Приказано уничтожить

– А, боитесь за свой авторитет, товарищ полковник!

– Боюсь! – в тон ему ответил я.

Димка проверил оружие, произвел контрольное нажатие курка и сунул пистолеты за пояс.

– Это просто фантастика какая-то, честное слово! У вас все так стреляют? – спросил меня Климов, когда прапорщик ушел с оружием в помещение тира.

– Да, Владимир Александрович! Офицеры армейской разведки по-другому просто не умеют. Во время боевой работы может статься так, что останется в живых тот, кто стреляет быстрее и точнее, а для этого надо помимо ежедневных утомительных тренировок глаз верный иметь, руку твердую и сердце каменное. Чтобы метко стрелять, надо очень долго готовиться к этому. Ты же ведь видел только результат, а не сам процесс его достижения. Поверь мне, что это очень утомительно и нудно – лежать часами и смотреть в одну точку, но обязательно при этом не давать руке дрожать и дергаться.

– Ну а ты сам? Стреляешь так же? По принципу «делай, как я», или?.. – начал подзадоривать меня Климов.

Что было делать командиру отряда спецназначения? Естественно, после этих слов мне не оставалось ничего другого, кроме как взять два пистолета. Ударить в грязь лицом я не мог. Стрельба в тот день удалась. Но только бутылки подкидывал не Климов, а я сам, успевая при этом выхватить из кобуры оружие и продырявить в воздухе полиэтиленовую посудину, ни разу не промахнувшись. У моего гостя аж глаза округлились от увиденного. На этом спектакль закончился.

– И где же ты так стрелять научился?

– Практика все, практика. Я ж тебе сказал, какие условия надо соблюдать для того, чтобы научиться метко стрелять. У нас, кстати, сейчас обед, – сказал я гостю, взглянув на часы, – может, хочешь отведать солдатской каши? Приглашаю.

– Не откажусь! С удовольствием, – ответил Климов.

После обеда мы проводили полковника из Комитета до проходной, где его ждала автомашина.

– Ну, будем прощаться? Слушай, командир, – неожиданно, кажется, даже для самого себя, обратился ко мне Климов, – а может, зря мы все это затеяли? Как думаешь?

– Нет, полковник! Думаю, не зря. Ты ведь сам профессионал и понимаешь, что тайная война не прекращалась никогда, не прекращается и не прекратится ни на одну минуту, ни на секунду, особенно против нашей страны. Мне довелось как-то прочитать одну занятную книжечку, автором которой являлся некий Аллен Даллес… – сказал стоявший рядом прапорщик Сокольников.

* * *

Аллен Уэлш Даллес – профессиональный разведчик. Во время Второй мировой войны являлся заместителем начальника Управления стратегических служб США. Еще в самом конце войны в труде «Размышления о реализации американской военной доктрины против СССР» сформулировал основные задачи по борьбе против нашей страны: «Окончится война, все как-то утрясется, устроится. И мы бросим все, что имеем, – все золото, всю материальную мощь на оболванивание людей. Сознание людей способно к изменению. Посеяв там (в России) хаос, мы незаметно подменим их (советских людей) ценности на фальшивые и заставим их в эти ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разворачиваться грандиозная по масштабу трагедия гибели самого непокорного на Земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания…

Литература, театр, кино – все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и подымать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства, – словом, всякой безнравственности.

В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводится в добродетель…

Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство, наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и, прежде всего, вражда и ненависть к русскому народу – все это мы будем ловко и незаметно культивировать… Мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, будем всегда делать главную ставку на молодежь, станем разлагать, растлевать, развращать ее. Мы сделаем из нее циников, пошляков, космополитов.

И лишь немногие будут догадываться или понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества».

Непосредственно по предложению Аллена Даллеса и при его активном участии было создано Центральное разведывательное управление США, которое он возглавлял с 1953 по 1963 г. Полеты самолета-шпиона У-2 над нашей страной были спланированы и осуществлены, когда во главе ЦРУ стоял Аллен Уэлш Даллес.

* * *

– Прощайте тогда! Свидимся ли когда-нибудь еще?

– Свидимся, обязательно свидимся! До встречи! Ты машину, главное, не забудь нам подогнать вовремя, как обещал. Будем на тебя надеяться. Главное, не торопись! Помнишь, как говорили в старину? «Поспешай, не торопясь!»

Неожиданно полковник предложил:

– Давайте сфотографируемся на память о нашем знакомстве?

– А почему бы и нет, но только после выхода в отставку, – ответил я.

– Правильно, – поддержал меня Дед, – примета плохая.

Алексей и Дмитрий крепко пожали полковнику руку, и вдруг Дед сказал:

– Вы, товарищ полковник, не обижайтесь. Мы здесь ребята простые. Главное, не подведите нас! А то потом мы с вас взыщем сурово, по законам военного времени, как говорится!

Тот понимающе кивнул в ответ, подошел ко мне, крепко обнял и, не оглядываясь, сел в машину, которая, сорвавшись с места и обдав нас напоследок белым облачком вырвавшегося из выхлопной трубы едкого отработанного газа, скрылась из виду за лесным поворотом.

Часть вторая. Назад пути нет

Глава 1. Ночь накануне вылета

Уже сидя в планере, я вспоминал наши проводы и напутственное слово генерала на небольшом приграничном аэродроме. Он приехал, чтобы лично присутствовать накануне отлета и проконтролировать все от и до. Погода стояла прекрасная. Ночи тихие и безлунные, одни только звезды, по которым можно отлично ориентироваться. Снаряжение, оружие и боеприпасы мы загрузили в планер загодя, днем. Генерал привез новые дыхательные аппараты изолирующего типа, которые считались последней разработкой одного секретного института, занимавшегося проблемами спасения подводников с затонувших атомных субмарин.

Мы накопили большой опыт в обращении с этими аквалангами, когда отряд проходил специальную морскую подготовку в учебном центре подразделений военно-морского спецназа, так называемых боевых пловцов, – разведывательно-диверсионной части в системе разведки ВМС. Привезенные генералом дыхательные аппараты принципиально не отличались от тех, что мы использовали на тренировках, а именно, от дыхательных аппаратов замкнутого цикла[13 - В советское время боевыми пловцами морского спецназа ГРУ использовались дыхательные аппараты СЛВИ-57, боевые акваланги АВМ-1. Эти аппараты предназначались для скрытного подхода пловцов к объекту, так как воздух после дыхания не поднимался на поверхность воды, как это происходит у обычных аквалангов, а перемещался по внутреннему кругу, участвуя в выработке кислорода. Сейчас нашей промышленностью такие аппараты не выпускаются. В начале 1990-х годов подразделения военно-морского спецназа были расформированы.] наших коллег с флота, но только у этих был повышенный запас ресурсов по выработке кислорода.

– Вот, забирайте! – сказал генерал, когда вылез из машины.

Он указал пальцем на акваланги и, разминая спину и ноги, затекшие, видимо, от долгой езды в машине, вновь заговорил:

– Еле-еле выпросил у наших ученых опытные экземпляры. Давать не хотели. Все ведь вокруг спрашивают, для чего, мол, беру? Я все-таки начальник разведки, и вдруг – акваланги! Подозрительно? Не на рыбалку, чай, собрался, кругом дураков нет! Меня даже на самом верху спрашивали об этом, куда, мол, и для чего начальнику ГРУ понадобилось шпионское оснащение. На старости лет врать приходится, а что делать? Ради благого дела и согрешить не вредно.

– А вы бы, товарищ генерал, не врали! – посоветовал прапорщик. – Сказали бы все честно, так, мол, и так, господин президент, вас и вашу семью обкормят всякой гадостью и ерундой, а нам потом расхлебывать придется. Смотрите, уважаемый, что в рот тащите!

– Поучи, поучи меня, Дед! Ох! Распустил ты личный состав. Прапорщик генерала, целого начальника военной разведки, учит. Дожил! – строго заворчал генерал, нахмурив брови.

Но это была напускная строгость, ибо любил он нас сильно, любил и уважал в отряде всех, а поэтому позволял наедине некоторые вольности, не выходящие, конечно, за пределы разумного. Особенно он благоволил к Сокольникову. Прапорщик ему нравился за норовистый характер, чувство самоуважения и достоинства. Единственный человек, кстати, которого генерал Корабелов старался называть на «вы», был Дмитрий. Когда начальник Управления ходатайствовал за Димыча и призывал того во второй раз в армию, то конечно же собрал о нем самые подробные сведения, особенно что касалось увольнения гвардии лейтенанта Сокольникова Д. С. из ВДВ. Он, естественно, звонил Маргелову В. Ф., тогдашнему командующему десантными войсками, да и при личной встрече беседовал с ним на тему Димыча, и, как потом рассказал мне по большому секрету, командующий ВДВ очень хвалил своего бывшего разведчика, считая его лучшим. «А что касательно увольнения, Иван Федорович, – пробасил Маргелов по телефону, – так я сам бы врезал тому хлыщу по морде, честное слово, врезал бы так, чтобы надолго запомнилось. Дед, то есть Сокольников, правильно сделал, по чести солдатской поступил, хотя и не должно генерала при всех за руки хватать. Он настоящий офицер, бери, не пожалеешь, я за него головой могу поручиться. Только ты, Иван Федорович, с ним поосторожней. Я имею в виду его характер. Ему «тыкать» нельзя, у Деда обостренное чувство собственного достоинства, а посему в ответ так же «тыкать» будет, не всегда, но будет. Проверь, если не веришь! Такие уж у меня в ВДВ ребята замечательные и необычные!» Вот такой секретный разговор передал мне генерал Корабелов, когда вызвал к себе, чтобы обсудить условия зачисления Сокольникова к нам в отряд. Однажды, помнится, генерал и прапорщик «потыкали» друг другу, правда, один громко, а другой вполголоса, потому что Сокольников субординацию все-таки чтил. Случилось это через пару недель после зачисления Димыча в мое подразделение. Я даже расстроился, подумал, что генерал прикажет уволить его. Но нет! Наоборот даже вышло. Начальник Управления вдруг стал выделять, привечать и уважать Деда. «Человеческая душа – потемки!» – правильно говорили древние.

Глава 2. Гвардии прапорщик Дмитрий Сокольников

Старшина отряда гвардии прапорщик Дмитрий Серафимович Сокольников отвечал за техническое состояние вооружения всего подразделения. Хотя отряд наш гвардейским конечно же не был, но Димка считал себя гвардейцем, так как прослужил в десантных войсках несколько лет.

А вообще мы с ним были знакомы еще со школы, жили в соседних домах, спортом занимались вместе, за девушками ухаживали. Родители хотели видеть в Димке архитектора или художника, но он пошел в армию, в морскую пехоту. Через полтора года службы Димка поступил в десантное училище. Его туда почти без экзаменов приняли, все-таки мастер спорта по стрельбе, разрядник по рукопашному бою, по волейболу, плаванию. Талант, одним словом. Через полгода занятий любым видом спорта Димка готов был выполнить норму кандидата в мастера.

К оружию у Димыча было особенное отношение, он любил его как женщину, трепетно и самозабвенно. Бойцы отряда его за это очень уважали, ибо знали, что, если оружие проверял прапорщик Сокольников, то можно идти спокойно на выполнение любого задания, потому как отказа в работе автомата, пистолета или снайперской винтовки не будет.

Димка был прирожденным солдатом. Порой мне казалось, что он родился для того, чтобы стать офицером. У него было колоссальное чувство ответственности и, главное, он умел дружить.

У прапорщика везде были друзья. Конструкторы-оружейники, например, с восторгом встречали каждый его приезд. Они ждали от Димыча конкретных замечаний, советов, просьб, критики по поводу новых разработок. Ему давали на испытание любой опытный образец секретного оружия, даже если тот был в единственном экземпляре. Поэтому у нас никогда не было недостатка в совершенных и надежных пистолетах, автоматах, снайперских винтовках и прочих необходимых технических средствах. Владея почти свободно двумя иностранными языками, Дмитрий был в курсе всех зарубежных новинок в стрелковом вооружении. Он часто по собственной инициативе проводил занятия с офицерами отряда, знакомил их с новыми образцами иностранного оружия. Но только на этом Димка не останавливался, он доставал нашего генерала просьбами закупить или добыть оперативным способом тот или иной образец новейшего зарубежного диверсионно-разведывательного снаряжения. Нужно сказать, что здесь он имел потрясающие успехи. Оружейная комната отряда ломилась от огромного количества всевозможного оружия: пистолетов, автоматов, карабинов, пулеметов, мин с сюрпризами и прочих хитрых и нужных в нашей работе вещей.

Димка по рождению был солдатом, а еще точнее, даже не солдатом, а настоящим спецназовцем и разведчиком. Была у нас с Димкой командировка в Южную Америку, потом вторая – в Африку, за ней третья – и вновь в Африку, затем последовал Ближний Восток, вскоре – Индокитай и, наконец, Афганистан. У специального отряда ГРУ, хотя и просуществовал он недолго, боевой путь был очень длинным. И гвардии прапорщик Сокольников был неотъемлемой его частью, составным звеном истории боевого подразделения, как, впрочем, и все остальные бойцы.

Но Димка не сразу стал прапорщиком, до того он был офицером, лейтенантом. После окончания военного училища попал Сокольников в десантные войска. Назначили Димку командиром взвода в элитный спецотряд ВДВ. Прокомандовал он почти два года, а тут масштабные учения целого военного округа.

Лейтенант Сокольников воевал за «красных». Задачу разведчикам поставили не из легких: более пятидесяти верст отмахать по лесу, вывести группу к охраняемому объекту, а точнее, подвижному пункту управления «синих», засечь его и по возможности навести авиацию или дать точные координаты для огневого налета артиллерии. Разведгруппу лейтенант возглавил лично. Вертолетам удалось незаметно, используя складки местности, «подкрасться» поближе к району поисков. Лейтенант Сокольников, старший сержант Паутов и рядовой Семак высадились благополучно на опушке леса. Разведчики уже почти достигли заданного района, когда случилось то происшествие, которое впоследствии сыграло решающую роль в судьбе гвардии лейтенанта Сокольникова.

Его группе предстояло преодолеть небольшую, но быструю реку. Переходить ее Сокольников решил через маленький деревянный мост. Места там были глухими, до ближайшего населенного пункта километров пятнадцать. Тем удивительнее, когда на грунтовке показался автобус. Пассажиров в нем было двадцать человек. Автобус спускался с пригорка по дороге, ведущей прямо на мост. Неожиданно он увеличил скорость. Разведчики тогда еще подумали, что вот, мол, зря лихачит деревенский шофер. А скорость все нарастала, и на мост автобус влетел стрелой. Даже не притормозив, он пробил деревянные перила и со всеми пассажирами, среди которых было больше всего детей, пролетев по воздуху метров десять, рухнул в воду. Брызги огромным фонтаном полетели в разные стороны, причем в таком количестве, что машина скрылась из виду. Шум от удара автобуса об воду напоминал хлопок лопнувшего воздушного шарика, но только очень большого, даже гигантского. Когда брызги опали, автобуса на поверхности не оказалось. Он утонул, причем утонул почти мгновенно. Это была трагедия!