Сто шагов, чтобы простить

Мэт тяжело опустился на колени передо мной, сверля упрекающим взглядом мою раскрасневшуюся и заплаканную рожу.

– Если ты не возьмёшь себя в руки и не начнёшь вести себя, как взрослый мужик, который несёт ответственность за свои поступки, то я умываю руки, Тернер. Сейчас ее спокойствие для меня важнее, чем твое. Уясни это, – киваю, пытаясь проглотить вставший в горле ком. – Просто благодари Бога, что все не закончилось так, как могло. Пойми это, наконец.

Какой-то натужный хрип из грудины вырывается. Глаза нестерпимо печет, а сказанные слова точат ту часть сознания, которая называется совесть. И которой до этого я предпочитал не пользоваться. Харрингтон молча закидывает мне на плечи руку и обнимает по-мужски небрежно, но искренне.

– Просто не твори хуйни больше. Я постараюсь помочь. Я знаю, что она тебя любит больше, чем ненавидит. Но и тебе придется полюбить ее больше, чем себя.

В надежде упираюсь глазами в лицо друга, серьезное и напряжённое, и быстро киваю.

– Я сделаю все, что нужно. Обещаю.

– Хорошо. Последний шанс, Джеймс. Не упусти. А дальше все будет зависеть уже от нее.

Снова молча киваю. Понимаю. Все понимаю. И принимаю неизбежное.

– Мы сорвали сделку, – пытаюсь выровнять дрожащий голос.

– Пока нет. Я объяснил Когану ситуацию. Вкратце, – многозначительный взгляд. – Мужик сама перепугался. Поэтому перенесли встречу.

– Хорошо.

– Хорошо.

Казалось бы, надо испытать хоть какое-то облегчение, но не получается. Сейчас все мои мысли и чувства переместились в соседнее помещение. И, словно почувствовав мое пристальное внимание, Диана очнулась.

– Мистер Харрингтон, – в проёме из-за двери показалась темная макушка, – девушка пришла в себя.

На автомате подскакиваю на ноги, но тяжёлая ладонь тут же тормозит мой порыв скорее очутиться рядом.

– Джеймс, – серые глаза отрицают очевидное, – не думаю, что стоит.

– Я не смогу проигнорировать, – вижу, что хочет возразить, но перебиваю быстрее, чем тот начнет предложение. – Я обещал. Знаю. Но, пожалуйста, дай мне ее увидеть. Ради Бога, Мэт. Ты же понимаешь… Я по-другому просто не смогу. Пожалуйста…

Друг тяжело вздыхает и согласно кивает. Первым входит в свой кабинет, направляясь прямиком к Диане.

Медленно прохожу следом. Впитываю… Нет. Впечатываю в память обновленную прическу, которая очень ей идёт. Заострённые скулы и пухлые губы на бледном лице. Простую белую рубашку и тёмно-синие брюки на таких же длинных ногах. Катастрофическую худобу. Тихий голос, переворачивающий все внутренности в немыслимом сальто. И глаза. Потрясающие, теплые и снова светящиеся жизнью. Которые сейчас смотрят на меня с такой взрывной смесью эмоций, что впору разорваться. Удивление, смущение, страх, презрение, ненависть, тоска и любовь – каждую в их исполнении уже знаю. И последнюю жажду увидеть до остановки сердца. Но получаю только отторжение и боль.

– Пусть он уйдет, – твердо говорит Мэту, расположившемуся в ее ногах. И с такой уверенностью и жестокостью вылетают эти слова, что с ног сбивает.

– Маленькая… – неуверенно шагаю вперёд, но звенящий женский крик стопорит все: ноги, нервы, сердце.

– Уйди! Просто уйди! – закрывает уши и сипит на повышенных, раздирая мне душу в клочья. – Уйди!

Плачет. Срывается на громкий всхлип, который заставляет меня широким шагом пересечь помещение и выйти. Оставляя при этом все свое нутро рядом с женщиной, которая, судя по всему, никогда меня не простит.

Глава 12

The Kill – Thirty Seconds To Mars

24 декабря 2021 года

Джеймс

Сердце одичало лупит. Только от стука уши закладывает, а в мозгу сводящий с ума рой. В каком-то затуманенном сознании весь путь провожу. Да, в принципе, последние дни просто существую, а не проживаю.

Не помню, как оказываюсь перед знакомым двухэтажным домом: ни аэропорты, ни полет, ни дорогу не осознаю. Только сам факт того, что я здесь. Мышца за ребрами бьётся изо всех сил, разгоняя кровь на максимум. Жаром кожу обдает, тут же сменяясь на холод и мурашки.

Заторможено смотрю на крыльцо, освещённое маленькими лампами. Долго не решаюсь шаг сделать. Тело будто парализовало. Тяжёлой волной внутри разливается страх. Боюсь, сука. Одичало боюсь, что сломаюсь.

Осторожно прохожу вперёд. К двери добираюсь под свистящие хрипы, словно вот-вот задохнусь. Как ни пытаюсь – не могу себя в руки взять. Все дрожит. Выкручивает до невменяемой дрожи.

Нервный стук. Рваный и какой-то дико неуверенный. Смотрю, словно в замедленной съёмке, как неспешно открывается массивная входная дверь. Маленькая утомленная женщина показывается на пороге. Смеряет меня взглядом, полным дикого отвращения, чем заставляет поежиться. Долго молчит. И я не в силах вымолвить ни слова. Мне просто стыдно. До одури сжигает эта обжигающая лава изнутри. Но нужно сказать. Просто необходимо все исправить.

– Миссис Уильямс… Я…

Обжигающий шлепок по всем обостренным клеткам. Острая боль растеклась по щеке, ещё больше провоцируя внутренние раны.

– Пошел. Вон.

Чеканит, практически не разжимая челюсти. Каждую букву выплевывает. Глазами убивает.

– Пожалуйста, дайте шанс все объяснить…

– ВОН! – тычет указательным пальцем мне в плечо. Эта крохотная женщина буквально гремит, словно разошедшаяся гроза. Такой могла быть и ее дочь. – Не смей здесь появляться больше. Иначе придется разговаривать уже не со мной. Убирайся с нашего крыльца!

Резкий взмах густых волос, и дверь с оглушительным грохотом захлопывается прямо перед моим носом. Ошалело смотрю на темное полотно, прокручивая в мозгу озвученное.

А чего я хотел? Чего ждал?

В бреду отхожу на безопасное расстояние от дома, рассматривая рождественское убранство. Сейчас эта мишура выглядит просто нелепо. Весь праздничный настрой меркнет по сравнению с тем раздраем, что я принес этой семье. Машинально поднимаю голову, натыкаясь на одно единственное темное окно на втором этаже, догадываясь, кому-то принадлежит.

Заходится опять. Тарабанит молотом в груди, не жалея сил. Кожей ощущаю, что она рядом. Но не могу достать. Сука, не могу…

Я жил возле ее дома почти пять долбаных дней. Ходил тенью, ожидая, что всё-таки появится. Уезжал только поспать. Не ел, не пил. Бесконечно много курил. Дёргал сигареты одну за одной в надежде, что отравлюсь быстрее, чем пойму, что ничего не исправлю. Но долгожданное облегчение так и не приходило. Там будто все вымерли. За прошедшие несколько суток входная дверь открылась всего пару раз: каждый из них я замирал в каком-то дичайшем предвкушении, смешанном с остервенелым страхом. Но все напрасно – Диану я так и не увидел.

Когда надежды совсем не осталось, как и каких-либо физических сил, под вечер двадцать девятого декабря на крыльце показалась знакомая светлая макушка. Изможденное заплаканное лицо выбивает последний дух из вымученных лёгких. Не понимаю, как начинаю идти. Просто в какой-то несознанке двигаюсь, стремясь быстрее оказаться рядом. Обнять. Почувствовать. Объясниться.

Она видит. В нескрываемом ужасе пятится назад, натыкаясь на скамейку. Не успевает среагировать, когда я оказываюсь рядом. Пытается закрыться руками и дико кричит, в попытке отогнать меня от себя. Я же, словно обезумевший, хватаю свою женщину, припечатываю к себе и втягиваю носом знакомый аромат. Господи… Какая она… Как же я соскучился…

Маленькие ладони лихорадочно стучат по моей груди, пытаясь оттолкнуть, но я только лишь сильнее прижимаю к себе, не смотря на разрывающий всю душу в клочья плач.

– Прости меня, маленькая… Прости меня, родная… Я так тебя люблю… – каждая фраза вылетает опасной пулей, но не достигает цели. – Так люблю…

– Отпусти меня! Уйди! Отпусти! – ладони ещё больше колотят грудь и все, до чего могут достать. Сжимаю руки, на что в ответ Диана со всей дури кусает меня за палец, заставляя поморщится и ослабить хватку. – Не смей! Не трогай меня! Никогда!!!

Жуткий крик сопровождается душераздирающим плачем. Но не могу я сделать так, как она просит. Просто не могу.

– Да посмотри ты на меня! – ору в ответ, встряхивая ее за запястья. – Я без тебя подохну, слышишь? Я умираю! Я виноват!