Стрелец государева полка. Меч падишаха

Русская дворянская кавалерия формировалась по поместному принципу. Помещик – держатель земли с крестьянами – со своего имения обязан был выставить несколько всадников, что должны прибыть на место сбора «конны и оружны». Количество всадников, которых приводил помещик, зависело от размера имения и доходов, которые держатель мог получать с него.

Но война с поляками сильно затянулась, и она превратилась для русского государства в войну еще и с татарами и вот теперь с турками. Помещиков постоянно призывали на службу, и они совсем запустили дела по имениям. К тому же, недавние поражения сильно сократили состав русской конницы. Дворяне беднели и разорялись. И царю все чаше приходилось привлекать на службу рейтарские и драгунские полки из иноземцев. Они стоили дорого, и денег в казне становилось все меньше и меньше.

Нынешний призыв с тульских и воронежских земель, дворяне которых служили у Мясоедова и Игнатова, состоял из молодых людей, практически недорослей, которых еще несколько лет назад и призывать бы никто не стал. Но сейчас дело было иное…

***

Две сотни шляхтичей с белорусских земель, что стали на строну московского царя, решили присоединиться к армии Хованского. Многие из них были уверенны в его победе, ибо сам Хованский распустил слухи о том, что у него 20 тысяч воинов.

Возглавляли этот отряд Роман Раковский и Семен Оршанский.

– Они сойдутся под Полонкой, – проговорил молодой князь Оршанский. – И ты склонил меня на сторону Хованского.

– Ты не уверен в победе русских, князь? – с ухмылкой спросил его пан Роман Раковский.

Он был уже зрелым мужем и держался с молодым князем уверенно как наставник с учеником.

– А ты, пан уверен?

– В Речи Посполитой рокош[28 - Рокош – бунт магнатов против своего короля, на который они имели законное право.] за рокошем. Их бы шведы сожрали с потрохами. Только чудо спасло Яна Казимира. Сам гетман Радзивил его предал и на сторону шведов переметнулся. Жаль помер король шведский Карл Густав.

–Но поляки выстояли, пан. И сейчас польскую армию ведет сам Чарнецкий. А про князя Хованского я ничего хорошего не слыхал.

–Русские понагнали много войск для борьбы с поляками и татарами. И у Хованского 20 тысяч, и у Шереметева 30, и у Трубецкого не менее 15. А еще гетман Юрий Хмельницкий приведет к ним тысяч 10-15. Вот и считай, князь.

–Но если поляки возьмут верх?

–А мы присоединимся у русским только если они победят. Я ведь также не дурак, князь. Мы станем грабить польский обоз, а драться станут русские. Нам в такое время про себя подумать стоит. Знаешь, что за эту войну кое-кто может и богачом стать.

– Богачом? – переспросил Оршанский.

– Богачом. Ведь сколь людей режут друг друга. Посмотри вокруг. И те, которые умнее, свою выгоду из войны этой возьмут…

3

Атака: 26 июня 1660 года.

Полковник Мясоедов поднял саблю и оглянулся на строй своего полка. Выглядели его кавалеристы довольно внушительно, но он, как опытный воин, видел как много недостатков у его людей. Дворяне были плохо сплочены и не чувствовали плеча товарища. Но он надеялся на численный перевес. Совместно с полком Игнатова у него было почти 800 всадников.

– Их не так много! Ударим дружно!

Молодые дворяне рвались в битву. Их панцири и сабли горели на солнце. Всадники поняли клинки, и издали могло показаться, что это молнии прорезают погожий день.

Вдали их ждали стройные ряды польской панцирной конницы. Боевые возможности королевских гусар были много выше. Гусары отлично совмещали в себе качества татарской конницы с традициями западного рыцарства и недаром считались лучшей кавалерией Европы.

Поланецкий и Данилевич сохраняли полное спокойствие. Они отдали инициативу русским и не были атакующей стороной.

– Хорошо пошли в атаку, пан Михал, – произнес Поланецкий.

– Не слишком, – возразил Данилевич. – Не слишком. Строй не держат. Многие с лошадьми управляются плохо.

– Думаешь у них одни новички?

– Такое часто сейчас встречается. У русского царя не хватает хорошей конницы. И все чаше они выпускают в битвы вот такой молодняк. Но их все равно больше чем нас.

– С нами драгуны, пан Михал.

– Наши драгуны ничуть не лучше этих вот кавалеристов, пан Ян.

Поланецкий положил руку на рукоять сабли. Проверил легко ли она выходит из ножен.

– Приготовить пистоли! – прокричал Данилевич. – Стрелять только когда они будут на расстоянии пятидесяти шагов! Бейте в лошадей передовых!

Разношерстная кавалерия дворян «натолкнулась» на залп из пистолей. Всадники стали падать на землю, ломая себе кости. Заржали покалеченные животные и послышались проклятия и стоны умирающих людей. По их телам тут же пронеслись их товарищи, которые никак не могли сдержать бег своих коней.

Каждый гусар, имел по два пистолета и потому выстрелил дважды и затем взялся за саблю. Также дали залп несколько десятков всадников, что имели при себе короткие аркебузы.

Второй залп повалил еще больше русских кавалеристов. Польские полковники призвали своих людей в бой.

– Вперед, панове! Крушите схизматов!

Поланецкий устремился в бой первым. Его жеребец перескочил через упавшего коня русского ратника. Он легко отразил саблю попавшегося ему противника и сам нанес удар. Острие его клинка срубило доспех с плеча молодого дворянина.

Сабли снова скрестились. Поланецкий сделал обманное движение и заставил противника открыться. И его сабля тут же нырнула в просвет. Из горла дворянина хлынула кровь. Он свалился на землю.

Второй его противник выстрелил в гусарского полковника из пистоля, но промахнулся. Поланецкий срубил и его. Третьего он не убил, лошадь дворянина резко шарахнулась в сторону, и это спасло ему жизнь.

Данилевич был недалеко от своего товарища и сразу убил десятника, хотя тот был опытным воином, а совсем не новичком. Но сравниться с известным полковником, что всю жизнь провел в схватках, было трудно. Удар его дамасской сабли разрубил шлем противника вместе с головой врага. Кровь попала на леопардовую шкуру гусарского полковника и на ней разошлись красные пятна.

Полковник Мясоедов скрестил саблю с молодым польским ротмистром, который так рвался проявить себя в бою. Радзиевский сражался картинно, пытаясь изобразить из себя героя рыцарского романа, толпами поражавшего врагов. Но судьба в этот день ему не покровительствовала. Не зря накануне боя он видел дурной сон. И этот сон предвещал смерть.

Если бы ему попался такой же неопытный воин, как и он сам, может все и получилось бы по-иному. Но именно перед ним возник один из немногих дворян, что был отличным рубакой.

Мясоедов сразу отбил его неумелый удар и вторым движением снес молодому ротмистру голову. Она словно мячик покатилась по земле под ноги лошадей.

Поланецкий увидел это и устремился к русскому воеводе. Но их разделили другие всадники. И они оба продолжили убивать врагов. Мясоедов гусар, Поланецкий дворян.

– Пан Ян! – закричал Поланецкому Данилевич. – Они зажимают нас с флангов.

– И что с того? – спросил Поланецкий, работая саблей. – Скоро ударят драгуны!

– Если нас оттеснят к оврагу, то не ударят! Нужно прорвать центр их строя!

Поланецкий понял, о чем говорит Данилевич. Он убил очередного противника и, поднявшись в стременах, закричал:

– Панове, слишком вяло мы работаем саблями! Пора начинать настоящую атаку! За мной!

Он первым показал пример и за ним пошли старые испытанные в боях товарищи. Русские всадники не сдержали натиска. И напрасно Мясоедов орал на своих людей. Сплотиться они не смогли…