Дорога поворачивает в рай

– А ты консервативен. Я в их возрасте тоже вешалась на парней. А когда мы с одноклассницами шли из школы, за нами тащились старики и вываливали из штанов свое пожухлое хозяйство.

– Мир – страшное место.

– Особенно для девочек.

Мороженое уже подтаяло, я засовываю язык глубоко в рожок, вылизывая его внутренности. Луц достает мобильный и делает несколько снимков.

– Выложу в инстаграм. Какие хэштеги поставить? #всемдрочить?

– В лоб получишь.

– Вообще да, обойдемся без тегов. Все и так будут дрочить. Выпьешь? – Луц достает фляжку.

– Давай. Что там?

– Вишневка. Для тебя взял.

– Зааайчик! Твоё здоровье. – Я расплываюсь в улыбке и отхлебываю ароматной рубиновой жидкости. Наливка мягко скатывается по горлу, и в животе становится тепло, хотя зубы еще ломит от мороженого. Луц берет у меня фляжку и делает большой глоток.

– Пополнить твоё расписание?

– Что ты так за меня переживаешь? Не иначе, сам хочешь вписаться.

– Я не настолько самонадеян. Серьезно, если будет нужно, я подгоню тебе кого-нибудь.

– Ты же знаешь, я люблю только тебя, мой циничный Луцци.

– Кто говорит о любви? Просто немного расслабиться. – Он запускает руку мне между ног, трогает меня сквозь шорты, сильно нажимает большим пальцем, так что по животу сверху вниз проходит электрический разряд. Сучонок, дразнит меня. Я шиплю сквозь сжатые зубы, отстраняю его ладонь.

– Кто ты, Луц? Мне нужны деньги – ты их даешь. Я хочу есть – ты меня кормишь. Поишь моей любимой выпивкой. У тебя даже потрахаться всегда есть. Ты ангел-хранитель, что ли?

Он наклоняется и говорит мне на ухо зловещим шепотом:

– Наоборот. Демон, который следит, чтобы ты регулярно предавалась всем семи грехам.

– Отлично, демон-хранитель. Значит, надо соглашаться на твои сутенерские штучки?

Луц быстро-быстро кивает, так что шляпа сползает ему на лоб. Сладкий, как пирожное; как такому отказать?

– Ладно. Где, когда, с кем?

– Сегодня вечером, здесь. Покатит?

– Можно. Не скажешь, с кем?

– Сама увидишь.

– Дай еще глотнуть. Волнуюсь.

Я не кокетничаю – правда, волнуюсь. Моё последнее свидание было слишком давно, я успела забыть, как оно бывает. Луц появлялся раз в неделю, целовал меня, лапал через одежду – этого было достаточно, чтобы не чувствовать себя одинокой. Чтобы утром уходить на работу, вечером возвращаться домой, закидывать вещи в машинку, разогревать в микроволновке гомогенизированное говно, а потом засыпать мордой в подушку и при этом не хотеть прыгнуть с моста Свободы. Я убедила себя, что мне не надо большего.

***

Я прихожу на пляж гораздо позже назначенного времени – уже совсем темно, но меня еще ждут. На песке стоит фонарик – вроде тех, что продаются на кладбищах, – в нем дрожит крошечный огонек, посылающий в ночь больше теней, чем света. От темноты отделяется голос, он кажется знакомым, но сколько я ни перебираю в памяти знакомые мужские голоса, не могу вспомнить, кому он мог бы принадлежать.

– Привет, Франка.

Самая реальная тень поднимает фонарик к лицу, и я узнаю его. Почти под ноль стриженные волосы, красивый породистый нос, наглый взгляд. Это Стомпер, мой бывший одноклассник. Десять лет не виделись, я даже имя его забыла, в памяти осталось только прозвище. В школе он торчал от старого фильма про скинов, вот и прилепилось.

– Значит, тебя мне подогнал Луц? Ну, привет. – Я касаюсь губами гладко выбритой щеки. – Откуда его знаешь?

– Его все знают.

Тут он прав. Луца знали все, и Луц знал всех. То ли дело было в его демонической природе, то ли в том, что он работал баристой в самом модном заведении города.

– Роскошно выглядишь, – говорит Стомпер.

– Спасибо. Это потому, что темно.

Он усаживает меня на расстеленный плед, шуршит пакетом из супермаркета, предлагает вино, сыр, шоколадки, и от этой суеты я нервничаю еще больше. Наконец я прошу Стомпера успокоиться и просто сесть рядом. Он подчиняется, приобнимает меня, и я прижимаюсь к его боку, залезаю ладонью под кожаную куртку. Сквозь майку чувствую твердые мышцы. Само собой, здесь все качаются. Вечером я иду с работы мимо зала и вижу через окна, как дюжина бритых копий Стомпера превращает свои тела в сталь. Никогда не находила зрелище их самоистязаний привлекательным, но результат впечатляет.

– Как получилось, что мы не виделись со школы?

– Я же переехала лет шесть назад.

– И где ты теперь?

– На Освободителей.

Он присвистывает. По сравнению с рабочим районом, где мы росли, улица Освободителей – шикарное место.

– Нихуя себе. Снимаешь?

– Да, пополам с девочкой. А ты где?

– Всё там же. У меня работа через дорогу от дома, в обед захожу, проверяю бабку. Она совсем плохая, почти не встает, не узнает никого.

– Грустно. А работаешь кем?

– В автосервисе мастером.

Можно было не спрашивать. Половина мужчин работает на заводе и делает автомобили, а вторая половина их ремонтирует. По крайней мере, относительно мужчин, которые стригутся машинкой, ходят после работы в зал и носят кожаные бомберы на майку, эта максима всегда верна.

– А ты чем занимаешься? В офисе сидишь?

– Знаешь интернет-магазин «Чертово колесо»? Одежда и аксессуары, молодые дизайнеры, нетривиальные марки, вся хуйня?

– Нет, не слышал.