Охота на министра

– Мне список подготовили – когда и кто сколько получил. Даже есть графа «За что такая благодать?» Только смотрю, а в ней сплошные прочерки.

– Ах, как нехорошо! Как стыдно! Ай-ай-ай! – пробормотал, покачиваясь в кресле, Аксельборг.

– Вот и я о том же…

– Всё исправим, Владлен Владленыч! Графу переименуем, заполним, как положено. Да я на ящик хорошего французского вина готов держать пари, что всё исправим за неделю.

– Вино оставьте себе, а я предпочитаю пиво, – подумалось, вот не хватало ещё заключать пари с каким-то Аксельборгом. – Ну ладно, с недостатками, так и быть, покончили. Так что там с достижениями?

Аксельборг почувствовал, что настал критический момент. Если сейчас удастся избежать существенных потерь, тогда можно рассчитывать на вполне приемлемое завершение беседы. Собрав воедино все свои скромные познания в физике, ответил так:

– Владлен Владленыч! Ну что мне вам сказать? Наука, как я уже отмечал – это дело не только тонкое, но и очень тёмное. Одни только чёрные дыры чего ст?ят! А кто их видел-то на самом деле?

– Ну вот и мне рассказывали, что ваше «Востряково» – это одна большая чёрная дыра, за фасадом ничего не видно.

– Честное слово, врут завистники!

– Так ли?

– Я всё верну, Владлен Владленыч! – Аксельборг вскочил со стула и прижал руку к левой стороне груди, как при исполнении государственного гимна.

– Ну так идите, возвращайте.

Аксельборг ушёл, а Первый уже в который раз пытался разобраться, что к чему, сравнивая свои нынешние впечатления с тем, что говорил ему Дубков и ещё раньше сообщали сотрудники спецслужб. «Крайне неприятный тип. Глаза, как у того кота, который готов поклясться, что не нужна ему хозяйская сметана. А стоит только отвернуться, как он прыг!.. Да все они такие, и Аксельборг, и Губерман, недаром оба из "незалежней" Украины. Помнится, ещё десяток лет назад возникли на его счёт кое-какие подозрения, только и тогда сухим вышел из воды: вернул деньги, и дело решено было закрыть. Да, очень скользкий, никак такого не ухватишь. При том, что обещает вроде бы и нашим, и тем, другим, однако никому на верность не присягает, словно бы он сам по себе. Это подозрения и вызывает! И ведь тронуть жулика нельзя, потому что себе дороже может выйти – многое на него в экономике завязано, да и в Европе тут же завизжат».

Первый вызвал секретаря и приказал дать указание прокуратуре, чтобы не лезла в востряковские дела. Что толку, про тайные замыслы либералов они там ничего не накопают, а это сейчас самое главное.

Тем временем Тарас Фердинандович направился из Кремля прямо в Востряково, по дороге вызвав туда и вице-премьера Докутовича. Можно было, конечно, поговорить и здесь, в Москве, однако там – без любопытных глаз.

Начал с места в карьер, хотя бы в этом подражая Первому:

– Костик, дорогой мой! Что же ты творишь? Хочешь подвести меня под монастырь?

– Что вы, что вы, Тарас Фердинандович! Как только вы могли подумать? – опешил Докутович, не ожидавший ничего подобного.

– Да тут и думать нечего!

– Но всё не так… – Докутович отчаянно защищался, ещё даже не подозревая, в чём его обвинят на этот раз.

– Вот именно, что не так. Где ты нашёл этого придурка? Он что, неграмотный, твой Звонарёв? Не мог у кого-нибудь списать? Теперь даже диссертации пишут под копирку, а тут всего лишь прочитать лекцию перед кучкой остолопов.

– Тарас Фердинандович! Да там делов-то всего на миллион.

– Тоньше надо работать! А ты увлёкся своей ускоренной приватизацией и дело чуть не завалил.

– Всё ещё можно наверстать.

– Что тут навёрстывать, когда статья нам светит.

– Да что вы говорите?! – ужаснулся вице-премьер.

– Говорят, бюджетные деньги тратим зря.

– Как это зря? Так ведь на святое дело!

– Да я-то знаю. А им как объяснишь? – Аксельборг мотнул головой куда-то за спину.

– Так ведь и объяснять им ничего не надо.

– Вот ты это и скажи, когда придут из прокуратуры.

– Неужто до прокуратуры дошло? Ай-ай, так что же делать? – всхлипнул Докутович.

Всегда невозмутимый, бесстрастный на людях – на всё и всегда у него был готов ответ, – теперь он больше напоминал побитую хозяйкой собачонку, которую вот ещё чуть-чуть и выгонят за порог без малейшего шанса на прощение.

– Ну ладно, с этим разберёмся, – видя страдания Докутовича, поспешил успокоить Аксельборг. – В Кремле я уже переговорил. Думаю, всё улажу.

– Вы уж постарайтесь… А я не подведу. Как надо сделаю!

– Кстати, что ты на днях во время встречи с Гарри Лонгом говорил?

– Там-то что такое? – вице-премьер заёрзал в кресле, почувствовав, что рубашка прилипает к телу.

– Вот, утверждают, что опять что-то не так.

– Господи! Да это всё Полифактов разорялся! Ему только дай в руку микрофон…

– Ты на Полифактова не кивай, он человек заслуженный, ГКЧП противостоял, – погрозил пальцем Аксельборг. – Я вот о чём хочу сказать. Помнишь, как ты ещё года два назад говорил, будто твоя задача в том, чтобы способствовать исполнению решений президента?

– Ну, было дело, – пробормотал Докутович, пытаясь догадаться, в чём подвох.

– А вот теперь на встрече с Лонгом плачешься, что слишком много в России государства. И как прикажешь это понимать?

– Да что тут понимать-то? Вы и сами знаете…

– Мне вот что странно: чем дольше об этом говорим, тем больше роль государства возрастает.

– Так что же делать-то? – всхлипнул вице-премьер, у которого от этого нагромождения обвинений и каверзных вопросов совсем помутилось в голове.

– Костик! Давно пора тактику менять. Ежу ясно, что прежняя метода не срабатывает.

– И что?

– Чего пристал? Ты у нас кандидат наук, вот и соображай!

Всю дорогу на обратном пути из Востряково в Белый дом Докутович раздумывал над словами Аксельборга, но ничего толкового в голову не приходило. Можно, конечно, попытаться устроить майдан на Красной площади, но это же вам не Украина – враз разгонят, и по закону будут совершенно правы. Да и кто теперь на прорыв пойдёт, когда такие проблемы с финансированием? Вспомнил опыт государственных переворотов ещё в прежние, советские времена – тогда всё решало Политбюро. Нужно только подготовить мнение, обговорить детали с нужными людьми, и никаких тебе проблем – всё решалось простым голосованием. Так и Никиту Хрущёва от власти отстраняли, ещё раньше – Булганина с Кагановичем и Маленковым. А в Горбачёвские времена даже избавились от настырного Громыко – как он тогда на своего выдвиженца посмотрел! Докутович до сих пор испытывал восторг, глядя на эту фотографию с пленума ЦК КПСС, даже повесил её на стену в кабинете. Да, если бы не Михаил Сергеевич, о такой карьере даже мечтать было бесполезно, всё попусту. Честь и хвала ему за это!

Ну а потом – Борис Николаевич! Брезуновский тогда правильно сказал: «Это наш шанс, и мы просто обязаны его использовать!» Что ж, использовали на всю катушку. Теперь никакое Политбюро с этой позиции не скинет. А всё потому, что почти вся экономика у нас в руках. Чуть тронешь, и все инвесторы сразу разбегутся. Естественно, тут речи нет о газе и о нефти – надо отдать им должное, вовремя подсуетились. Ещё бы год-другой… Впрочем, с Кайманским это было исключением из правила – сам себя, недоумок, погубил. Да и Брезуновский тоже в итоге оказался бездарем – это ж надо так просчитаться с кандидатом в президенты! Да, все мы сильны задним умом, а чтобы предвидеть, как всё обернётся, тут наших способностей явно не хватает, для этого дела другие мыслители нужны. А где их взять? Самых разных прорицателей, политологов полным-полно, а толку-то? Им бы бабла срубить, а если что-то не сбылось, всегда есть возможность сослаться на форс-мажор, на непредвиденные обстоятельства. Или вот скажут, что не хватает информации, а где её возьмёшь, если спецслужбы находятся под чужим контролем? В общем, никакого просветления в этой кромешной тьме пока не видно, что крайне огорчительно.