Палата № Z

Макс никак не мог забыть про неудачу с проникновением через оконную решётку, и потому всё допытывался у девицы, к чему были те пляски с раздеванием.

– Да это я девчонок из ночного клуба подговорила…

– Ну да, вы развлекались, а нам-то каково?

– На самом деле, я хотела увидеть ваши лица. Кто знает, может террористы прячутся…

– И что?

– Вижу, что вполне приличные люди, хотя некоторые слегка перевозбудились, – тут девица замолчала, смущённо потупила взгляд, а затем продолжила: – Вот потому и пришла на следующий день, хотела поближе рассмотреть…

– А почему в наряде медсестры?

– Я этот наряд в реквизите ночного клуба позаимствовала. Есть у нас такой номер с раздеванием.

– Стриптизёрша, что ли? – процедил сквозь зубы Макс, не скрывая разочарования.

– Да как вы могли подумать?!

Девица зарделась от гнева и обиды, это было заметно даже в темноте, но Влад поспешил свести конфликт на нет:

– Вы не обижайтесь! Мы сейчас в таком состоянии, что может всякое почудиться. Всё никак не можем разобраться в том, что произошло.

Вроде бы успокоилась:

– А я-то чем могу помочь?

– Для начала скажите, где мы находимся.

– Так ведь в Тверской губернии… Тут недалеко Завидово и трасса «Москва – Санкт-Петербург».

– Эк, куда нас занесло! – воскликнул Макс. – Ну а здание, в котором нас держали?

– Говорят, что при советской власти здесь, в лесу, был какой-то засекреченный объект, а потом его забросили.

Если попытаться все полученные сведения свести воедино, получалась мешанина: ночной клуб, засекреченный объект и чей-то розыгрыш… А тут ещё эта девчонка, от которой никакого толку. Ну разве что объяснила, что до Москвы добираться часа два. А деньги на такси где взять? В автобус не пустят в этом одеянии, и в худшем случае можно оказаться снова взаперти, то есть в ближайшем отделении полиции.

– И куда теперь идти?

– В Завидово вам нельзя, там чужих не любят.

– Да уж понятно, резиденция поблизости.

Резиденция президента и пропускной режим – это полбеды. Но в домашних шлёпанцах по лесу долго не пройдёшь – либо за корягу зацепятся, либо от росы размокнут.

– А давайте я вас отведу в сторожку, тут неподалёку. До утра там посидите, а я постараюсь одежду подыскать и денег дам, чтобы до Москвы могли доехать.

– Вы очень любезны, – отвечал Влад. – Однако чем мы заслужили такое отношение?

– Так ведь я вас знаю…

– Ну вот, ещё одна! – усмехнулся Макс, обращаясь к Владу. – А ты всё жаловался на недостаток почитателей.

– Да я вовсе не поклонница… Так, наткнулась однажды на ваш сайт, почитала, вроде интересно… Там и фотка ваша, только в реальности вы оказались чуть постарше.

– Той фотографии больше десяти лет. Кстати, раз уж мы заочно как бы познакомились, назовите своё имя.

– Маша.

Ну ясно, что не Кира – на это Влад и не рассчитывал. А всё-таки обидно…

Уже светало, поэтому не заплутали, добрались до той строжки. После ночи, насыщенной событиями, клонило в сон, ну а девице всё буквально нипочём – убежала, чтобы забрать свой квадроцикл, пообещав вернуться через несколько часов. Как с охранником будет объясняться, это уж её проблема.

Глава 16. Подмена

– Смотрите, что нашла в интернете!

Мало того, что рёв квадроцикла ударил в уши так, будто рушится Вселенная, так ещё, не дав окончательно проснуться, преподносят нечто такое, что совершенно недоступно пониманию.

Маша бросила на пол большой пакет, видимо, с одеждой, и вынула из сумки планшет. И вот на дисплее возник зал пресс-центра ТАСС, а сидящий за столом помощник президента по культуре Ростислав Ведьминский начал вступительную речь:

– Дорогие друзья! Сегодня мы собрались для того, чтобы почтить память талантливого литератора. Впрочем, сразу хочу предупредить, что литератор жив, но, как бы это сказать… переродился, то есть готов признать свои ошибки и впредь, не покладая рук работать на благо государства. Владимир Послушников, прошу любить и жаловать!

Раздались жиденькие аплодисменты, а на трибуну вышел виновник торжества и занял место за столом, перед микрофоном:

– Дамы и господа! Я пришёл сюда только для того, чтобы признаться… Да, я был не прав, когда утверждал, что наша культура на грани издыхания, что нет литературы и кино, что телевизор невозможно включить без риска стать полнейшим идиотом через несколько часов… Всё это было ложью, навеянной теми, кому недорога Россия, кто мечтает нас унизить и смешать с дерьмом. Я осознал это довольно поздно, но теперь намерен всё исправить. Итак, с чего же началось? В 2011 году я написал статью под названием «К-загадка», она была напечатана в «Литературной газете» и рассказывала о некой К., которую упомянул в своих дневниках Михаил Булгаков. Я утверждал, что этой К. была княгиня Кира Алексеевна Козловская, с которой писатель познакомился накануне Октябрьской революции, был в неё влюблён, и она стала прототипом Маргариты в его знаменитом романе. Затем я написал об этом книгу и таким путём проник в российскую литературу, хотя не имел для этого ни малейших оснований.

Докладчик достал платок и приложил его к глазам, но через несколько мгновений продолжил свою речь:

– Через несколько лет, видя, что книги о Булгакове и других представителях культуры и искусства не приносят мне известности, я написал скандальную книгу о популярном писателе и журналисте Дмитрии Львовиче Быкове, надеясь таким образом привлечь к себе внимание. Мне до сих пор стыдно за этот пасквиль, в котором я подверг осмеянию политические взгляды и литературные способности маститого писателя. Однако книгу о Быкове в России не решились издавать, поэтому я стал сотрудничать с нашими злейшими врагами, с акулами американского бизнеса. Более двадцати моих книг были размещены в интернет-магазине «Амазон» и пользовались популярностью. Среди них такие книги, как «Анатомия алчности», «Чужая Россия» и «Дела семейные: коррупция и кумовство». Не могу понять, как я докатился до жизни такой!

Снова в руках докладчика возник платок, но на этот раз он высморкался:

– Моя жизнь и мои дела указывают на то, что все прошедшие годы я был ярым оппозиционером, врагом существующего строя и правительства. И если власть нашла возможность меня простить, я ей безмерно за это благодарен. Мой писательский возраст и мои ощущения говорят мне, что пора взяться за большое полотно и силы во мне для этого найдутся… Я хочу противопоставить нашу, делаемую, строимую, созидаемую историю всей остальной истории земного шара, текущей, проходящей, происходящей, умирающей. Я даю вам честное слово всей моей писательской судьбы, что я сторицей отработаю ваше доверие. Я напишу нужную вещь… Спасибо за внимание!

Слово взял Ведьминский:

– Итак, перейдём к вопросам. Вот вы… Представьтесь, пожалуйста.

– Газета «Московский комсомолец». У меня такой вопрос. Как возникла идея написания книги о Быкове и почему не стали её издавать в России?

– Идея возникла у меня, я высказал её директору издательства, тот поддержал, ну и завертелось… Через пару месяцев принёс законченную рукопись в издательство. Главный редактор, прочитав, заохала: «Как же я теперь выйду на Болотную?» В итоге успокоилась на том, что удалит свою фамилию из выходных данных. Как бы она тут ни при чём. Но в том издательстве всё решал владелец. Крутил, вертел, ссылался на то, что с Димой ещё с детского садика знаком и как теперь в глаза ему посмотрит? Потом сказал, мол, не хочу рекламировать чужого автора, то есть такого, который предпочитает печататься где-то там, а не у нас. На этом наше сотрудничество закончилось. Примерно тоже было и в других издательствах.

– Я всё же не понял, признаёте ли вы себя виновным.

– Да, полностью, – отвечал Послушников. – Полностью подтверждаю свои показания и добавить ничего не имею… Могу только повторить, что теперь стал совсем другим человеком и по-новому увидел жизнь. Я хочу жить, много работать, я хочу иметь перед собой бумагу или ноутбук, чтобы написать полезную для жителей России вещь.

– Позвольте, и я кое-что добавлю, – попросил журналист, преставившись сотрудником газеты «Завтра». – Вообще-то господин Послушников кое в чём прав. Я имею в виду того, прежнего Послушникова, который написал «Лулу» и «Покаянные сны». В нашей литературе всё очень плохо и в этом виновата неправильная литературная политика. Зачем печатать писателей, которые определили себя в роли "российских диссидентов", "домашних чертей"? Почему ценят такую проститутку, как Акунин, или такого бесхарактерного человека, как Пелевин? Надо добиваться развития серьезной литературы, честной и прямой…