Страна вечного детства

Но Григорий Саныч, что жил надо мной, втянул меня во всё это, и мне захотелось узнать, что на самом деле происходит.

Субботним утром, запирая квартиру, я услышала голос соседа сверху.

– Валя, это ты? Подойди ко мне, пожалуйста!

Я поднялась выше и увидела красное лицо Григория Саныча, он говорил со мной приоткрыв дверь, насколько позволяла накидная цепочка.

– Валя, дойди до магазина, купи мне продуктов, – попросил он, уже протягивая мне деньги и мятый пакет. – Молока купи, хлеба, колбасы там, сосисок каких-нибудь… Масло сливочное хорошее возьми.

– А может вам ещё и борщ сварить со сметаной? – возмутилась я, такая наглость меня оскорбила.

– Ну, сходи, тебе сложно что ли? – взмолился дядька. – Магазин через дорогу. Я тебе денег дам на мороженое.

– Какое мороженое? – спросила я. – Григорий Саныч, мне двадцать шесть лет. Сами идите!

– Да не могу я! – шипел сосед. – Не буду я из квартиры выходить. И попросить мне некого, сходи, ну пожалуйста!

– А, что случилось? – я вдруг заметила, что правая рука Григория Саныча перевязана тряпкой.

– Не твоё дело, – огрызнулся Саныч. – Не выйду я и всё.

– Расскажите, что у вас с рукой, тогда куплю вам продукты, – мне стало интересно услышать ещё одну историю про наш страшный подъезд.

– Шантажистка! – сказал сосед. – Ладно. Ты купи, а потом я расскажу. Иди давай уже!

Я сходила, взяла продуктов, на которые хватило денег. И мороженное себе купила тоже.

Принёсла пакет Григорию Санычу и спрашиваю:

– Что с рукой-то у вас?

– Ничего, – сказал он. – Обжёгся, просто.

– Вы обещали рассказать! – напомнила я. – Больше тогда меня ни о чём не просите.

– Ладно, только не через дверь, давай в квартиру заходи! – сосед впустил меня к себе и торопливо закрыл дверь на замок.

Саныч был он низенький, плешивый и пузатый, вечно страдал отдышкой. Я помню его с детства, но никогда его толком не знала. Был он мне просто соседом.

Я проследовала за ним на кухню и всё смотрела на его перевязанную руку.

– На вас в подъезде напали? – спросила я.

– По секрету тебе расскажу, поняла? – предупредил Саныч.

– Даю вам честное слово, – пообещала я.

– Чёрта в подъезде видела? – шёпотом спросил мужчина.

– Нарисованного? – уточнила я.

– Нарисо-о-о-о-ванного, – протянул сосед. – Это за мной чёрт пришёл.

– Не сходите с ума, – сказала я.

– Ты знаешь про Угольного чёрта? – продолжал Саныч. – Ну, вот Пиковую даму вызывают дети. А мы вызывали Угольного чёрта. Надо палку поджечь и сбить пламя, чтобы на конце остался красный уголь, а потом его надо своей рукой потушить. Прямо в кулаке сжимать, чтобы даже дыма не осталось. Потом этой палкой на стене в подъезде надо нарисовать чёрта…

– Мазохизм какой-то, – скривилась я. – Кто будет такое делать? Ожоги страшные получишь. Зачем?!

– Мы с пацанами такое делали и ожоги получали, – признался Саныч. – Верили, что Угольный чёрт может любое желание исполнить. Главное сделать всё по правилам, а потом попросить, глядя на рисунок.

Я снова посмотрела на перевязанную руку соседа и спросила:

– Так это вы в подъезде чертей рисуете?

– Нарисовал один раз, тридцать лет назад, и не в этом доме, а далеко-далеко отсюда, – сказал Григорий Саныч. – А теперь он за мной пришёл.

И рассказал мне сосед, как в юности он и его друзья, узнали про этот ритуал и стали по очереди пробовать. Рисовать надо было не в своём подъезде, а в чужом, подальше от места, где ты сам живёшь, потому что как только желание исполнится, чёрт начнёт тебя искать, будет в каждый дом заглядывать. И хорошо, если ты успеешь состариться и умереть, прежде чем Угольный чёрт тебя отыщет.

– Первым был Данилка, он хотел миллионером стать, – рассказывал Саныч. – Показал нам ожёг на руке, сказал, что всё сделал. И скоро умер его какой-то престарелый родственник из номенклатуры. Данилка про этого родственника даже никогда и не слышал, а он оставил ему в наследство деньги на книжке – несколько миллионов. Большие деньги! Автомобиль «Жигули» тогда пять с половиной тысяч стоил. Только было условие, что воспользоваться он ими сможет только по достижению совершеннолетия, а ему тогда было только семнадцать лет. Но Данилка был рад, начал себя вести так, будто уже миллионером стал.

– Повезло парню, – завистливо сказала я.

– Повезло, так повезло! – пробормотал сосед. – Спустя полгода Союз развалился и все его миллионы обесценились. Он в день своего совершеннолетия, снял с книжки то, что осталось, в ресторане погулял, здорово выпил и в тюрьму… Тьфу! В тюрьму, говорю… В петлю!

– Как в петлю? – спросила я.

– Вот так, взял и повесился дома в туалете, – рассказывал мужчина. – А на правой руке у него был ожёг, как будто он только вчера за горящую палку брался.

– Сказки какие-то, – я не могла в это поверить.

– Ещё один мой друг – Петька тоже вызывал чёрта вызывал, но желал он не себе, а отцу, – продолжал Саныч. – У него отец умирал от рака. А как Петька загадал желание, старик на поправку пошёл. Но чем лучше было отцу, тем хуже становилось сыну. Чёрт Петькин дом почти сразу отыскал. У него тоже снова ожёг на руке появился, и умер Петька очень быстро, а его отец до сих пор живой и бодрый – летом бегает, зимой на лыжах ходит. Лучше меня выглядит, как будто за двоих живёт.

– А зачем, вы Угольного чёрта вызывали, зная, что ничем хорошим это не закончится? – задала я резонный вопрос.

– Думал, что всех обману, – ответил мужчина. – Ездил я в гости к родственникам за девять тысяч километров отсюда. Зашёл там в какой-то дом, палку поджёг, рукой потушил и нарисовал чёрта. Думал, никогда он меня не найдёт. А он видишь: спустя тридцать лет нашёл и явился.

– А, что вы загадали? – полюбопытствовала я.

– Я хотел на Надьке жениться, – признался сосед. – Она в нашем училище самая красивая была, все по ней с ума сходили, а я был самый неказистый. Но когда из поездки вернулся, Надька мне прям на шею кинулась, влюблёнными глазами смотрела. Никто не понимал, что такая красавица во мне нашла. И, кто знал, что она такой ведьмой окажется… Как только женились, любви как не бывало, пилить меня начала и детей у нас не получалось. Через два года я сам от неё ушёл. Надька давно за другого замуж вышла и детей от него родила. А я теперь расплачивайся за своё желание.

– Да, бросьте вы, Григорий Саныч, суеверия – это всё! – успокаивала я.

Сосед развязал тряпку и показал мне ладонь. Там были волдыри, содранная и обугленная кожа. Мерзость!

– Вот они суеверия! – сказал мужчина. – Сам по себе появился недавно, и болит, так что в голове дёргает. Боюсь в подъезд выходить. Поймает он меня! Да и идти некуда. Не знаю, чего делать.

Я снова пыталась успокоить соседа, говорила, что всё будет хорошо. Мне стало его жалко, но было заметно, что от моих слов ему не легче.