Ценности социализма. Суровая диалектика формационно-цивилизационной смены и преемственности системы общественных ценностей

Против Ленина и его учения, против большевиков и большевизма велась и ведется бешеная война с использованием всех самых жестоких и низменных средств и приемов. Мы оставляем за скобками аресты, ссылки, каторги, постоянные преследования полиции, расстрелы, тайные убийства. Не менее ожесточенная борьба велась на идеологическом, теоретическом, мировоззренческом направлении. Все, что появлялось социалистического, антимонархического, антиклерикального, преследовалось и государством и церковью. Последняя внесла заметный вклад в борьбу с идеей социальной правды и ее носителями. … В феврале 1901 года Святейший синод Русской православной церкви принял решение об отпадении (отлучении) Льва Николаевича Толстого от церкви. Таким образом, в перечень отлученных, преданных анафеме «еретиков» к именам Ивана Болотникова, Степана Разина, Емельяна Пугачева и других отвергнутых церковью лиц Синод прибавил имя прославленного писателя, которого во всем мире называли славой и гордостью России. За что же был наказан писатель? За многое, в том числе за то, что в книге «В чем моя вера?» Л. Н. Толстой сказал о враждебности церкви социальной справедливости и правде жизни. Ей враждебно, писал он, «все то, чем истинно живет теперь мир: социализм и коммунизм, политико-экономические теории, утилитаризм, свобода и равенство людей и сословий и женщин, все нравственные понятия людей, святость труда, святость разума, науки, искусства…»[62 - Цит. по: С. Позойский. К истории отлучения Льва Толстого от церкви. М., 1979, с. 3.].

Святейший синод не простил великому мыслителю этой позиции и отлучил его от церкви. Но когда писатель ушел из жизни, в правительственных газетах стали «лить крокодиловы слезы, уверяя в своем уважении к “великому писателю” и в то же время защищать синод. А святейшие отцы только что проделали особенно гнусную мерзость, подсылая попов к умирающему, чтобы надуть народ и сказать, что Толстой “раскаялся”» (В. И. Ленин)[63 - Ленин В. И. Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч., т. 20, с. 22.].

Последовательно и со смыслом в царской России травили другого великого русского писателя – А. М. Горького. Несмотря на протесты выдающихся ученых (математика, академика А. А. Маркова и др.), царское правительство отказалось утвердить избрание Горького почетным членом Академии наук. Упомянутый уже М. И. Слуцкий в «Смысле жизни человека» философию М. Горького называет «убогой», поскольку «большинство его героев отвергли Бога и всякую христианскую нравственность», характеризует их «угрюмыми головорезами, которые ни Бога не боятся, ни людей не стыдятся. личная выгода и свобода, личный произвол и разгул всех диких страстей – вот тот идеал, который воодушевляет их на грубые подвиги»[64 - Слуцкий М. И. Смысл жизни человека. Харьков, 1910, с. 24.].

Обратим внимание, что эти оценочные категории священника Слуцкого появились в 1910 году, когда уже читатель увидел горьковские «Очерки и рассказы» (1898–1899), в которых выведены романтические образы свободолюбивых людей («Старуха Изергиль». «Песня о Соколе», «Песня о Буревестнике»), в аллегорической форме звучат призывы к революционному подвигу. В великом романе «Мать» (1906–1907), пьесе «Враги» (1906) перед российской общественностью предстают замечательные образы пролетарских революционеров. «Мать» – книга необычайной судьбы: она сразу получила невиданно широкое распространение. Трудно назвать такую страну на земном шаре, где не было бы издано это произведение. Немногие художественные произведения за всю историю мировой литературы имели такое огромное количество читателей и так сильно и непосредственно влияли на миллионы человеческих судеб.

В «Матери» рассказано не просто о революционной борьбе, а о том, как в процессе этой борьбы, в ее очистительном пламени, внутренне преображается человек массы, переживая свое «второе рождение». Это второе – духовное, ценностно-смысловое – рождение особенно замечательно и поучительно у такого человека, как Ниловна. Ведь ей приходится освобождаться из-под нескольких пластов ценностей старого, эксплуататорского, буржуазно-помещичьего общества – классовых, семейно-бытовых, духовных, – она не только человек угнетаемой, бесправной массы, но еще женщина, изначально находящаяся под властью религии и всей системы патриархальных отношений. Хотя Ниловне сорок лет, она уже давно чувствует себя старухой, ибо не пережила по-настоящему ни детства, ни юности, не испытала радости «узнавания» мира. Все это приходит к ней, в сущности, лишь после сорока лет, когда для нее впервые начинают открываться смысл и красота мира, смысл собственной жизни. В той или иной форме такое духовное, человеческое «выпрямление» переживают многие другие герои романа «Мать», в том числе сын Ниловны Павел Власов.

В переломную эпоху «серебряного века» М. Горький художественными средствами дал ответ на самые главные ценностные вопросы: «В чем смысл жизни человека?»; «Как изнутри очистить человека?» и т. п. Воспев очистительное пламя революционной борьбы, раскрыв подлинно общечеловеческий смысл идей социализма, несущих в себе начала не только нового общественного строя, но и совершенно новых нравственных отношений, нового морального «кодекса», великий советский писатель утверждал новую систему ценностных отношений – гуманистическую, человекосозидательную. Ставя в романе «Мать» проблему подлинного и мнимого гуманизма, М. Горький не только опровергал призывы к непротивлению и всепрощению, но и разоблачал попытки приписать революции и революционерам отказ от гуманизма. В то время как буржуазные литераторы, философы (вспомним «Вехи» – «энциклопедию либерального ренегатства») разных течений и оттенков, от черносотенного до анархистского, от православного до либерального, изощрялись в придумывании характеров и ситуаций, призванных доказать, что революционная борьба разжигает в человеке темные инстинкты и будит в нем зверя, – роман «Мать» показывал эту борьбу как единственное средство очистить человека от всего звериного, животного, узко эгоистического и сделать его ЧЕЛОВЕКОМ, чтобы имя его звучало гордо. Роман показывал, что если революционная борьба приобретает нередко суровые формы, то виноваты в этом те, кто идет на все, на любое насилие, на любые преступления – лишь бы остановить ход истории.

Вот почему священник Слуцкий в 1910 г. Ниловну и других персонажей романа «Мать» называет «угрюмыми головорезами», а либеральный критик М. Бродский в 2012 г. заявляет, что с «книжных страниц советских писателей глядели муляжи»[65 - Бродский Михаил. В четвертой семье. Обыкновенная жизнь на фоне исчезнувшей натуры. // «Новый мир», 2012, № 9, с. 142.]. Оболганный в царской и выброшенный из образовательной системы ельцинско-путинской России роман «Мать» не канул в неизвестность, как того хотели бы либеральные защитники «общечеловеческих ценностей». Великое произведение, появившееся на свет свыше ста лет назад, читается во многих странах мира, а его классовые, социалистические ценности принимаются и разделяются людьми разных национальностей. Недавно еженедельник «Техелка», издающийся в Нью-Дели (Индия), опросил видных политических деятелей страны (министров, парламентариев, руководителей различных политических партий): каков круг их чтения, произведения каких писателей повлияли на их мировоззрение. Опрошенные политики, как выяснилось, читают много. Среди названных писателей немало русских – Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, А. П. Чехов, А. М. Горький, М. А. Шолохов и др. «У нас почему-то принято считать, что роман “Мать” устарел, – пишет Н. Листопадов, генеральный консул России в Южной Индии. – Индийских же читателей в нем привлекает образ простой женщины, которая от приниженности, забитости и бесправия поднялась до осознания чувства собственного достоинства, проделала путь от беспросветности и безысходности до осмысленной деятельности. В романе “Мать” им также импонирует актуальная не только для Индии тема борьбы людей за свои права, прежде всего за право на достойную жизнь. Упоминают индийские политики и роман Н. Островского “Как закалялась сталь” в качестве книги с сильным нравственным зарядом»[66 - См.: Николай Листопадов, генеральный консул России в Южной Индии. Дед Щукарь гуторит по-тамильски. // «Литературная газета», № 39 (6432) 2–8 октября 2013, с. 5.] (выделено мной. – В. С.).

Так продолжает жить великая советская социалистическая литература, обогащая мировую культуру и цивилизацию своими непреходящими ценностями. Н. Листопадов сообщает нам и о другом знаменательном факте из жизни современной Индии: «Читали и читают индийцы и Ленина, причем не только коммунисты. Один из лидеров коммунистического движения в штате Чаттисгарх, 46-летний Маниш Кунджам сказал, что биография Ленина, прочитанная им в девятом классе, полностью изменила его жизнь. Ленинские идеи об искоренении неравенства, эксплуатации, нищеты определили мировоззрение этого политика. названные проблемы остро стоят в Индии и сейчас» (Там же).

Приведенные факты из истории и современной действительности в очередной раз подтверждают марксистский вывод о том, что переход от одной системы ценностей к другой есть не что иное, как процесс перехода самого общества из одного состояния в другое, от низшей формы к высшей. Но этот переход происходит не стихийно, а при самой активной и непосредственной роли людей, в широком смысле – народных масс. Всякие фундаментальные преобразования становятся возможными и наиболее успешными, когда ценностные регуляторы превращаются в достояние общественного сознания. Все ценности воплощаются в интересы, потребности людей и выступают мощной движущей силой. Не случайно выдающийся французский философ-материалист Клод Адриан Гельвеций, сыгравший большую роль в идейной подготовке Великой французской революции, определил «интерес» в качестве «всесильного волшебника». Великий Гегель считал, что рассмотрение истории убеждает нас в том, что «действия людей вытекают из их потребностей, их страстей, их интересов» и «лишь они играют главную роль».

К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин вскрыли классовую, экономическую природу ИНТЕРЕСА людей, как концентрированное воплощение ценностных ориентаций, и показали тем самым весь исторический механизм их действия. «Экономические отношения каждого данного типа общества проявляются как интересы»[67 - Энгельс Ф. К жилищному вопросу. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. 271.]. Но экономические отношения не исчерпывают всего содержания, богатства и многообразия социальных интересов и, следовательно, многообразия ценностей. Социальные интересы в действительности проявляются как интересы экономические и политические; материальные и духовные; национальные, государственные и партийные; нравственные, религиозные, научные; прогрессивные и реакционные; общественные, групповые и индивидуальные.

И чтобы проникнуть в суть различных человеческих ценностей, возникающих в разное время и в различных обстоятельствах, понять смысл и направленность многих ценностных теорий, концепций и взглядов, надо выявить наличие (присутствие) интереса или всего общества, или того или иного класса, или отдельной социальной группы, или, наконец, того или иного индивида. Это – аксиома всякого аксиологического анализа, если он претендует на роль научного знания.

Глава третья. Аксиологизация общественного сознания: субъективное выражение объективного процесса отрицания и самоотрицания капитализма

Всего какие-то четверть века тому назад аксиологию называли «на редкость скучным разделом западной философии»[68 - Зиновьев А. А. Запад. Феномен западнизма. М., 1995, с. 299.], интересным лишь для узких специалистов. Сегодня к ней обращены взоры ученых, представляющих различные отрасли знания, деятелей литературы и искусства, политиков, журналистов и, самое примечательное, многих людей «из толпы»… Буквально на наших глазах вопрос о ценностях, ценностных ориентирах стал центральным в общественных дискуссиях как в масштабах всей мировой цивилизации, так и в пределах «постсоветского пространства», на котором идет реставрация капитализма. Сама аксиология из «скучного раздела философии» «к настоящему времени утвердилась как особая область знания не только в западной, но и постсоветской традиции. Более того, современная аксиология выходит на новый этап своего развития… как средства конструирования и освоения новых возможных человеческих миров. …Аксиология поворачивает философское и социогуманитарное познание к анализу феноменов личности и индивидуальности, “человеческого в человеке”, смыслам и оправданию человеческого бытия, его идеалам и императивам»[69 - Абушенко В. Л. Аксиология. // Всемирная энциклопедия. Философия. ХХ век. М. – Минск, 2002, с. 23.].

Такой повышенный, можно даже сказать, завышенный интерес к аксиологии совсем не случаен. Ведь проблема ценности в своей глубинной сущности – это в действительности проблема отношения субъекта (человека, класса, нации, народов) к объективным материальным и духовным результатам человеческого труда, способам распределения национального богатства между членами общества, наконец, принципам устройства и функционирования данного социального организма. Если в этом организме происходят сбои, если люди не удовлетворены его «работой», то рано или поздно может возникнуть вопрос о его ценностно-смысловых основаниях. Именно это и вынуждены, одни прямо, другие – робко, косвенно, признавать представители и западной аксиологической мысли, и, что особенно показательно, российские либеральные философы, социологи, политологи, культурологи и др. «Мы живем в ожидании катастрофы, – писал еще в середине ХХ в. голландский историк профессор Йохан Хейзинга. – Повсюду царит сомнение в прочности общественного устройства, внутри которого мы живем, неясный страх перед ближайшим будущим, ощущение упадка культуры и грозящей человечеству гибели. Это не одни кошмары, что посещают нас в ночную пору, когда бездействует разум и огонек жизни только теплится. Это и трезвые ожидания, взвешенные на весах наблюдения и здравого смысла»[70 - Хейзинга Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. М., 1992, с. 245.]. Такова была оценка одним из самых думающих людей мира капитализма. «Или будет спасен весь мир, или погибнет вся цивилизация» – неоднократно говорил Генеральный секретарь конференции ООН по окружающей среде и развитию Морис Стронг. К этому порогу подвел мировую цивилизацию капитализм, функционирующий на идеологии сверхпотребления и богатства.

В этих условиях и происходит невиданная ранее аксиологизация общественного сознания, как теоретического, так и массового (обыденного). «Повышение интереса к проблеме изучения ценностей происходит в период ценностных кризисов, ломки сложившейся системы и поиска новых культурных оснований и ориентаций существования человека», – читаем мы в энциклопедии «Культурология. ХХ век»[71 - Быховская И. М. Аксиология. // Культурология. ХХ век. Энциклопедия. Том первый. М., 1998, с. 19.]. Эта мысль так или иначе проходит через многие другие российские и зарубежные публикации. Современный немецкий социолог Ханс Йоас пишет о том, что «утрата ценностей всегда воспринимается как симптом некого кризиса. Явления, для объяснения которых в общественной дискуссии был выдвинут тезис об утрате ценностей, всеми без исключения оцениваются негативно. <…> Исследования в области социальных наук дают основания предполагать, что к разложению ценностей ведут определенные процессы в обществе. Однако по вопросу о том, что это за процессы, опять-таки не существует единого мнения. Одни ученые обращают внимание на негативное влияние рыночной экономики и капитализма, в то время как другие видят причину в пермиссивном[72 - Пермиссивное (от англ. permission – разрешение, позволение) воспитание в семье характеризуется отсутствием каких-либо жестких запретов детям со стороны родителей.]воспитании, отсутствии положительных примеров и боязни родителей требовать от детей дисциплины»[73 - См.: Йоас Ханс. Возникновение ценностей. Перевод с немецкого. СПб., 2013, с. 13.].

Такое расхождение в постановке аксиологического «диагноза» западному обществу не случайно. Здесь мы сталкиваемся, с одной стороны, с робкой попыткой материалистического объяснения «разложения, утраты ценностей» капитализмом, а с другой – с явным идеализмом, проявляющимся в стремлении свести дело к пермиссивному воспитанию, то есть сознанию. Буржуазная общественность, ведущая дискуссии о девальвации собственных ценностей, «с жадностью впитывающая все, что могут предложить ей социальные науки в связи с проблемой изменения и утраты ценностей» капитализмом, весьма разочарована. И это разочарование объяснимо: «когда речь заходит о преодолении этой проблемы, – говорит все тот же Ханс Йоас, – общественность не получает от науки никакой поддержки. Если принцип свободы наук от ценностей означает, что науки могут лишь диагностировать болезни, но не могут заниматься их лечением, то разочарование неизбежно. С другой стороны, воздержание ученых (а зачастую даже философов) от ценностных высказываний оставляет пространство – или рыночную нишу – для поверхностных обобщений или даже для стратегического использования этой неудовлетворенной потребности общественности»[74 - Там же.] (выделено мной. – В. С.).

Современная буржуазная наука не случайно занимает позицию стороннего наблюдателя: сказать правду – значит публично признать, что капитализм охвачен системным кризисом, а утрата им ценностей – это лишь «верхушка айсберга, ибо неизлечимой болезнью охвачен весь социальный организм (экономика, политика, культура). Не говорить ничего – значит обнаружить свою полную несостоятельность, что сродни хронической импотенции. Вот и приходится заполнять интеллектуальную нишу публицистическими публикациями на тему ценностей, начиная с книги «Честный – значит дурак» и заканчивая книгами «Ценности превыше всего» и «Маленький трактат о больших ценностях». Ситуация продолжает обостряться, и в дело вступают политики. В политической риторике на Западе ценности «играют немаловажную роль». Но эти аксиологические игры носят конъюнктурный характер: ибо «роль нередко сводится к тому, чтобы оспорить моральные качества противника и подчеркнуть благонадежность собственного стиля руководства. И тогда, – говорит Ханс Йоас, – вместо концептуальных политических споров (т. е. по существу дела! – В. С.), в том числе на тему ценностей, мы наблюдаем бесконечную череду инсценированных скандалов. Такая ситуация может породить циничное отношение избирателей ко всем политикам “как к классу”, а недовольство политиками может вылиться в неудовлетворенность политикой в целом»[75 - См.: Йоас Ханс. Возникновение ценностей. Перевод с немецкого. СПб., 2013, с. 13–14.] (выделено мной. – В. С.).

Как видим, и со стороны политического истеблишмента буржуазного общества не слышится радикальных предложений по спасению ценностей капитализма, приданию ему «второго дыхания»… Наоборот, кризисные явления, возникшие еще свыше ста лет тому назад, продолжают развиваться. Основополагающие ценности превращаются в свою противоположность: индивидуализм перерастает в эгоизм и эгоцентризм, сам человек превратился в товар и рассматривает свою жизнь как капитал, который следует выгодно вложить. Если он в этом преуспел, то жизнь его имеет смысл, если нет – он неудачник. Его ценность определяется спросом, а не его человеческими достоинствами (Э. Фромм). В условиях империализма рушится мораль. Общезначимые моральные ценности перестают существовать, уступая место дифференцированным нормам морали для отдельных субкультурных общностей: хиппи, тинейджеров, бизнесменов, преступников и т. д. Гомосексуалисты, лесбиянки и всякого рода половые извращенцы – самые известные люди в буржуазном истеблишменте. «Секс становится публичным зрелищем, половой акт совершается на глазах публики…» (И. Кристол).

В домонополистическую эпоху капитализм развивался по восходящей линии. В эпоху империализма капитализм эволюционирует по нисходящей линии, он вступает в этап своего общего кризиса. Внутри буржуазного общества неумолимо, властно развивается процесс его самоотрицания. И хотя буржуазное государство, обладающее относительной самостоятельностью, активно вмешивается во все процессы капиталистического организма, осуществляет всякого рода мероприятия – от «пожарных» до стратегически долговременных – преодолеть кризисные явления не удается, стабилизации системы не получается. Все внутри капитализма говорит о неизбежности социализма. «Я думаю, – сообщает нам Терри Иглтон, литературовед и автор книги “Маркс был прав”, – что капиталистическое общество естественным образом агностическое[76 - Агностицизм (от греч. agnostos – недоступный познанию) – философское учение, согласно которому не может быть окончательно решен вопрос об истинности познания окружающей человека действительности.], но оно не может признаться в этом даже самому себе, так как ему нужны фундаментальные ценности, особенно в периоды кризиса»[77 - Иглтон Терри. Когда я пишу о том, почему Маркс был прав, я вовсе не имею в виду, что он был прав во всем. // Интервью журналу «The Prime Russian Magazine» (Первый Русский Журнал), № 5 (20), сентябрь-октябрь 2013, с. 28.].

Ответ весьма примечателен. Во-первых, очередное (их сегодня сотни, если не тысячи!) признание в том, что капитализму нужны «новые фундаментальные ценности» – прежние, буржуазные уже не работают. «…Мы испытываем потребность в новом теоретическом конструкте “общих ценностей”»[78 - Там же в журнале, с. 3.], – вторит итальянский политический философ и социалист Антонио Негри. Но где искать этот конструкт новых ценностей? Словно отвечая итальянскому исследователю, немецкий социолог Ханс Йоас пишет, что «ведущие интеллектуалы США выступили с идеей о том, что необходимо возродить коллективные ценности и защитить их от наступающего индивидуализма во всех его формах», «…что такие коммунитарные ценности могут служить основой в том числе для выдвижения политических целей…»[79 - Йоас Ханс. Возникновение ценностей. СПб., 2013, с. 14.] (выделено мной. – В. С.). Заявление более чем красноречиво: с одной стороны, это прямое признание приоритета ценностей социалистических, а с другой – проявление концепции альтернативизма как формы отрицания капитализма, хотя и слегка закамуфлированной.

Во-вторых, перед нами также примечательное признание буржуазного общества в агностицизме, иначе говоря, в неспособности его интеллектуальной и политической элиты к социопознанию и, следовательно, рациональному пониманию исторического хода событий. Иллюзорность, интуитивизм, иррационализм – отличительные свойства современной буржуазной философской, исторической и политической мысли. Они пронизывают и всю политику правящих кругов капиталистических государств. Другой итальянский философ и футуролог Франко Берарди с нескрываемой иронией говорит: «Американский философ Фрэнсис Фукуяма после 1989 года заявил, что история окончена и теперь наступит эпоха вечного мира, а также демократических и либеральных ценностей. Эта иллюзия просуществовала полгода; вскоре началась война в Заливе, за которой последовали события в Югославии. В ошибочном предположении Фукуямы заключается важный знак для последующих размышлений. <…> Сейчас мы живем в контексте истории, страдающей явным раздвоением личности: ее патология заключается в том, что она направлена против человечества, представляет собой насилие над естественным ходом вещей»…[80 - Берарди Франко. Всеобщий интеллект станет полем великой битвы будущего. Интервью журналу «The Prime Russian Magazine» (Первый Русский Журнал), № 5 (20), сентябрь-октябрь 2013, с. 66–67.]

О каких войнах говорит Франко Берарди? У кого произошло раздвоение личностного сознания и кто осуществляет насилие над человечеством? Во всех перечисленных случаях имеется в виду один и тот же исторический субъект (персонаж): современный капитализм в стадии империализма. А «паровозом» (термин из либерально-уголовного жаргона) является североамериканский империализм – то есть США. Это он половину столетия организует блокаду Кубы, ведет войны по всему миру: во Вьетнаме, Афганистане, разбомбил Югославию, Ирак, Ливию, уничтожает Сирию, грозит КНДР, Ирану, России. «До тех пор пока экономика западных стран будет приводиться в движение с помощью нефти, зона Персидского залива и ее ресурсы останутся жизненно важным интересом Запада. Ближний Восток уже давно является перекрестком, на котором встретились Азия, Африка и Европа. Теперь, когда нефть служит источником жизненной силы современной индустрии, Персидский залив становится нефтяной артерией Запада. <…> Помимо жизненно важных интересов в Персидском заливе, Соединенные Штаты имеют ключевые интересы в других странах «третьего мира». Мы сделали крупную ставку на экономику и природные ресурсы этих стран», – заявлял в конце 90-х годов бывший президент США Ричард Никсон. «Огромную ценность для Запада представляет обширный опыт Великобритании в ее бывших колониях» (выделено мной. – В. С.) – подчеркивал он[81 - Никсон Р. 1999. Победа без войны. // Сборник материалов буржуазной печати «2000 год: победа без войны или апокалипсис?» Перевод с английского. М., 1989, с. 75, 77.]. То, что устами Никсона и сегодня говорит весь империалистический истеблишмент США, можно не сомневаться. От президентства Никсона и до президентства Обамы – временная дистанция в несколько десятилетий, но «раздвоенность» сознания прежняя, а насилие над человечеством и самой историей от американского империализма только нарастает. Лауреат Нобелевской премии мира Обама ведет войны в Афганистане, Сирии и планирует новые, при этом не устает говорить о фундаментальных ценностях своей страны, которые безоговорочно должны принять все без исключения народы. «Я считаю Америку исключительной», – заявил Обама в конце сентября 2013 года на сессии Генеральной ассамблеи Организации Объединенных наций.

Вот мы и вернулись к мысли Ханса Йоаса о связи рыночной экономики, которая является фундаментом капитализма, и его самого с процессом разложения человеческих ценностей, приобретшего планетарный характер. Но речь идет не вообще о всех ценностях, а о тех, которыми живет сегодня буржуазный мир: деньги, богатство, комфорт, наслаждения, секс и т. д. Российский философ и социолог А. Зиновьев, проживший на Западе 20 лет и изучивший мир капитализма изнутри, охарактеризовал «феномен западнизма»: «Деньги стали (подчеркиваю, стали теперь, а не были такими изначально!) главным регулятором всей основной жизнедеятельности западного общества, основным побудительным мотивом, целью, страстью, заботой, контролером, надсмотрщиком, короче говоря, – их идолом и богом. <…> Индивидуальные ценности, которые восхваляет и пропагандирует западная идеология, общеизвестны. Это богатство, власть, слава, мастерство, собственность, комфорт, благополучие, сила, здоровье, удовольствие, предпринимательство, свободы, права и т. д. Оргия прославления их достигла апогея в конце “холодной” войны, когда стали прославлять все то, что в течение веков считалось пороками и наихудшими проявлениями человеческой натуры»[82 - Зиновьев А. А. Запад. Феномен западнизма. М., 1995, с. 108, 299–300.].

Диагноз, поставленный русским философом, отнюдь не марксистом[83 - Зиновьев Александр Александрович (1922–2006) – русский советский логик, социальный философ, писатель. Знаковая и одна из наиболее эпатажных фигур общественной мысли ХХ в. Многие годы был неутомимым критиком советского общества, соперничал с марксизмом, отказывая ему в праве называться наукой. «Это учение, – утверждал он, – не отвечает критериям логики и методологии науки», «претензии марксизма на роль научного знания лишены оснований». Возвратившись из эмиграции, где пробыл 20 лет, стал свидетелем уничтожения советского социализма. Выступил на его защиту, заявлял, что советский период был вершиной мировой цивилизации. Налицо драма ученого и человека…], – это характеристика общего кризиса капитализма как системы, в том числе его духовно-ценностного, идейно-смыслового потенциала. Весь ХХ век, без какого-либо преувеличения, прошел под знаком кризиса буржуазного общества и его оценок самыми различными мыслителями. Уже с конца XIX века в научный и литературный оборот начали входить такие понятия, как «хаос», «катастрофа», «перепутье», «неравновесие»… К ним добавлялись разнообразные термины: «забвение бытия» (М. Хайдеггер); «конец человека» (Г. Марсель); «поражение западной культуры» (Т. Адорно) и др.

Феномен кризиса буржуазного общества и его ценностей стал все пристальнее осмысливаться писателями, поэтами, философами, историками и другими исследователями. Франц Кафка (1883–1924) в своих романах «Процесс», «Замок», «Америка», в рассказах изображал нередко мир как абсурдный, как царство неуловимого, всесильного зла, подавляющего и уничтожающего человека. Современное ему общество – это зловещее, противоестественное, антиэстетическое общество. Значительное место в духовной жизни Запада занимает творчество Ж.-П. Сартра и А. Камю. В их произведениях (пьесы Сартра «Мухи», «Дьявол и Господь Бог», романы Камю «Чужой», «Чума», «Миф о Сизифе») поднимаются темы свободы и ответственности, абсурдности бытия, одиночества. Западноевропейские исследователи Ницше, Шпенглер, Тойнби, Швейцер, Хейзинга, Ясперс, Франкл, Парсонс и многие другие создали огромную литературу о феномене кризиса буржуазной культуры ХХ столетия.

Одним из первых увидел и своеобразно отразил это немецкий философ Фридрих Ницше (1844–1900). По его мнению, культура «как бы направляется к катастрофе». Уже в XIX веке произошел упадок духовной жизни в результате борьбы двух начал – аполлонического (критического и рационального) и дионисийского (чувственного, иррационального). Нигилизм как продукт этой борьбы – есть порождение рационалистического, критического мышления. В работе «Рождение трагедии из духа музыки. Предисловие к Рихарду Вагнеру» (1872 г.) он говорит об опасности «горько отчаяться в сущности нашего немецкого народа» и о том, что мы можем наблюдать «к нашему ужасу в цивилизованной Франции». Что же вызывает ужас у мыслителя? «…Абстрактное воспитание, абстрактные нравы, абстрактное право, абстрактное государство… Этот лишенный мифа человек, вечно голодный среди всего минувшего и роет и копается в поисках корней, хотя бы ему и приходилось для этого раскапывать отдаленнейшую древность». Зачем роет? А затем, что, по мнению Ницше, «без мифа всякая культура теряет свой здравый творческий характер природной силы».

Говоря об опасностях современной ему Европы, Ницше заявляет, что «культурные классы европейских стран сплошь неврастеничны, и почти каждая более или менее многочисленная семья в лице одного из своих членов приблизилась к безумию», и вообще, «мы, недоноски еще не проявленного будущего». Стремясь предугадать возможный финал развивающихся событий в буржуазной Европе, философ вырисовывает мрачный вопросительный знак и в конце концов приходит, по сути, к трагическому выводу о том, что «наступит время, когда на земном шаре будет прыгать последний человек, – совершая свои мелкие дела, – он подобен блохе…»[84 - Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Соч. в двух томах. Том 2. М., 1999, с. 11.] («Так говорил Заратустра»). При этом весь критический запал философии Ницше был направлен не против капитализма как такового, а в его защиту, чтобы у него появился «сверхчеловек», «новый класс аристократов» и оставались «рабы»…

Не менее пессимистический взгляд на буржуазное общество и его культурные ценности выразил другой немецкий мыслитель – Освальд Шпенглер (1880–1936).

В 1918 году он выпустил в свет сразу же ставшую сенсацией книгу – «Закат Европы». Уже одно название ее говорило о многом. По выходе произведения в свет Шпенглер пожаловался на рекламный стиль его восприятия: гибель Запада уподоблялась гибели океанского лайнера. Весь шпенглеровский «Закат Европы» предстал перед тогдашним читателем сплошными гигантскими вариациями на центральные темы самого Ницше: «европейский декаданс», «восхождение нигилизма», «воля к власти». И не случайно. Ибо, по признанию самого Шпенглера, понятия декаданса, нигилизма, переоценки всех ценностей, воли к власти глубоко коренятся в сущности западной цивилизации и играют прямо-таки решающую роль в ее анализе[85 - Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. М., 1993, с. 154.]. Сам автор во «Введении» так определял свою задачу на страницах книги: «В этой книге впервые делается попытка предопределить историю. Речь идет о том, чтобы проследить судьбу культуры, именно, единственной культуры, которая нынче на этой планете находится в процессе завершения, западноевропейско-американской культуры, в ее еще не истекших стадиях»[86 - Там же, с. 128.] (выделено мной. – В. С.).

…Прошло 96 лет со дня выхода «Заката Европы» О. Шпенглера. А в 2002 году в США появляется книга бывшего кандидата в президенты этой страны Патрика Бьюкенена «Гибель Запада»… И уже никакой сенсации, никакого волнения: западное буржуазное общество вошло в иную, более высокую стадию своего развития на основе базисных ценностей. В научной литературе оно получило емкое и весьма точное название – «общество всеобщего потребления», для которого богатство любой ценой – высший смысл жизни и высшая ценность. Но бешеная гонка за благами, по мнению наиболее дальновидных западных исследователей, – верный признак кризисного, «ненастоящего», квазиценностного бытия буржуазного общества ХХ столетия и, как следствие этого, – нарастающего темпа бездуховной жизни. Ускоряющийся ритм опустошает, обедняет смысл ценностного бытия человека, заменяя истинные, гуманистические ценности суррогатными, иллюзорными. Человек, подвластный материальным потребностям, которым нет ни конца, ни края, – это существо и духовно и даже физически обесчеловеченное. Немецко-американский психолог и социолог (представитель неофрейдизма) Эрих Фромм, ставя свой диагноз буржуазному обществу, его ценностям, писал: «Наша моральная проблема заключается в безразличном отношении человека к самому себе. Последнее видно из того факта, что мы утратили чувство самоценности и уникальности каждого индивида, что мы превратили себя в средство, инструмент для достижения каких-то внешних нам целей, что мы и ощущаем себя вещами, и относимся сами к себе как к вещам, что собственные наши силы отчуждаются от нас»[87 - Фромм Э. Человек для самого себя. В его кн. «Психоанализ и этика». М., 1993, с. 188.].

И этот процесс не случаен: он детерминирован экономическими, социальными и политическими отношениями капитализма. По Фромму, буржуазное общество – это «мегамашина» – полностью организованная и гомогенная система, в которой общество как таковое функционирует подобно машине, а люди – подобно ее частям. «У современного человека, живущего в индустриальном обществе, изменилась форма и степень идолопоклонства, – делает вывод Эрих Фромм. – Он стал объектом слепых экономических сил, управляющих его жизнью. Он поклоняется делу рук своих, он превращает себя в вещь»[88 - Фромм Э. Из плена иллюзий. В его кн. «Душа человека». М., 1992, с. 321.]. А потому, по словам ученого, в современном буржуазном обществе царит болезнь, которую можно назвать синдромом отчуждения. Это общество породило тип человека-потребителя, который бездумно потребляет все, что ему навязывают: сигареты, алкоголь, секс, телевидение, кино, спорт и т. д. По его мнению, отчуждение является следствием «сугубо человеческой ситуации»: человек отделился от природы, его сознание – от бытия, потеряна его внутренняя гармония.

Известный на Западе футуролог А. Тоффлер, анализируя феномен отчуждения, в книге «Футурошок» писал: «В капиталистическом мире во всем происходят необычайно быстрые изменения: в производственных технологических процессах, в модах, в стилях жизни. Эти быстрые изменения и являются источником отчуждения, ибо, отдавая им частицу своего “Я”, человек превращается в «выгоревшую свечу»[89 - Toffler A. Futuroschock. Frankfurt, 1973, s. 256.]. Какие ценности могут быть у «выгоревшей свечи», можно только догадываться…

Так, едва предчувствуемое в XIX в. Шопенгауэром, предельное самоотчуждение человека западного мира в ХХ столетии стало реальностью. Ощущение этой опасности, многих ее последствий привело к поиску «лекарства», способного излечить от «болезни» самоотчуждения человека как высшей ценности. Так, в 60–70-е годы рождается понятие «самоосуществление» (self-fulfillment), вытеснившее прежнее – «самореализация» (self-realization). Об этом хорошо написано в книге западного социолога Д. Янкеловича «Новые правила: поиски самоосуществления в мире, перевернутом вверх дном»[90 - Vankelovich D. New rules: searching for selffulfilment in a world furned upside down. N. V., 1981.].

Социолог придал самоосуществлению роль чуть ли не главного понятия всей буржуазной культуры и стимула ее развития. Буржуазная литература и история и раньше, говорит Янкелович, были полны рассказов о людях, ищущих самоосуществления. Способами его реализации были великие подвиги, деньги, любовь, слава, революция, прелюбодеяния и т. д. Люди всегда стремились к самоосуществлению, подчеркивает Янкелович. Но в прошлом это было уделом отдельных (или немногих) людей, принадлежащих в основном к обеспеченным слоям населения и потому могущих позволить себе роскошь заниматься самими собой. Великий сдвиг в американской жизни и культуре, их ценностно-смысловом ядре, по Янкеловичу, состоит в том, что сегодня в поиски самоосуществления включились миллионы людей, то есть почти половина населения страны. Это стало настолько распространенным явлением в жизни США в конце ХХ столетия, что послужило основанием для его выделения в разряд ведущей ценностной ориентации духовной жизни главной страны западной цивилизации. Но это «самоосуществление» происходит в рамках сложившихся ценностно-смысловых границ и цивилизационных стандартов: бизнес, коммерческий успех, прибыль, деньги, богатство, положение в обществе.

Итог неизбежен: десакрализация всех форм бытия человека, ложные ценности образуют унылый ряд быстро сменяющихся кумиров профанного мира[91 - См.: Солонин Ю. Н. Философия культуры: методологическая оценка кризиса культур. // «Вестник ЛГУ». Серия 6, вып. 3 (№ 20), 1991, с. 17.]. Образуется замкнутый круг, внутри которого господствует ощущение фатального движения к концу буржуазных ценностей, а вместе с этим и самого капиталистического общества. Буржуазная общественная, в том числе аксиологическая, мысль, настойчиво ищет выход из создавшегося положения. Она пытается отыскать рецепт лечения болезни всего капиталистического общества, найти новые стимулы для придания буржуазным ценностям если не новой оптимистической парадигмы[92 - Парадигма (греч. paradeigma – пример, образ) – в современной философии науки – система теоретических, методологических и аксиологических установок, принятых в качестве образца решения научных задач и разделяемых всеми членами научного сообщества.], то хотя бы некоторого подобия (имитации) социального здоровья и духовного оптимизма. И тут мы наблюдаем совершенно «оригинальное» явление: к западным аксиологам и иным футурологам на помощь спешат российские апологеты из либеральных кругов, одержимые навязчивой мыслью доказать во что бы то ни стало «вечность» капитализма и его так называемых «общечеловеческих» ценностей. Идея кризиса капитализма, категорически заявляет И. П. Никитина, «не выдерживает критики. Современное постиндустриальное общество устойчиво, нет никаких признаков того, что оно находится в кризисном состоянии и все более запутывается в неразрешимых противоречиях»[93 - Никитина И. П. Философия искусства. Учебное пособие. М., 2008, с. 441.]. Один из самых оголтелых антисоветчиков, именующий себя писателем, Леонид Млечин в свойственной для него нравоучительной и одновременно ернической манере развенчивает Освальда Шпенглера и его «Закат Европы» в связи с приближающимся столетием выхода в свет этой работы. «…Нам рановато говорить об упадке Европы. Или скорее поздновато. Освальд Шпенглер сделал это за нас столетие назад». «На пенсию я, – говорит российский ультралиберал, – похоже, выйду под разговоры о духовном упадке Европы, крушении западной цивилизации, распаде семьи и повсеместном торжестве однополой любви»[94 - Млечин Л. Сто лет борьбы против западных ценностей. // Газета «Московский комсомолец». № 215 (26347), 1 октября 2013 г, с. 3.].

Для обывателя, который забавляется чтением бульварного «Московского комсомольца», или наивного студента, живущего в Интернете, именуемом сегодня «помойкой», подобные рассуждения могут показаться убедительными. В самом деле, почти 100 лет тому назад Шпенглер предсказал «закат Европы», а он никак не наступает. Наоборот, на Западе – все о’кей… Здесь, фиксирует обыденное («витринное») сознание, создана удивительная атмосфера «беспроблемности, решенности раз и навсегда всех фундаментальных вопросов» общественного, а для многих и индивидуального бытия. Разве не стала комфортней, беззаботней жизнь человека на Западе? Города процветают и поражают своим великолепием. Быстрый, доступный транспорт и внутри городов, и между дальними районами, и между континентами. В городах – армады легковых машин самого высокого класса, теплые, залитые светом жилища. Кухонные, стиральные и другие домашние машины, «всеисцеляющие» лекарства. Карманные радиоприемники, переносные телевизоры, звуковые и видеомагнитофоны. И одновременно нарастающий поток веселья, море музыки, бесконечные шоу, шумные дискотеки, искрящиеся аттракционы, потрясающие курорты, доступная любовь – много любви… В газетах, журналах, других изданиях в специальных рубриках светской хроники описывается счастливый образ жизни «высшего света»: путешествия на собственных яхтах, дорогостоящие приемы, балы и т. п. В одной из передач американского телевидения миллионерша, разъезжая в белом «кадиллаке» по своей усадьбе, объясняла: «Здесь мой розарий, здесь мой крематорий».

А труд… Принудительный труд как бы «исчез», «испарился»: люди, лишенные производительной собственности, добровольно продают свою рабочую силу, без понукания работают, работают, работают. Очень хорошо работают. Нам бы так. Безработица? Но сегодня она есть, а завтра – откроются новые рабочие места, да и пособия при необходимости выдадут… Какой «закат», где «кризис»?! В подобном духе, например, ведется постоянная передача «Система ценностей» на круглосуточном телевизионном канале «РБК» (Росбизнесконсалтинг – ведущая российская компания, работающая в сферах массмедиа и информационных ресурсов. Хозяин – российский долларовый миллиардер М. Прохоров, прославившийся в Европе куршевельским загулом с девицами…). Ведущая – родственница миллиардера в окружении собеседников развлекает телезрителя развесистой и до убожества невежественной клеветой на советский образ жизни и столь же примитивным восхвалением западных ценностей.

Не надо быть большим знатоком, чтобы не увидеть очевидное в действиях всех без исключения доморощенных либералов, как российских, так и украинских, яростно защищающих буржуазный Запад и его пресловутые «общечеловеческие» ценности. Все эти прохоровы, познеры, млечины, киселевы, шустеры, сванидзе и К

защищают не только капитализм Европы и Америки, сколько самих себя, свои собственные корыстные интересы. У одних в западных банках хранятся наворованные во время «перестройки» и «реформ» деньги; у других находится огромная недвижимость (поместья, виллы, особняки, шикарные квартиры, яхты, самолеты, рестораны, клубы и т. д.); у третьих – давно оформлено иностранное гражданство (есть место, куда убежать в случае «пожара»); у четвертых – дети и внуки пребывают в зарубежных университетах и фирмах, а свою карьеру и дальнейшую жизнь связывают с «настоящей родиной» (той, где хранятся счета в банках)…

Но есть и не менее существенная причина у российских либерал-аксиологов, решивших «бескорыстно» помочь западным «коллегам» опрокинуть критический запал трудов О. Шпенглера, а вместе с ними и утверждения М. Вебера, Й. Хейзинги, А. Швейцера, С. Хантингтона, Э. Фромма, Д. Перкинса, Д. Стиглица о том, что в «ХХI веке человечество ждет деградация западных ценностей», что «если мы не изменим ход повествования, оно закончится трагически»… Признать, что капитализм болен и внутри него развивается необратимый процесс самоотрицания, что система его ценностей, некогда сыгравшая прогрессивную роль для мировой цивилизации, превратилась в свою противоположность и рушится, значит согласиться с тем, что криминально-буржуазная контрреволюция и реставрация капитализма в СССР – дело исторически реакционное, преступное. Соответственно по этому критерию должны оцениваться люди, затеявшие «перестройку», проводящие «демократические реформы», лишившие целые народы собственности, власти, культуры, ввергнувшие огромное число людей в нищету и социальную деградацию. Признать очевидное они не могут ни при каких обстоятельствах: во-первых, так можно однажды предстать перед самым настоящим (юридическим) судом за содеянное преступление; а во-вторых, капитализаторы хотели бы ускользнуть и от суда истории, ибо нет ничего тайного, чтобы со временем не стало бы явным. Обманув народы, «реформаторы» хотели бы обмануть саму историю и войти в нее великими гуманистами, спасшими мир от «тоталитарного» коммунизма.

Увы, ничего у либерал-аксиологов не получается! Вульгарный антиисторизм, чудовищный эклектизм, наглая предвзятость, субъективная апологетика в отношении капитализма отпугивает даже так называемый «средний класс». Что же касается трудового населения России, Украины, то оно видит и все лучше понимает цену, которую приходится платить за реставрацию капитализма. Массовое сознание россиян и украинцев, будучи отражением социальной действительности, всей суммы общественных контрреволюционных отношений, на собственном эмпирическом опыте, по-своему также несет в себе аксиологический заряд. Отстаивать свои ценности, защищать и по возможности продвигать их готов едва ли не каждый, хотя теоретически, конечно, мало кто может определить, о чем в принципиальном, сущностном смысле идет речь. И тем не менее мы видим очевидное: аксиологизация общественного сознания – факт свершившийся, он – важный феномен современной жизни на Украине и в России, его видно невооруженным взглядом.

Если не брать аксиологию в сугубо доктринальном (т. е. теоретическом) смысле слова, то можно смело утверждать, что ценностно-критическое отношение к жизни, в первую очередь к процессам реставрации капитализма, агрессивного насаждения либеральной (буржуазной) идеологии и модели жизнеустройства во всех странах – Украине, России и дальше – по всему миру, захватывает широкие слои народных масс. Из академических учреждений, университетских кафедр, безмятежных кабинетов ученых и со страниц научных изданий проблемы ценностного осмысления жизни «внезапно» перекочевали в средства массовой информации – печатные и электронные, всплыли в среде политиков и государственных чиновников, журналистов и писателей, церковных деятелей многочисленных конфессий. Эти проблемы, далекие от специального понятийного оформления, звучат на «народном языке» на митингах, собраниях, уличных сходках. О ценностях в той или иной постановке не говорит и не пишет сегодня только «ленивый»…

Что же случилось через четверть века после организации контрреволюции в СССР и начала реставрации капитализма в первой на планете стране социализма? Ведь победа антикоммунистическими силами вроде бы одержана «безоговорочная и окончательная»: «вагон социализма отцеплен от мировой цивилизации»; «эсэсерия сгинула навсегда»… Авторы этих глумливых умозаключений, упоенные контрреволюционным хапком, сами поверили в безоговорочность собственных выводов. Но на деле, как в народной мудрости: гладко было на бумаге, да забыли про овраги… Либеральные геростраты, уверовав в окончательность своей победы, забыли спросить народ: а что он думает по этому поводу? Материалы Всесоюзного/Всероссийского исследования по сравнению оценок экономического положения людей за четверть века (руководители Ж. Т. Тощенко, В. Э. Бойков) показывают, как люди скептически, негативно оценивают «работу» либерал-реформаторов.

Какие следствия вызвал переход к рыночным отношениям (% числа опрошенных)

Самые разные сторонники рыночной экономики, частной собственности, конкурентной борьбы как неких «локомотивов» «перестройки» и «реформ», в том числе деятели от науки, аплодировавшие погрому «тоталитарной империи» и подводившие под него теоретические обоснования, «вдруг» обнаружили глубокое «разочарование» социума… и свое собственное. «Ожидали быстрого улучшения жизни, а период перехода оказался намного более трудным, особенно если его сравнивать с популистскими обещаниями многих “демократов”, когда они шли к власти. Да и уж очень много представителей новой власти – от чиновников самого высокого правительственного ранга и депутатов до чиновников и депутатов местного масштаба – активно стали использовать свое положение для обустройства личных дел. Поистине, как у персонажа из сказки Салтыкова-Щедрина, – ожидали от медведя на воеводстве покровительства наукам, искусствам, процветания и благополучия, а он чижика съел. И уже набирает силу контрреформаторское движение…»[95 - Данные приводятся по: Тощенко Ж. Т. Протуберанцы на общественном поле. // Социологическая мозаика: серьезная, забавная, поэтическая. М., 2013, с. 17.] – пишет с тревогой и скрытым сожалением академик Российской академии наук, бывший директор Института философии РАН (1988–2006 гг.) В. С. Степин.

Маститый философ – «убежденный сторонник реформ», «сепарирующий марксизм»[96 - Степин В. С. Цивилизация и культура. СПб., 2012, с. 304.] и начисто отвергающий ленинизм, обнаружив, что «набирает силу контрреформаторское движение», удивился… Странное, однако, удивление. По своему научному статусу академик должен был бы знать две философско-исторические аксиомы: во-первых, всякое действие обязательно вызывает противодействие. Социальное противодействие в классово-антагонистическом обществе наступает особенно тогда, когда острота социальных проблем и противоречий нарастает и достигает предельных значений; во-вторых, контрреволюция – это регрессивный процесс, направленный на реставрацию отжившего общественного строя, в данном случае дикого, варварского капитализма со всеми его классовыми ценностями, нормами, целями. Но все реставрационные процессы, учит история, рано или поздно завершаются поражением эксплуататорских классов. И еще: академик от философии «ожидал быстрого улучшения жизни»… Неужели человек, увенчанный учеными степенями, званиями, должностным положением, называемый «выдающимся российским ученым», так легко поверил в ельцинские бредни о том, что «в следующем квартале (!!!) будет легче», или его очаровала шарлатанская «программа 500 дней» Гриши Явлинского?!

Своеобразная реакция на результаты «перестройки» и «реформ» содержится в наукообразных сентенциях другого академика РАН, директора Института научной информации по общественным наукам, воинствующего антисоветчика и антикоммуниста Ю. С. Пивоварова. «…Мы не можем не задумываться о том, что же дальше? Какие очертания примет жизнь во вполне обозримом будущем? <…> Мы озираемся по сторонам, заглядываем в собственное прошлое, просчитываем и продумываем пропорции той государственной системы, которая удовлетворяла бы требованиям разумности…»[97 - Там же, с. 277, 280–283, 302.].

Увы, ничего не получается у реставраторов капитализма и их платных и добровольных апологетов либеральных ценностей. В самом деле, если оценивать ситуацию в категориях, предложенных академиком РАН, то действительно разумности у контрреволюционных режимов, где бы они не действовали, не обнаружить и днем с огнем. А вот неразумность во всех их действиях столь очевидна, что даже люди, далекие от научного анализа происходящих процессов, стали сомневаться в адекватности тех, кто взял реванш у социализма. «С разрушением великой страны произошла и потеря смыслов, люди населяющие ее территорию, пересели в гумилевский “заблудившийся трамвай” и едут, руководимые чужой волей, в бесцельном хаотическом движении. У нашего поколения есть ощущение произошедшей тотальной ошибки, и ее надо исправлять в первую очередь через обретение осмысленности своего существования»[98 - Пивоваров Ю. С. Два века русской мысли. М., 2006, с. 422.] (выделено мной. – В. С.).

Верно советуют эпатажному академику о необходимости «обретения осмысленности» бытия. Но где он может найти эту осмысленность: от марксизма давно и публично отрекся, своей научной теории и методологии у него нет, а потому обращается к идеализму и фидеизму – вся надежда на них… «Финалом, высшей стадией развития “русской мысли” стало не творчество Ильина или Бицилли, – пишет Пивоваров. – На мой взгляд, завершающие аккорды взял Семен Людвигович Франк… Следовательно, настоящая русская философия – это сверхнаучное интуитивное учение о мировоззрении, тесно сплетенное с религиозной мистикой»[99 - Журнал «Урал», Екатеринбург, 2012, № 12. Интернет: htt;//magazines.russ.ru/ural.] (выделено мной. – В. С.). Академику вторят эти самые религиозные мистики и интуитивисты. «Идея социального прогресса рухнула – и это хорошо. “Прогрессисты” оказались битыми… Все идет к своему концу – как и говорится в Священном писании. Крах, а потом все начнется сначала», – звучало 4 мая 2013 года по многим российским радио– и телеканалам в религиозных проповедях священнослужителей РПЦ.

Приватизированное обществоведение в целом, в том числе философская наука, становятся разновидностью массовой культуры, ибо, как и все другие ее проявления, мифологизирует, дезориентирует человеческое сознание, мистифицирует реальные процессы в обществе и в мире. А сам «мир словесности перестраивается по модели шоу-бизнеса» (С. Чупринин, главный редактор журнала «Знамя»). Происходит отказ от разумного, рационального в познании, уход от мира реального – в игровой, от мира социального – в мир «антропологического» – то есть личностного, индивидуального, субъективного. Либеральная история, философия, социология, этика и другие науки за эти 25 контрреволюционных лет утопили мир рационального мышления в мире иллюзорном, виртуальном, где понятия – не средство познания реальных вещей, явлений и процессов, а способ сокрытия их подлинной сущности. Это закономерное и неизбежное следствие контрреволюционного процесса реставрации капитализма, поправшего все гуманистические ценности, как классовые, так и общечеловеческие. Теоретическое знание и сознание не являются больше ценностью, ибо, захваченные антисоветчиками и антикоммунистами всех мастей и окрасов, они враждебны человеку, попирают его разум, достоинство, подрывают творческую энергию, отчуждают от собственной сущности.