Если бы черёмуха умела петь, она бы пошла в караоке

– Серьёзно тебе говорю. Это гениально. Бо-же-стве-нно! – последние слова эхом отпрыгивают от стенок сознания.

Закончив есть, ты вытираешь руки о клетчатые пижамные штаны и притягиваешь меня к себе. У тебя на губе кунжутное семечко. Я убираю его пальцем. Глаза медленно застилает пелена, и я закрываю их, приготовившись ощутить твоё прикосновение.

На секунду становится темно и тихо, точно я оказалась в вакууме. Но затем нутро взрывается миллионом красок и ощущений. Мы жадно целуем друг друга – сначала в губы, потом по очереди тянемся к шее и мочкам ушей.

Почему это должно было закончиться? За что? Что с нами было не так?! Эти мысли расходятся с тем, что было тогда, и сбивают меня – воспоминание обрывается.

Я снова в парке у пруда. В руках сэндвич, на который накапали слёзы. Отложив его, я откидываюсь на траву и позволяю горю захлестнуть меня с головой. Тело содрогается от рыданий, а острая боль пронизывает кости.

Как же мне тебя не хватает. Почему, ну почему я не ценила все эти маленькие радости? Каждый секретный вечер на кухне, каждую прослушанную вместе песню, каждый принятый вместе душ? И кофе в постель по утрам, и объятие на каждое прощание, и танцы на улицах?

Моему сэндвичу не хватает пива. Вот, лучшая мысль за день! Хорошо, что по пути в парк я видела автомат.

Возвращаюсь к нему, медленно, едва переставляя ноги по посыпанной крошкой тропике.

Дзыньк! Дзыньк! Монеты проваливаются в щель. На цветном переливающемся экране я выбираю лагер с личи и чили. Звучит вкусно.

Ко мне подскакивает разносчик газет не белом олене. Он одет в нежно-голубую форму, а на его плече висит джинсовая сумка, битком набитая разной корреспонденцией.

– Bonjour! Voulez-vous un journal de midi?[3 - Добрый день! Желаете газету полуденных новостей?]

– Non, merci, – глотнув пива, отвечаю я, – Je n’ai pas encore temps pour les nouvelles, je dois d’abord m’occuper du passe.[4 - – Нет, спасибо! Мне пока не до новостей, сначала нужно разобраться с прошлым.]

Он понимающе кивает. И, наклонившись, заговорчески шепчет:

– Voila, vous devriez parler a Madame Reni, dans le quartier de Morts![5 - – Хорошо, тогда вам стоит поговорить с Мадам Рени из квартала Мёртвых.]

– Merci!

Квартал Мёртвых? Какое хорошее название, мне туда обязательно стоит заглянуть.

Когда газетчик на олене уносится прочь, я вспоминаю, что забыла внести сегодняшний эксперимент в журнал. А ведь это сентябрь нашей осени, года xxn1.

Как оказалось, «квартал Мёртвых» – неофициальное название. Во всех атласах это место значится как «квартал Роз». Но местные прозвали его так, потому что именно здесь в разное время жили колдуны, практикующие чёрную магию. Трудно поверить, что в этих милых розовых домиках с коваными решетками на балконах появилось западное движение вуду с его особым тёмным и мистическим флёром.

Мадам Рени, к которой меня отправил разносчик газет, была одной из семи дочерей господина Рени, умеющего снимать любые проклятья. Самая младшая, Рени, судя по наведенным мной справкам обладала исключительной способностью гадать на картах. Она считывала прошлое, видела тени настоящего и погружалась в глубокие воды будущего.

Дверь её дома вырезана из цельного куска дерева, в котором выбит диковинный африканский паттерн. В центре двери, под глазком, красуется золотая ручка в виде птичьей лапы.

Я осторожно стучусь.

Звуки ударов тонут в вязкой тишине. Проходит несколько десятков секунд, прежде чем я слышу эхо тяжелых шагов. Дверь открывает дворецкий.

– Здравствуйте, – откашлявшись, говорю я. – Мне бы повидать Мадам Рени.

– Да, проходите. Она вас уже полчаса как ждёт.

Сначала я застываю в замешательстве, но объяснение быстро находится: магия.

Дворецкий пропускает меня вперёд, в пустой холл, где красуется одна лишь ваза из красного светящегося стекла. За холлом – такой же пустой коридор с пучками засушенных трав под потолком. Через две двери – нужная мне: жёлтая, изрисованная красной краской. За дверью – кабинет. В кабинете – мадам Рени за зелёным круглым столом.

Всё пространство чем-то заставлено. На полу – свечи, стопки книг и журналов, черепа разных цветов и размеров. Свободно буквально несколько клеточек, по которым можно добраться к центру. Слева стоит заставленный кристаллами книжный шкаф. Справа – вешалка с разноцветными поводками, к которым привязаны пучки трав.

– Заходи, – мягко-медово говорит мадам Рени.

Я молча прохожу через лабиринт из магических вещей и усаживаюсь на массивный стул с высокой спинкой в виде панциря черепахи. Гадалка зажигает розовую свечу и, указав пальцем на огонь, говорит:

– Здесь тебя никто не обидит.

Кивнув, точно подтверждая собственные слова, она поправляет ярко-фиолетовый тюрбан. Я быстро пробегаюсь взглядом по её на удивление гладкому и упругому лицу. Преклонный возраст в ней выдают только седые волосы и слишком мудрые глаза.

Мадам Рени щёлкает языком и мягко повелевает:

– Смотри на пламя!

Я впиваюсь глазами в огонёк и боюсь моргнуть.

– Хорошо, хорошо! – гадалка начинает тасовать карты.

Она выкладывает передо мной девять штук. Повисает тишина: мы обе изучаем причудливые рисунки, по которым скачут тени.

– Что ж, всё ясно. Он закрыл от тебя сердце. Нет, не так. Он закрыл сердце от любви вообще. Посмотри на эту Двойку Мечей и Четвёрку Пентаклей. Страх, неуверенность, боль. Вот и Десятка Мечей тому подтверждение. То, что произошло между вами, ранит и саднит. Вот ещё и Тройка Мечей. Так много боли, разочарования. Разбитое сердце. Два разбитых сердца, два раненых зверя. Вы доверились любви и обожглись. Теперь он никому не захочет отдать то, что осталось от истерзанной души. Но вы встретились не случайно. Это был договор, заключенный высшими «Я». Вам нужно было преподать друг другу урок. Ваше время было не для любви. Хотя и она тоже была. Король и Королева Чаш! Любви было много, но в ней одной проку нет. Вы были не готовы. Каждый должен узнать, да, каждый должен исцелиться, чтобы найти дорогу. Вот карта «Звезда», видишь? Она здесь для исцеления и любви. Но потребуется много времени. Смотри, это Рыцарь Пентаклей, он – самый медленный из всех. Он долго идёт к цели. Тебе нужно дать себе время, чтобы вновь стать вот этой Королевой Жезлов. Сейчас же ты потеряна и карты это видят, от них ничего не спрячешь!

– Ох, что-то я не совсем всё поняла.

– Ты поймёшь. Со временем. Но не сейчас и не здесь, – постукивая длинными ногтями по картам, говорит мадам Рени. – Тебе нужно дальше, на юг, к сердцу смерти, к душе жизни. В страну, где тысячи лет хранятся ответы. Они ждут тех, кто задаёт правильные вопросы. А когда задаешь правильные вопросы, то и ответы получаешь нужные.

– Хорошо, куда нужно ехать? – растерянно спрашиваю я, разглядывая карты, по которым зловеще прыгают тени от свечей.

Мадам Рени достаёт круглую коробку из-под шляпы и вытягивает из неё маленькую деревянную фишку с одной лишь буквой М.

Глава 4

Раз в n дней в Старом Мадлеане рождается дождевая туча, и когда это случается, у жителей города ломаются сны. Сегодня, вероятно, именно такой день. Потому что я была уверена, что проснулась ещё пару часов назад. Но вот я стою в дверном проёме своей старо-мадлеанской квартирки, а передо мной припаркован огромный дирижабль в медно-золотой обшивке. От него прямо до моей двери спущен трап.

Я терпеливо выжидаю: вдруг кто-то выйдет меня встретить. И действительно, спустя пару минут спускаешься ты собственной персоной в нарядном фраке и с бутоньеркой из цветов персика.

– Добро пожаловать на борт, – говоришь ты и протягиваешь мне руку.

– Это что, корабль воспоминаний?

– И да, и нет, – отвечаешь ты уклончиво и ведёшь меня за собой.

Стук наших шагов гулким эхом проносится по залу корабля.

– Слушай, я хотела тебе сказать, – пользуясь тем обстоятельством, что хотя бы во сне мы разговариваем, начинаю я.

– Не сейчас, – жестом останавливаешь меня ты и указываешь на огромное капитанское кресло. В паре метров от него установлен штурвал. Я сажусь и спрашиваю: