Страна вечного детства

Вот теперь мне стало жутковато. Но я успокаивал себя, что просто прошёл свой этаж. Раньше-то выше я никогда не поднимался, не видел, что там всё осталось, как было в советские годы. Погасил зажигалку, пошёл вниз по скользким ступенькам. Всё ещё держал в руке баночку – боялся оставить соседям «улики».

Спустился на этаж ниже, снова посветил зажигалкой вокруг себя. И тут то же самое! Деревянные двери, у одной из-под порога какие-то грязные тряпки торчат, а ещё одна не заперта и ветер дует из тёмной квартиры.

Теперь мне стало ясно, что я не в своём доме. Планировка похожая, но это было какое-то мрачное гетто, а не наша «образцово-чистая парадная».

Только как я здесь оказался? Ведь даже не выходил на улицу! Я выронил банку с окурком. Чёрт с ним с окурком! Стал спускаться вниз, цепляясь за перила и держа перед собой зажигалку. Колёсико нагрелось и обжигало мне палец, а сам я продрог насквозь. Я в одной футболке, в домашних штанах и в тапочках на босую ногу. Какой был холод! Неумолимый холод! Хотя, возможно, дрожал я ещё и от страха.

Спустился на этаж ниже и слышу, как в одной из квартир нескончаемо кашляет какой-то мужчина. Всё кашляет и кашляет с хрипом… Надрывается и не может остановиться. А из-за другой двери доносится детский плачь. Какая-то девочка рыдает, говорит что-то, но слов не разобрать.

У меня от страха тряслись колени, я с трудом спускался по ступенькам, удерживая равновесие. Мне хотелось убраться поскорее из этого места. Уже в самом низу, я всё-таки поскользнулся и рухнул на ледяной пол. Хорошо, что не отбил себе ничего. Буквально на четвереньках, я пополз к выходу. Поднялся на ноги у дверей… Это был не домофон, а деревянные, покосившиеся двери.

В своей лёгкой домашней одежде я был готов выйти во двор, но замер на пороге. В ночных сумерках я узнал свою улицу, но она была другой. Вся заваленная снегом, между сугробами тянулась лишь узкая тропа. В белом снегу там и здесь чернели подозрительные силуэты, похожие на человеческие тела. Будто обессиленные люди шли домой, присели отдохнуть и больше не смогли встать…

– Эй! Скажите, что случилось? – крикнул я.

Никто и не повернулся в мою сторону. Я вглядывался, пытаясь понять люди ли это или мне только кажется. У того, что сидел ко мне ближе всех, от ветра трепыхались завязки ушанки, но сам он не двигался. Человек? Или снеговика обрядили в шапку и пальто?..

Крыши домов были покрыты огромными снежными шапками и ледяные глыбы свисали вниз на несколько этажей, даже заслоняя собой окна. Это были знакомые с детства дома. Но какой мрак, какая темень! Где фонари? Почему ни в одном окне нет света?

Я так и не решился переступить порог и шагнуть в этот замёрзший кошмар. Я закрыл двери, чтобы не видеть всего этого, и снова оказался во мраке.

Не знаю, сколько я так простоял. Может, всего минуту, но казалось, что прошла вечность. Озябший и напуганный, я понятия не имел, что делать. Желая хоть немного согреть руки, я стал чиркать зажигалкой. От холода пальцы двигались медленно и не могли сладить с колёсиком, пламя не загоралось, только ничтожные искры вспыхивали и гасли.

При очередной вспышке света от зажигалки мне на миг показалось, что кто-то под лестницей у подвальной двери. Будто чьё-то лицо смотрело на меня из темноты. Женское лицо.

– Помогите, – само собой вырвалось у меня, я почти кричал. – Что тут происходит? Помогите!

Мне никто не ответил. Я чиркал и чиркал зажигалкой, отчаянно пытаясь добыть хоть немного света. Я шагнул под лестницу. Неужели показалось, и нет там никого? Наконец зажигалка вспыхнула тусклым пламенем, и я увидел ту, что сидела под лестницей.

Это была молодая женщина. Мёртвая женщина. Её тело совсем без одежды застыло у стены. Голова свесилась на бок, чёрные волосы покрывал иней, безжизненные зрачки, почти неотличимые по цвету от белков, уставились на меня. Я в ужасе отшатнулся, пламя погасло, но в последнюю секунду, мне удалось рассмотреть её вытянутые вперёд ноги. Там до костей были срезаны все мягкие части…

Я не смог сдержать крика, стал метаться между лестницей и выходом, поскользнулся и упал лицом на пол. Расшиб нос до крови. И вдруг загорелся свет. Я зажмурился и снова открыл глаза. Я лежал на полу, он был холодный, но не покрытый льдом и даже не мокрый.

Я резко сел, огляделся. Под лестницей не было покойницы, а всё вокруг было привычным и знакомым: путаные интернет и ТВ кабели на стенах, домофонная дверь. Я снова был дома.

Тряхнув головой, я поднялся с пола и пошёл наверх. Сердце всё ещё бешено колотилось, разбитый нос болел, но было во мне и чувство облегчения.

Я не знал, что думать. Всё это мне лишь привиделось или я ненадолго оказался в прошлом – в периоде страшной блокады, среди темноты и голода?

Поднявшись на пару этажей, я увидел на полу свою жестяную банку из-под оливок. Из неё выкатился окурок и рассыпался пепел по кафелю. Но я ведь обронил её там – в далёком прошлом… Банка вернулась вместе со мной? Надо же.

Я прибрался на лестнице и убедил себя, что всё это мне только показалось. Свет на время в районе погас, а моё воображение нарисовало страшное. Бывает такое! Этой мыслью я себя успокаивал.

Несколько дней спустя ко мне в гости пришла мать, и я рассказал ей о своих ведениях. Только не стал уточнять, что видел всё наяву. Соврал, что рассказываю сон, чтобы она не подумала, будто я умом тронулся. И про мёртвую женщину под лестницей тоже рассказал. Приснится же такое!

А мама вдруг помрачнела и спросила меня серьёзно:

– Тебе дед про ту мёртвую женщину рассказывал? Откуда ты это знаешь?

Тут я уже и не знал, что соврать… Попросил маму рассказать подробнее. Оказалось, что зимой сорок первого года здесь под лестницей и вправду нашли женщину, с которой кто-то срезал мясо. В городе был страшный голод, ни для кого не секрет, что некоторые ради выживания не брезговали человечиной…

И одним из первых, кто увидел покойницу, был мой будущий дед. Это так напугало мальчишку, что после того случая он стал заикаться и заикался всю оставшуюся жизнь. Раньше мне об этом никто не рассказывал.

Так я и не признался матери, что увидел всё это не во сне, а собственными глазами.

Я и сейчас живу в этом старом доме, но в комнате деда больше не сплю и вообще стараюсь пореже туда заходить.

Что же это было? Почему мой дед слышал те пугающие стуки по ночам? Почему их услышал я? Как увидел произошедшее восемьдесят лет назад?

Можно предполагать, что время в нашем доме «сбоит», как часы на старой микроволновке. Выдерни из розетки и снова придётся их перенастраивать.

Может быть. Но я думаю не так!

Что если запоминать события могут не только люди или животные, но и дома. Есть такое выражение «стены помнят». А вдруг и в буквальном смысле помнят?! Старинные дома, будто корабли, плывут сквозь время, мы живём и умираем, а они плывут дальше. Дома спят ночами и видят дурные сны о своём прошлом. Являют самое страшное, что удалось пережить.

А я, перепугавшись и закричав, пробудил свой дом от кошмара, в котором и сам случайно оказался.

Ненастоящие люди

Представьте, сколько незнакомых людей вы видели на улице за всю свою жизнь. А как думаете, сколько из них не были настоящими людьми? Вот встречаете вы на улице человека, обычного, среднего человека. Ничем он из толпы не выделяется, идёт себе куда-то, и дела вам до него нет. Человек и человек. Но задумайтесь, настоящий ли он? В буквальном смысле, не в переносном. Он не думает и не чувствует, а только изображает. Да он даже не из плоти и крови! Сколько таких среди нас? И что им от нас надо?

Я тоже не верил в существование ненастоящих людей, считал, что их выдумал мой друг в пьяном бреду. Всё началось в тот день, когда мне позвонила мать моего друга и попросила прийти поговорить с сыном, мол, пьёт и пьёт, не может остановиться. Так и умереть не долго!

Мы с Илюхой раньше жили в одном доме, в соседних квартирах, провели вместе детство и юность. Думали так будет всегда. Но взрослея виделись всё реже. Переехали в разные районы города. Я женился, а Илюха начал пить и спивался всё сильнее и сильнее.

Я приехал после звонка его матери. Она не причитала, не жаловалась, в её голосе не было ничего кроме злобы. Намучилась она с сыном и почти смирилась, но тут уже сил терпеть не было – пошли четвёртые сутки. Илюха уже на ноги подняться не мог, а всё глотал разбавленный спирт.

– Скорую будем вызывать, – сказал я. – Откапать его надо!

Мой старый друг валялся на полу, бормотал что-то, меня не узнавал. Пока скорая помощь ехала, я искал в полках его страховой полис, перебирал бумаги и случайно наткнулся на толстую тетрадь с записями. Это были какие-то заметки и наблюдения о «ненастоящих людях».

Ожидая врачей, я взялся их читать и у меня волосы дыбом становились. Почерк Илюхин. И не в детстве он всю эту ахинею писал, у последних записей были проставлены даты за прошлый год. Это было что-то вроде дневника, читая который я понял, что Илюха увлекается слежкой за людьми. И верит он, что те, кого он преследует, вовсе не люди и вообще не живые существа, а только изображают подобие жизни.

Моего друга увезли в больницу, а я уходя посоветовал матери закодировать сына.

– Не надо! – ответила женщина. – Моя знакомая сына закодировала, а он наркоманом стал. Не дай бог ещё всё из дома вынесет… Ты к нему приходи иногда. Он тебя любит, часто вспоминает. Говорит, Лёха, друг мой лучший. Будет время – приходи, поговори с ним, может он образумится.

Я пообещал, что приду на днях, тетрадку забрал с собой, чтобы мать не увидела, если будет прибираться.

И я пришёл сразу, как Илюху выписали из больницы. Был он разбитый, страдал от головной боли, но трезвый.

Илья сделал вид, будто рад меня видеть, но я чувствовал, что не было у него настроения для задушевных бесед с другом детства. А я ещё и с нравоучениями пришёл, спасателем себя чувствовал. Стал рассказывать, как его пьяного помогал на носилки класть, как матери за него стыдно. А потом ещё добавил, что скоро допьётся он до полного сумасшествия, и в качестве подтверждения своих слов положил перед Илюхой его тетрадь.

Увидев её, мой друг не на шутку разозлился. Стал орать на меня за то, что рылся в его вещах и читал личные записи. Да кто я вообще такой после этого? Выгнал меня Илюха, сказал, чтобы я больше на пороге у него не показывался.

И он был прав. С чего это я вдруг посчитал, что могу такое делать? Чужое читать без спроса! Может быть, он роман писал!

Я ему позвонил на следующий день, попросил прощения. Илюха извинился тоже, сказал, что о скандале жалеет и, что я могу приходить к нему в любое время. Мы друг другу всё простили и помирились. Приехал к нему вечером после работы. Мы пили чай с домашним пирогом, который испекла его мать и вспоминали свои подростковые хулиганские проделки.