татарина, Рафик и повар, один русский – Груздев и я, украинец. Быстро собрались и вместе пошли в столовую. При входе в здание я тут же обратил внимание на барельеф, который красовался на фронтоне. Обнаженный всадник с факелом в правой руке.

Что означал этот символ, никто толком объяснить не смог. Но все поддерживали версию, что здесь и до прихода Красной Армии была столовая, только питались в ней офицеры «люфтваффе». Сели за один стол. Тут же подошла официантка, взяла у нас заказ и с меня деньги за месяц наперед. Меню состояло из двух – трех блюд первого, второго и третьего на выбор. Качество пищи вполне приличное. После обеда я продолжал заниматься своей формой.

Вечером пришел и четвертый зверушка в нашу норушку. Да уж, это действительно, был татарин настоящий, классический. Мусульманского разливу, если все раннее мне встречавшиеся представители этой нации были штабными писаришками, связистами с признаками интеллекта, то сей экземпляр совсем наоборот. При росте в сто семьдесят, весом за восемьдесят, возрасте двадцать один с половиною, широкое плоское лицо со скулами, выпирающими в стороны, ноздри, как дырки от бублика в плоском носу. Лоб шириною в два карандаша, волосы коротким ежиком, глазные щели, как будто прорезаны лезвием в двух вареных картофелинах. В них сверкают злобные глазенки. Верхние конечности ниже колен, нижние, как положено настоящему ковбою, свободно могут почесать друг дружку под животом лошади. Для завершения портрета -ни разу не стиранные рубашка и брюки с тех пор, как он получил их со склада. Жир с них не капал только по тому, что был крепко сцементирован грязью. Туфли, если их еще можно было так назвать, соответственно, никогда небыли знакомы ни со щеткой, ни тем более с кремом. Судя по всему его АЙ – -КЬЮ* соответствовал уровню «гориллы». Халил, протянул он мне свою немытую от рождения, с нестрижеными когтями клешню, отводя при этом узкие моргалки в сторону. Мне ничего не оставалось, как испачкать свою чистую ладонь об его лапу. После рукопожатия, ничего больше не говоря, натужно сопя, он вперевалку, как медведь, поплелся к столу. С собой он принес из столовой солдатский пятилитровый бачок полный жареной вонючей рыбы. Той самой рыбы, от одного вида и запаха которой может стошнить любого, кто ее наелся в течении первых месяцев службы. На довольствие в офицерскую столовую он, конечно, же не становился. В дальнейшем эту гадость таскал в комнату регулярно. Как ни странно для меня, Груздев и Давлятшин с удовольствием присоединялись к его трапезе, особенно, если под водку.

Эта азиатская морда очень удивлялась, да еще и обижалась:

«Почему это я игнорирую его жратву.»

А еще у него была вредная привычка постоянно стрелять у всех одну, две марки, даже и не думая, когда либо их возвращать. Пишу это не

из – за предвзятости, в последствии этот индивид еще не однократно проявил свою непомерную тупость и глупость.

Приступаю к службе

Утром после завтрака я, бодрый, сытый и гладко выбритый, шел на службу. Погода стояла прекрасная, воздух чистый и свежий, середина июня. Впервые, в новенькой повседневной форме, под скрипящие звуки сапог и портупеи. На мой взгляд, да и не только на мой, как оказалось, впоследствии, действительно, не хуже средневекового принца. Жаль только погоны без единого просвета* и фуражка без желтого шнурка*.

Все случайно идущие на встречу солдаты и сержанты активно мне козыряли. Эта ситуация в душе смущала и смешила одновременно, настолько это было непривычно. Не один подвох пришлось бы пережить, узнай они мой настоящий срок службы. На территории гарнизона, никто тем временем на нового прапора совершенно не обращал внимания. Скорее всего, наверное, потому, что три части находилось за одной загородкой. Можно было только вблизи различить, что околыш фуражки и петлицы хоть и черные, но они бархатные.* Ну, плюс еще эмблемы. А с учетом того, что народ беспрерывно тасуется, то и тем более, можно и месяц бродить по военному городку и никто тебя не спросит, кто ты такой.

Но в настоящее время я шел в ПМП, туда где меня уже успели не только зафиксировать, но некоторые даже удивиться. Туда, где мне предстояло прожить, прослужить, провести одни из лучших, почти трех лет жизни. Захожу, на территории порядок. Поднимаюсь на крыльцо,

навстречу выскакивает мужчина, уже не солдатского возраста, в халате и с повязкой дежурного.

– Товарищ прапорщик! Дежурный по медпункту старшина Макаров! -бодро, с залихватской выправкой, рапортует он.

– Здравствуй, Макаров. Будем знакомы, Влад.

– Николай, – спокойно, но с признаками официальности, ответил он.

– Коля, давай на будущее без всяких формальностей, я не в таких высоких званиях и не настолько старый, чтобы мне выкали ровесники и старшие по возрасту. И передай пожалуйста это пожелание остальным прапорщикам и сверхсрочнослужащим.

– Хорошо, согласен, – оживился Макаров. Я интуитивно почувствовал, что передо мною мужик порядочный, армейская косточка, и не ошибся. Был он ниже меня ростом сантиметров на пять. Худощавый, жилистый и подтянутый. Лицо украшали чапаевские усы.

– Коля, а начальник где?

– Вот, вот должен подойти.

– Ну, тогда познакомь меня пока с коллективом медслужбы и с медпунктом.

– Пошли, вот они, красавцы, все перед тобой. В коридоре, на стульях, перед кабинетом начмеда сидело человек пять- шесть сержантов, старшин и прапорщиков. В основном, срочной службы, но были и сверхсрочники.

– Я прапорщик Озерянин, имя Владимир, между своими можно Влад. Прибыл к вам, с Крампницкого медсанбата на должность фельдшера медпункта.

Присутствовавшие смотрели на меня кто как. Кто-то с неподдельным интересом, что, мол за гусь. Некоторые с полнейшим безразличием, удостоив кратчайшего взгляда или вообще не удостоив такого.

– Кутмеров, твой тезка-Володя, санинструктор БУ и АР, первым протянул руку и представился низкорослый крепыш с густой, волнистой шевелюрой и пышными гусарскими усами, со старшинскими погонами.

– Иван, Махлай, – начальник аптеки. Протянул пухленькую кисть, моего роста, но с уже хорошо выраженным брюшком и плутовской ухмылкой на жирной роже, прапорюга.

– Санинструктор седьмой батареи, сержант Добренко, -вытянулся передо мною, длинный, но нескладный, с обильно усеянным угрями лицом в грязно- сером халате, медик.

– Постираешь халат, Добренко, и мне завтра представишь.

– Это не мой халат, товарищ прапорщик!

– Отставить пререкания, товарищ сержант. Чтобы я вас и кого – либо еще последний раз видел в грязном халате или форме, вы меня поняли?

– Так точно, товщ… прапщик, – глотая сопли, прошамкал последние слоги сержант.

Оставалось еще несколько сержантов срочной службы, но до них очередь познакомиться не дошла. Макаров в этот момент начал докладывать прибывшему начмеду. Старлей вырулив из-за угла, сверкнул стеклышками своих очков, и криво ухмыляясь, прокаркал:

– Здорово, куски! Проходите в кабинет.

Я удивился такому обращению, но все остальные приняли это, как должное. Прошли, расселись по, видимо, заранее определенным местам, потому что я, сев поближе к столу начальника, внес небольшую заминку. Но перечить никто не стал.