Когда сбываются мечты

«Всего хорошего!», – рявкнул профессор и захлопнул ворота прямо перед Валиным носом.

Слезы ручьем потекли из ее глаз. Что за время такое пришло? Когда успели появиться все эти «хозяева жизни»? Как так можно себя вести и стоит ли вообще ждать справедливости? Все эти риторические вопросы крутились в Валиной голове, пока она убирала продукты, кормила кошку и доставала лопату.

Конечно, она ничего не скажет своим детям, сама вывезет весь снег. Лешка с Петькой все равно ничего не решат. Она даже представила себе, как они стоят оба, хлопают глазами как два телка и говорят: «К нему надо было сразу идти, а сейчас-то, что мы ему скажем? Снега нет. Так не делается». А жены их будут им поддакивать, только снова Валентину дурой выставят. Вот, чем это закончится. Димка бы профессору спуску не дал! Слезы снова покатились из глаз…

Закончила Валентина поздно вечером. Не чувствуя ни рук ни ног от усталости, она грохнулась в кровать, даже не поужинав.

Глава 2.

К концу недели, как и обещали, потеплело. Температура воздуха поднялась до минус пяти градусов. В пятницу вечером пошел снег. Крупные пушистые хлопья медленно опускались на землю. Валя любила такую погоду. Не холодно, ветра нет и слякоти тоже. Красотища, одним словом. Завтра приедут ребята и, чтобы не сидеть дома, можно будет погулять: маленьких покатать на санках, а старшие сами с горы на ватрушке накатаются.

На следующий день Валентина встала в пять, чтобы к приезду детей успеть напечь пирогов. Тесто она замесила накануне вечером. Валя решила не только сделать привычные пироги с картошкой и плюшки, но и, чтобы порадовать ребятню, приготовить большой сладкий пирог с черничным вареньем. Должно же быть разнообразие. Она долго украшала его, плела из теста косы, вырезала цветочки. Пирог получился на славу. Не стыдно и на праздничный стол поставить. Валентина даже напевать начала от удовольствия. Она всегда пела себе под нос, когда возилась с тестом. Валя помнила, как мама внушала ей, когда она была еще совсем маленькой девочкой и с удовольствием наблюдала за тем, как ловко мама управляется с тестом: «Никогда не берись за выпечку в плохом настроении. Тесто все чувствует. Если рассчитываешь на пышные и вкусные пироги, делай их с удовольствием». У мамы пироги всегда были на славу. В деревне все удивлялись: «Как это у тебя тесто такое, Клавдия, получается? Секрет, что ли ты какой-то знаешь?» Но, сколько мама не раздавала рецептов, никто не мог повторить ее творений.

Пока Валя лепила пироги, Мурка, сидя на подоконнике, с интересом наблюдала за хозяйкой.

«Нравится пирог?», – весело спросила Валя у кошки.

Мурка ответила «Мяу». Валя засмеялась:

«Будешь себя хорошо вести, дам тебе кусочек. Да, да, не отворачивайся, это я на Мартина намекаю».

Мурка демонстративно уставилась в окно и начала нервно подергивать хвостом.

«Ну, как знаешь. Выбирай: или пирог или Мартин».

Мурка, всем своим видом показывая, что разговор закончен, спрыгнула с подоконника и удалилась в комнату.

«Вот, засранка», – крикнула ей вслед Валентина.

Мартин – это маленькая собачонка редкой породы аффенпинчер. Не собака, а сплошное недоразумение: непонятная, клочкастая, жесткая шерсть торчит во все стороны; такая же косматая растительность на «обезьяньей» мордочке, громкий лай и заряд энергии как у метеора. Черте что, а не собака. Зачем Лешке понадобилось это «чудо» в их двухкомнатной квартире, в которой кроме их с женой еще и трое детей для Валентины оставалось загадкой. Как объяснила Татьяна (Лешкина жена) такие как Мартин стоят не меньше 60 тысяч, а ей подруга всего за 30! продала. Валя только руками развела: «Тогда понятно, надо брать».

Мартин появился у детей прошлой весной, после Мурки. Когда дети привезли его в первый раз и выпустили в коридоре, он с громким лаем начал носиться из комнаты в комнату, исследуя новое пространство. Мурка с гордым видом спрыгнула с подоконника и, наклонившись к миске с водой, демонстративно не замечая нового питомца, стала пить воду. Мартин в это время примчался на кухню. Увидев, что Мурка игнорирует его, он подбежал к ней и укусил за торчащую вверх пятую точку. Мурка, не ожидая такого конфуза, в какие-то доли секунды очутилась на спине Мартина и своими острыми коготочками впилась в его обезьянью мордочку. Мартин взвыл от боли и прямо с сидящей на нем как наездницей Муркой, убежал в туалет, из которого начали доноситься дикие вопли.

С тех пор Мурка невзлюбила Мартина, она не могла простить нанесенной ей обиды. Пока хозяева Мартина находились в комнате, она старательно изображала из себя «хорошую девочку», но стоило им ослабить свое внимание, как кошка быстро показывала наглецу, где его место. Она загоняла его в туалет, сама ложилась около двери и не выпускала оттуда клочкастого.

К приезду детей у Валентины на столе стояла горячая румяная выпечка, а в самом центре на красивом подносе – Валина гордость: сладкий пирог. Женщина от души полюбовалась получившейся красотой, накрыла ее новым полотенцем и, довольная собой, выглянула в окно. С трассы свернула белая пассажирская газель.

«Едут», – сказала она Мурке, и, накинув старую куртку, выбежала во двор. Подъехав к воротам, газель остановилась. Первыми из открытой двери выбежали старшие внуки. Они наперебой кричали:

«Бабушка, привет», «А в нас сейчас чуть машина не врезалась», «А у меня на этой неделе шесть пятерок, представляешь», «Баб, а на горку пойдем?», «А мы с папой петарды привезли, взрывать будем. Папа в городе не разрешает, а здесь, говорит, можно»….Дети пытались сразу выпалить все свои новости.

За детьми появились и взрослые. Лешка с Петькой и их жены: Татьяна и Ольга. Татьяна шла с Мартином на руках. Валентина всегда сильно скучала по своим внукам, с большой любовью относилась к сыновьям, а вот со снохами у нее отношения никак не складывались. Хотя, женщина искренне пыталась. Татьяна – старшая сноха была еще той язвой. Постоянно всем недовольная, с вечным выражением брезгливости на лице, на каждое слово Валентины отвечала возражением. Ольга была попроще, не такая поперечная и к Вале относилась достаточно ровно, но у нее была своя мама, которую она очень любила и не могла без нее жить. Поэтому Петька с детьми приезжали редко и практически все время проводили у Ольгиных родителей.

«Заходите, заходите быстрее в дом, сейчас чай пить будем. У меня все готово», – суетливо говорила Валя, при этом, не забывая обнять и погладить внуков: кого по голове, а кого по плечу.

После того как шумная толпа ввалилась в небольшой коридор, в доме стало тесно.

«Раздевайтесь, не толпитесь, дети, давайте быстрей, снимайте куртки и бегом в ванную – руки мыть. Там в кухне пироги горячие!»

«Опять пироги!», – раздался недовольный голос Татьяны, – «Вы бы, Валентина Петровна хоть что-нибудь новенькое придумали. Много мучного вредно. Вон у Лешки уже живот висит, хотите, чтобы еще и задница, как у бабки Зины выросла?»

Данное высказывание больно резануло Валю по сердцу, но она сдержалась, промолчала. Приглашая детей в кухню, она продолжала:

«Смотрите, какую вкуснятину я вам сегодня испекла. А красотища-то какая!»

«Ух, ты-ы-ы», «Здорово-о-о», «Вот это да-а-а», – слало доноситься со всех сторон.

«Бабуль, мне, чур, вон с тем цветочком отрежь»

«И мне», «И мне», «И мне»…

«Это чего вы тут просите?» Татьяна вошла на кухню. «Валентина Петровна! Вы, что, издеваетесь что ли», – голос снохи перешел на визг, – «Вы же знаете, что у Славки диатез, ему сладкое нельзя! Отдай мне сейчас же! Кому сказала?»

Младший внук быстро спрыгнул со стула и, что есть силы, помчался в комнату, запихивая на ходу сладкий пирог в рот.

Татьяна догнала его, выхватила остатки пирога и достаточно сильно нашлепала по заднице. Славка зашелся в громком реве.

Крикнув: «Не ори, а то еще получишь», – Татьяна подбежала к мусорному ведру и швырнула туда обкусанный пирог. Затем, обращаясь к Валентине, громко сказала: «Довольны? Радуйтесь! Добились своего!»

Валентина медленно вышла из кухни. Уходя, она услышала, как Лешка виновато проговорил:

«Тань, ты чего? Успокойся. Она же старалась».

«Сколько можно говорить одно и тоже! Достала совсем! Пока ребенка нам не угробит – не успокоится!»

Валя вошла в комнату, Славка валялся на полу и громко плакал. У Валентины тоже слезы ручьем текли из глаз. Она подошла к мальчонке, подняла его с пола, крепко прижала к себе и сказала:

«Славка, миленький, не плачь! Бог с ним, с пирогом-то. Я тебе другой дам с картошкой. Ты же с картошкой тоже любишь. А, может, я тебе лучше в следующий раз машинку куплю на колесиках. Хочешь? Наплевать на все эти пироги. Ты же мужик, тебе они ни к чему. Тебе машинку красную или синюю купить?», – приговаривала Валентина, вытирая слезы с лица ребенка.

«Зей-о-ную», – уже улыбаясь, сказал Славка.

«Хорошо, зеленую куплю. Обязательно. Вот приедешь в следующий раз, мы с тобой автомобильные гонки устроим. У кого машина быстрей ездит. Влада судьей возьмем. Хорошо?»

«Хо-о-со», – весело сказал Славка и, спустившись с рук, побежал к шифоньеру, где стоял ящик с игрушками.

«Ты не понимаешь, что ли? Она мне это на зло делает. Каждый раз пироги свои дурацкие печет, знает, что я их не ем, и специально печет. Ладно, с картошкой, так теперь еще и с вареньем начала. Сколько можно терпеть это издевательство?»

Лешка что-то неразборчиво пробубнил в ответ.

«И нечего ее защищать! Сам закабанел, хочешь, чтобы и у детей нарушение обмена веществ было?»

Дверь приоткрылась, и Влад тихонько пробрался в комнату. Со старшим внуком у Валентины были особые отношения. Не просто отношения бабушки и внука, а настоящая дружба: с секретами, тайнами и откровениями.

«Баб, не расстраивайся. Она со вчерашнего дня бешеная. Ее подруге Ирке муж шубу норковую купил. Ирка вчера хвастаться приходила. После ее ухода мама весь вечер с папой ругалась. Говорила, что у него зарплата три копейки, и он не может семью обеспечивать. А сегодня в машине пока мы сюда ехали все тете Оле жаловалась, что у Ирки ни кожи, ни рожи, а мужик нормальный, обеспечивает. У нее же не мужик, а сплошное недоразумение».

«А тетя Оля что?», – спросила Валентина, вытирая слезы.

«Тетя Оля сказала, что нечего на всяких подруг внимание обращать».