Паранойя победителя

В дальнейшем мы все переехали на другое место жительства. И я стал понемногу успокаиваться и забывать о тех событиях, будто их и не было никогда.

С высоты прошедшего времени, я готов со всей ответственностью заявить – в тот момент, когда Клеомен решил расправиться со мной, он уже тогда потерпел поражение. Боги, я просто уверен в том, отвернулись от него, он был слишком плохим человеком, чтобы получить возможность победить меня. Как говорил наш преподаватель Теофраст: «Все злые поступки совершённые вами, обязательно вернутся к вам, даже если вы умрёте, зло придёт к вашим детям».

Если говорить о призраке жреца и его собаках, то в дальнейшем я о них ничего не слышал. Возможно, они ещё и появляются там по ночам до сих пор, но мне о них ничего неизвестно. Царь Филипп перенёс свою главную резиденцию в более крупный дворец, он забрал с собой и всех нас. И никто уже не вспоминал о том, что был когда-то такой провидец по имени Филарг, и что царь Филипп разгневался на него и казнил. А я в дальнейшем никогда не упоминал об этой истории, не желая навлечь на себя сомнения в моём рассудке. Про смерть Клеомена я также никогда ничего не рассказывал, давая пищу слухам и кривотолкам, но это для меня было гораздо проще, чем поведать о том, что произошло на самом деле. Впоследствии самого Клеомена никто уже не вспоминал, летописцы о нём не успели ничего записать, и имя его кануло в лету.

Глава 4: Набег(есть ли у меня шанс?)

4.1. Введение

Я, Александр Македонский, царь царей, правитель Запада и Востока ну и так далее… хочу рассказать вам ещё об одном случае в моей жизни. Об этой истории никто не знал даже тогда, когда она произошла. Так случилось, что все участники её либо были убиты тогда же, либо погибли впоследствии по разным причинам – такова судьба всех воинов, участвовать в том, в чём обычный мирный человек участвовать не сможет, да и не станет. А все участники этой истории были воинами, профессией которых было участие во всех военных операциях своей страны. Поэтому ранняя смерть их – дело вполне нормальное, и рассказать они ничего не успели. Так что о ней не знает совершенно никто, и не знал в ту пору. Просто рассказывать было некому и записывать не из чьих уст. А я о ней тоже не рассказывал никому, желая забыть всё как можно быстрее. Эта история, как и предыдущие, существенно повлияла на меня, на моё сознание и мировосприятие. Я получил определённый урок жизни. Скажу больше, этот урок стал рубежом, который я перешёл. Я превратился в другого Александра. Того, о котором в будущем скажут «Великий». Именно тогда были брошены зёрна, которые в дальнейшем дали свои всходы.

4.2. «Простое задание»

Немного фантазии…

Я иду по длинному тёмному коридору – слева и справа двери, но я знаю – они не откроются, выход только там… впереди. Я иду – иду долго, очень долго. Я уже сам не верю в то, что выход впереди. Теперь я толкаю все двери, которые мне встречаются, но как я и думал – они не поддаются. Я толкаю даже стены, поворачиваюсь назад – там уже не видно входа, я так далеко прошёл. Что же делать?! Идти вперёд – в неизвестность и пустоту? Или может вернуться назад, туда, что исчезло далеко сзади? Куда, может быть, нет возврата. А сзади кромешная тьма – впереди немного светлее. Что ближе, вход позади или выход впереди? Не знаю, но начинаю бежать. Вперёд, конечно вперёд! Какой длинный коридор! Какой огромный дворец! Я бегу, бегу всё быстрее и быстрее. Неожиданно я споткнулся обо что-то и упал. Что здесь может быть на полу? Я медленно встал, глянул на пол – на нём ничего нет. Я посмотрел вперёд – там, где должен быть выход просто стена. Выхода нет?! Я проделал путь в никуда! Я с разбега бросился на эту стену, желая её пробить – удар – меня отбросило. Тут я проснулся от невероятной боли. О…х!.. У…х! Неужели это был такой сон?!!! Почему всё болит?!!! Особенно шея и голова… Нет, на этот раз это не сон – я участвовал в ристалищах (гонках на колесницах), колесо наскочило на камень и я, вылетев из колесницы, неудачно упал и ударился головой о землю. При этом я потерял сознание, и почему-то мне очень ярко пришло это видение. Не знаю, к чему оно было, но я его запомнил и решил сейчас озвучить.

Да, в наши дни все знатные греки участвовали в самых разных состязаниях. Всем хотелось показать свою силу, выносливость, упорство, ну хоть как-нибудь отличиться – показать, что ты лучший, не такой как все, необычный, если кто был слаб физически, то осваивал музыкальные инструменты и играл перед публикой. Я тоже был таким. Пару раз я выигрывал в беге, один раз в метании копья, в борьбе я тоже всегда участвовал, выигрывал правда не всегда, но это только бодрило меня, я старался больше тренироваться, музыкальные инструменты тоже не обошли меня стороной. Главный принцип здесь – учи всё, потому что каждый грек должен уметь делать всё, настоящий человек должен быть универсален, как говорят римляне нужно из гражданина делать «homo universum» (человека универсального).

Ну, а самые богатые время от времени состязались в таких вот гонках на колесницах. Я говорю, самые богатые – потому что колесницы и кони стоили в Греции очень дорого, за одного хорошего коня давали двадцать рабов, а за новую двухколёсную колесницу – не меньше пятнадцати. Я, конечно, не был богатым: никакими средствами не располагал ни я, ни моя мать, но меня уже считали частью царской семьи, а это значит, я считался на попечении царя и пользовался всеми благами человека при дворе. Но это было не просто. Все придворные работали на «одно дело» и на «одного человека».

Работа на «одно дело» – это работа на усиление царской власти, веса государства, авторитета царского двора. А работа на одного человека – это конечно, повседневная и повсеместная помощь и служение конкретному человеку, царю Македонии. Если простые македонцы уважают царя, то и нам хорошо, а если все уважают придворных – это значит, мы всё делаем правильно. Царь и придворные – это сплочённая связка, где все должны помогать друг другу. При этом царь в любую секунду мог выгнать тебя из дворца, и ты автоматически становился изгоем везде. Ведь пока ты жил при дворе, о тебе забыли все твои родственники, ты как бы ушёл из своего рода. То есть тебе просто некуда было бы идти. Поэтому, с одной стороны, ты всячески угождаешь царю, а с другой, ты всем вне дворца показываешь, что ты являешься средоточием власти и силы, чтобы окружающие уважали и боялись «людей из дворца».

Я уже в шестнадцать лет стал частью этой связки и поэтому пользовался некоторыми привилегиями. Я уже выполнял разные поручения («съезди – привези»), которые сыпались на всех придворных. Так меня воспитывали и вводили в разряд опытных придворных. За моей физической формой и образованием тоже следили пристально, то есть преподавателям я тоже подчинялся – начальников надо мной было не мало. Но такое воспитание дало мне право руководить самому в последующем.

С окраины Македонии Филипп получил известие, что в одной маленькой крепости у западных границ ремесленники оставили небольшой арсенал оружия, заказанный царём. Сами ремесленники не обязаны были привозить свои изготовленные изделия к царю. К тому же, опасно было перевозить оружие по стране без охраны, стоило оно дорого, нуждались в нём все (в Македонии практиковалось свободное ношение любого оружия). Тогда ещё правил Филипп, а мне было лет шестнадцать, но я уже выполнял разные важные поручения и старался быть ответственным. Так вот, царь поручил мне привести это оружие.

Я взял себе в помощь десять воинов в качестве сопровождения. Переход должен был представлять собой примерно два дня пути туда, и два обратно – ничего сложного и опасного. Я не мог предположить, что что-нибудь может помешать этому предприятию, хотя бы потому, что крепость стояла даже дальше от границы с иноземцами, чем, то поселение ремесленников, которое поставило это самое оружие в крепость. Никаких разбойников тогда в Македонии не было – за порядком следили армейские гарнизоны в поселениях и общинная оборона (это когда мирные жители в критических ситуациях объединяются в отряды и решают любые вопросы обороны и розыска преступников). Царь очень жёстко расправлялся с бесчинствами, а армия контролировала всю страну, так что порядок и спокойствие были нормой.

Жизнь была настолько хорошей и спокойной, что по городам постоянно гастролировали иностранные музыканты, цирковые и драматические актёры, показывали крупные спектакли и небольшие сценки (за деньги конечно), так что жизнь процветала, в том числе и культурная. Добавлю о процветании: процветать жизнь стала именно при Филиппе, он отвоевал у иллирийцев и фракийцев очень богатые регионы – золотые, серебряные, медные и железные рудники, а также лесные массивы кораблестроительной ели. Торговля этими ресурсами превратила Македонию в самое богатое государство на Балканах. Скажу больше, именно это время отложилось у меня как самое счастливое время в моей жизни и жизни всей Македонии.

Но вернусь к своему заданию «привезти оружие к царю».

Мы выступили в полдень, при этом ничего не предвещало никаких проблем. День стоял тёплый. Была поздняя весна. Слышался щебет птиц, стрекот кузнечиков и жужжание пчёл. В воздухе витал запах цветов. Казалось, природа шепчет тебе – наслаждайся жизнью, она прекрасна, расслабься – и не о чём не думай! Я вспомнил о своей девушке. Да, у меня тогда уже была девушка по имени Ариадна («совершенно чистая»). Это имя ей дал я сам, родители её звали Антуса («цветок»), она была дочерью дворцового конюха и служанки, она была очень милой и наивной. Её каштановые волосы и голубые глаза говорили о том, что её предки родились где-то в северных странах. Коренные македонцы, мужчины и женщины, чаще всего имели карие глаза и волосы тёмного цвета. Но у всех греков была мода на северных жён, то есть все мужчины Греции покупали на рабских рынках рабынь с Севера и делали их своими жёнами. Дети от таких браков рождались, как правило, высокими, крепкими и смышлёными. Были, конечно, у некоторых греков жёны и из Африки, негритянки, но они были совсем не обучаемы, а их дети обучались плохо и поэтому интерес к этой стороне света пропал.

Так вот, Ариадна, она была такая!.. Как бы это объяснить… я боялся к ней прикоснуться, чтобы не навредить, и в то же время меня тянуло к ней неимоверно. Но конечно на момент, о котором я сейчас рассказываю, мы с ней уже прошли этап разговоров по душам с пристальным изучением всех родинок и морщинок, незаметным обнюхиванием друг друга, как это бывает у собачек, и о чём не принято говорить у людей, но что обязательно происходит у них, а также этап обнимания и поцелуев с длинными паузами и поглаживаниями, и даже следующий этап, но это только сблизило нас. И сейчас я вспоминал её запах, её мягкие плавные движения, интересно, что она участвовала в женских спортивных состязаниях и победила среди метательниц копья в возрасте девушек до восемнадцати лет. Они метали копья в щит на расстоянии тридцати шагов, кто точнее метнёт, тот и молодец. Как я уже говорил, девушки и женщины у нас проводили свои женские соревнования, и те кто выигрывал, имел некий авторитет или статус.

Я вспоминал её красивые… как бы это сказать, когда платье короткое, и при этом видны красивые белые ноги от середины бедра и ниже… Да… При этом я страшно ревновал, если кто-нибудь из мужчин тоже видел эти ноги и высказывал ей всё, что думал. Она отвечала, что пока не моя жена, и я не могу приказывать ей, что делать. Вот если бы я взял её в жёны, то она бы подчинялась мне. Я даже было сходил к маме и сказал, что хочу жениться, то та мне ответила, что сначала нужно сделать карьеру, получить какой-нибудь чин, должность, заработать себе имя, познать не одну, а несколько женщин, а затем выбирать из них ту, которая тебе больше подойдёт, ту, которая поможет подняться тебе ещё выше. Я немного повыступал, говорил, что я сам решу, что мне надо, и если сказал женюсь, значит женюсь, но потом успокоился и пришёл к выводу, что пусть всё остаётся так, как есть сейчас. Мне и так всё нравилось – я любил Ариадну, она любила меня и это было великолепно! И можно было ничего не менять. Зачем менять, если и так хорошо!

Так мы двигались на конях, и я был весь в своих мыслях. День прошёл обычно – мы спокойно совершили переход, с нами было четыре телеги для оружия. Постепенно вечерело. Начало темнеть. Я посмотрел на небо.

– Ни одной звездочки! Ночь будет очень тёмной, – сказал Диодор, один из моих людей.

– Немного отъедем от дороги и переночуем на телегах, – сказал я.

Ночь мы встретили в полной тишине, если не считать редкие крики сов и отдалённый волчий вой. Я лежал и глядел на небо – не было ни луны, ни звёзд. Странно… Так я заснул.

Неожиданно в полусне я услышал конский топот. Вначале мне показалось, что я слышу это во сне, звук копыт отчётливо давал понять, что это два коня. Затем к топоту коней прибавились скрипы, скрежет и всхлипывание. Я вскочил с телеги, хватаясь за что-нибудь из оружия. Пика – я схватил и сильно сжал её в руке. Я стал вглядываться в темноту. Ничего не видно! Мрак стоял такой, что я не мог видеть собственных ног. Где-то неподалёку, где должны были стоять остальные телеги со спящими воинами, шла какая-то возня.

– Кто здесь?!!! – крикнул я, как можно более грозно, напружившись всем телом: – Быстро говори или я убью тебя!!!

Я расслышал, как чёрные силуэты засуетились, скрежет усилился, стало ясно – в этой темноте нас кто-то пытается убить. Я толкнул лежащего рядом воина в бок, чтобы тот проснулся и, схватив щит, бросился вперёд. Быстро сообразив, что тени на конях бьют копьями в моих спящих людей, я ребром своего щита ударил ближайшего коня незнакомцев в район коленного сустава – тот присел, тут же пикой я ударил всадника в торс со спины. Пробить с одного удара защитную одежду противника мне не удалось, однако на ноге его повис раненный Эвклид, опытнейший из наших воинов, чем отвлёк врага.

– Я держу его! – Эвклид, бесспорно, помог мне.

Чёрный всадник пикой добил его, но из-за этого он потерял момент – я ударом пробил одежду и воткнул своё оружие в спину врага. Тот слетел с коня. Спящие повскакивали и бросились на второго (их действительно оказалось двое) всадника, но тот успел ретироваться, через секунду топот его копыт был уже еле слышен, а силуэт его затерялся где-то в темноте.

– Кто ты?! Что вам было нужно?!!! – кричал я умирающему налётчику.

– Кто из вас Александр? – прохрипел умирающий и когда услышал ответ, заявил:

– Тебе не дожить до утра, Александр… – в лице незнакомца скользнула презрительная усмешка (её я увидел даже в этой темноте), после чего он отключился навсегда. Мы зажгли факел, чтобы осмотреться. Убитый был одет как одеваются далматы – горный иллирийский народ к западу от Македонии. Что здесь делали далматские всадники? Было непонятно. И главное, откуда он знал меня и зачем я был нужен им. В войнах с далматами я ещё не принимал участия. Я ничего не сделал, чтобы заставить кого-то из них ненавидеть себя. Мы рассмотрели потери – двое убитых, Эвклид и Афобий; Ипатий был ранен – пробита пикой рука. Мы перевязали её.

– Думаю, нам нужно уходить отсюда, проведём ночь в другом месте, – приказал я своим. Труп незнакомца мы бросили, а своих убитых забрали, чтобы похоронить.

Так как было темно, хоть глаз выколи, далеко мы не пошли, зашли за холм, чтобы на нас не совершили повторное нападение. Я поставил дозорного, чтобы тот следил за обстановкой и положил всех спать дальше. Но сон мне уже не шёл. Не скажу, что я испугался, но напряжение теперь не покидало меня. Я вздрагивал и хватался за меч при каждом шорохе кустов, вздохе коней и тому подобном. Остаток ночи показался вечностью – я перебирал всех, кому я мог навредить настолько, чтобы те мечтали убить меня и главное, могли привести своё желание в реальное исполнение. У всех есть враги, более или менее ненавидящие. Я думаю, каждого человека кто-нибудь хочет за что-нибудь убить, но не каждый приводит эти свои мысли в действие. Когда вы на виду у всех, вас обязательно кто-нибудь ненавидит. Не скажу, что я до этого был ко всем добр, и у меня не было завистников, но ярых врагов у меня тоже не было. По-крайней мере, так я тогда думал…

Ну, хотя вспоминается один нелицеприятный случай, когда парень по имени Зопирион, сын офицера-сотника македонской армии начал приставать к моей Ариадне, а может просто разговаривал, а не приставал. Это было полгода назад. Ему семнадцать лет, он на год старше меня… Мне показалось, что он пристаёт к ней и я вдруг испытал прилив ревности… Да, я напал на него. Так получилось, что он был немного навеселе, то есть выпил вина и поэтому заторможен… Я со всей силы ударил его три раза – он схватился за лицо, пара синяков была обеспечена… Но он сказал, что обязательно отомстит мне, он собрал парней и пришёл ко мне, у меня тоже были друзья – пятеро против четверых… Нас остановили и обо всём доложили кому надо. Филипп тогда отсутствовал и приказы по нашему воспитанию давал его наместник Антипатр. Этот особо разбираться не стал, он решил всех наказать физическими тренировками. Все мы, и мои друзья, и враги, неделю должны были отжиматься каждый день по тысяче раз и пробегать расстояние по сто стадиев (примерно восемнадцать километров). Да, пришлось пройти через всё это, но я не в обиде на Антипатра, я принял эти тренировки за счастье, ведь обычно я мало тренируюсь и много отлыниваю, а тут такой случай. К тому же все из нас, кто был наказан, так выдыхались на этих тренировках, что неизбежно как-то сблизились (ну кроме нас с Зопирионом). Зопирион, наоборот, после этого ещё сильнее обозлился на меня. Моя мама Олимпия отнесла родителям Зопириона пирог, с просьбой забыть обиду и те уверяли её, что инцидент исчерпан. Но сам Зопирион всегда отворачивался, увидев меня, да и я как-то не стал извиняться за нападение. Но здесь… – взрослые подготовленные воины, да ещё иностранцы, не мог же сын сотника нанять несколько далматов, чтобы ликвидировать меня! Или мог? Совсем забыл!.. В последние дни отец Зопириона Андромах стал тысячником – это не просто подъём в карьере, это взлёт. Говорили, он со своими воинами раскрыл и арестовал группу заговорщиков, которые хотели убить Филиппа, за это тот его и поднял… Если Андромах станет полководцем и отдаст своего сына Зопириона за дочь царя, то оба они станут приближёнными при дворе… Это уже родственные отношения… В этом случае я буду реальным конкурентом для обоих…

Вспомнил ещё одну историю… Когда мы с друзьями купались в речке, то к нам подошли какие-то неместные, по виду они были нашего возраста (около шестнадцати лет) и напоминали каких-то деревенских. Они тоже стали купаться вблизи нас. При этом они так громко кричали, что один из нас не выдержал, подошёл к ним и сказал (немного, наверное, грубовато), чтобы они не орали, а очень быстро собрали свои шмутки и валили отсюда, пока мы им не навешали. Нас было семеро, а их десять, но они были примерно нашего роста и довольно худосочные. В-общем, началась драка, мы стали забивать чужаков – годы изощрённых тренировок, придуманных царём Филиппом, дали о себе знать. Поняв, что им придётся плохо, трое из них, выплюнув выбитые зубы и вытерев рукавом обильно залитые кровью лица, вытащили кинжалы и с яростью бросились на нас. У нас ничего не было – мы стали отступать, кто-то просто убегал. Но тут я увидел на песке длинный шест-заготовку для копья… Я поднял его и атаковал чужаков… Ну что тут можно сказать… – ничего хорошего… Они были очень агрессивны, а я сильно испугался или лучше сказать перевозбудился… Одному я проткнул живот, второму вонзил своё копьё в глаз, третий тоже кинулся на меня… Он ухватился за копьё и пытался зарезать меня… Копьё сломалось надвое, а от удара кинжалом я увернулся… Интересно, что все вернулись к исходным позициям и сейчас наблюдали за происходящим, ожидая развязки. Прошло несколько минут, мне не удавалось ничего, а незнакомец оставил на моих руках несколько глубоких порезов, мои парни уже стали нервничать, но я сумел переломить ход боя – один конец копья вошёл в горло моему противнику, а второй я забил ему между рёбер… Да, очень грубо и жестоко… Но он бы убил меня, если б смог… Незнакомцы убежали, а мы пошли во дворец и сказали, что на нас напали вооружённые парни, но мы смогли отбить атаку… Все мужчины собрались вокруг нас и внимательно выслушали. Я не ожидал такого эффекта. Нам предложили взять оружие, сесть на коней и догнать обидчиков. Начальник охраны дал нам в подмогу сотню воинов. Я уже и так насладился кровью и поэтому не хотел никуда ехать, но мои друзья сказали, что обязательно нужно догнать оставшихся семерых, если мы оставим всё как есть, то все во дворце поймут, что виноваты мы сами – напали на беззащитных парней и даже троих убили, а так мы будем демонстрировать праведный гнев и желание, из чувства справедливости, наказать непрошенных бандитов, чем заслужим уважение всех во дворце. А то, что мы первые начали тот конфликт, не должен знать никто – они напали, а мы защищались, затем трое были смертельно ранены, мы их добили и вернулись во дворец. На том и порешили. Поймите меня правильно: все во дворце поверили, что на придворных было совершено нападение. Этот факт нельзя было проигнорировать и поэтому была организована погоня.

Итак, этих парней мы искали до вечера. Когда мы уже возвращались домой, то заметили на берегу реки несколько фигур. Сидя на конях, мы быстро приблизились к ним и поняли, что это именно те незнакомцы, с которыми мы столкнулись на берегу. Оказывается, они просто спрятались в кусты, когда мы проезжали до этого, но сейчас они были взяты врасплох. Их было ровно семь.

– Это они? – спросил нас офицер из гарнизона, сопровождавший нас.

– Да, – закивали головами мои друзья.

– Ловите их ребята! – скомандовал офицер и все кинулись догонять парней.

Трое из незнакомцев оказался очень быстрыми: они бросился в воду и начали переплывать реку; остальных мы поймали. На середине реки один из них повернулся и крикнул в нашу сторону:

– Александр! Я узнал тебя! Ты убил троих моих братьев, а сейчас хочешь убить остальных моих друзей! Я посвящу всю свою жизнь, что отомстить тебе – я найду тебя… приду во дворец… выслежу и убью! Ты от меня не уйдёшь – клянусь кровью своих братьев! У меня много друзей, даже в царском дворце! – с этими словами паренёк и его двое друзей пересекли реку и исчезли в кустарниках. Река была довольно глубокой и никто не рискнул вот так, на коне, пересечь её. Они ушли. А я не придал особого значения его словам. Меня мучили другие мысли.

В-общем наших четверых «бандитов» никто даже не выслушал, а наш уважаемый наместник Македонии Антипатр (царь Филипп тогда, как обычно отсутствовал) решил наказать их самым обычным для таких преступлений образом – в этот же день он прибил их к крестам и поставил на центральной площади. Мы ходили мимо несколько дней и смотрели, как прибитые гвоздями бедняги даже не могут стонать от боли, потому что находятся в полуобморочном состоянии. А кровь, стекавшая в первый день, уже высохла, оставив тёмные пятна шелухи на всем теле. Мне было совсем не весело, оттого, что мы победили этих ребят, которые ещё несколько дней назад весело резвились в нашей речке… Да… за такое можно и отомстить. Хотя бы не всем нам, а лично мне. Я понимаю, что мы с друзьями были совсем не правы. Но мог ли тот деревенский мститель собрать таких, как эти… далматы?

Сон сладкими волнами понемногу стал накатывать на меня. Его нега уже полностью сковала мой мозг, но тут я увидел образ, который заставил меня подпрыгнуть. Через секунду я понял, что это мне привиделось во сне, но сердце так и застучало в груди… Я увидел… Как бы это сказать… Но начну с самого начала…

Один раз, несколько месяцев назад, я имел неосторожность общаться с одним человеком. Вы можете подумать, что может быть опасного, если ты живёшь в царском дворце, выполняешь все правила проживания в нём, при этом никому не переходишь дорогу? Но нет, иногда бывают ситуации, которые могут напугать самого смелого из нас. В-общем, жил был один человек по имени Амброзайос (бессмертный). Этот человек… если его можно так назвать, был очень сильным колдуном (магом, ведьмаком, если можно так его назвать) и мог решить любую человеческую проблему любого человека, чем сделал бы счастливыми не одну тысячу простых людей, если бы захотел. Но, дело в том, что его врождённая жадность и ненасытность не позволяла ему оставлять о себе хорошее впечатление. Он не мог просто помогать людям и принимать от них подарки. Ему всегда хотелось отобрать у людей намного больше, чем они ему давали за его магию. Постепенно окружающие перестали ходить к нему за помощью, но слава о его магии уже, как говорится, ушла в народ. К нему иногда приходили из дальних городов и посёлков, и вот с этих людей он уже старался выжать всё… Ярким примером служит одна история.

Эту историю я услышал от самых разных людей, в том числе и из уст первоисточника, то есть от самого Амброзайоса. Резона не верить ему, у меня нет, потому что его слова подтверждались совершенно разными людьми.

Однажды из дальней деревни к нему пришла одна не очень молодая (лет тридцати), но очень красивая женщина по имени Мильтиада и попросила его приворожить к ней одного хорошего достойного мужчину. Она знала про его беспредельную жадность и поэтому принесла ему дорогое золотое кольцо, стоившее сто овец или десять коров. Он согласился принять подарок за свою работу, даже сказал, что этого вполне достаточно. Далее, он провёл свои обряды и сказал: «Иди к нему, перемолвись с ним парой слов и всё – он твой!» Она его отблагодарила и пошла к своему будущему мужу, как она думала. Действительно, после пары фраз мужчина предложил женщине начать более тесное знакомство. Но дальше дело не пошло – мужчина оказался абсолютно бессилен в постели, начал сходить с ума почти сразу, а умер на четвёртый день от непонятной болезни. Женщина в горе второй раз пришла к колдуну, а он предложил ей стать его служанкой и наложницей. Она разозлилась: «Я заплатила тебе, а ты убил моего будущего мужа, да ещё хочешь, чтобы я пресмыкалась перед тобой!!! Чтоб Танатос (бог смерти) унёс тебя в царство мёртвых!!!» Но чары колдуна уже окутывали её, и очень скоро она почувствовала, что не может жить без Амброзайоса. Она бросила своих пятерых детей на произвол судьбы и пришла жить к колдуну. У колдуна уже была жена, но она тоже была очарована им и не могла ему перечить, поэтому с радостью приняла новую пассию своего мужа. Дети у колдуна тоже были – пять сыновей. Кстати, говорили, что он легко мог заколдовать женщину так, что она рожала только мальчиков. Когда Мильтиада пожила немного у Амброзайоса, то обнаружила под полом дома вход в подвал. Подвал имел большое количество помещений и вообще он был огромен. Там день и ночь трудились люди. Оказывается, колдун сумел подчинить себе несколько сотен человек, и все они работали на него в этом подземелье. Они тянули нити, ткали полотно, шили одежду и обувь, изготавливали керамические кувшины и вазы, а затем жена колдуна со слугами увозила всё это на рынок и продавала. И никто никогда не пытался ограбить её, один раз на неё напали разбойники, но неожиданно произошло какое-то помутнение в их головах и они перерезали друг друга, а последний сам разрезал себе горло. Жуть! Интересно, что те люди, в подвале были в-целом довольны своим положением, они охотно подчинялись своему хозяину, и он их почти никогда не наказывал. Вот только на улицу он их не выпускал и кроме света от огня свечей они ничего не видели. Обычно несколько раз в неделю, всегда ночью, во двор к колдуну приходили животные (свиньи, коровы, козы или овцы). Эти животные убегали от своих хозяев (ломали клетки, ограды, прошибали лбами заборы, а иногда хозяева под воздействием наваждения сами выпускали своих животных) и со всех ног бежали к дому колдуна. Слуги Амброзайоса по ночам кололи этих животных и кормили всю его армию работников. Получается, колдун крал домашний скот у своих односельчан.

Итак, наша женщина, собрав всю волю в кулак и объяснив себе, что любовь к колдуну у неё – это всего лишь приворот, пошла пожаловаться на колдуна к старейшине местной общины. Но старейшина тоже был под чарами колдуна и только попросил женщину успокоиться, не верить злым языкам и вернуться назад, к колдуну конечно. На прощанье он сказал: «Вы просто его недопоняли! Это такой добросердечный и широкой души человек! Я сам бы отдал ему последнюю рубашку! Мы ему всем обязаны! Да если бы не он!..» Непонятно, что он имел в виду и были ли заслуги Амброзайоса в том, что их деревня жила достаточно зажиточно, но продолжу.

Преодолевая наваждение Амброзайоса, Мильтиада решила пойти к царю Филиппу, но на полпути почувствовала такую тоску и тягу к колдуну, что не смогла идти дальше и, помучавшись, вернулась назад. Похоже, сильно действовали чары колдуна. Так она прожила ещё несколько дней, и когда сознание очередной раз к ней вернулось, и она опять попыталась бежать с челобитной к царю, то она всё-таки смогла дойти до царского дворца и попросить аудиенции. Охрана спросила, что ей нужно, и она всё рассказала придворным. Филипп в этот день был на охоте и ей предложили подождать царя в комнате для гостей. Там она почувствовала необъяснимый прилив чувства стыда перед Амброзайосом, как будто она его предает, и бросилась бежать из дворца со всех ног. Когда через пару дней она снова оказалась перед домом своего поработителя, тот улыбнулся и обнял её. Несколько слуг Амброзайоса случайно услышали, что Мильтиада не ценит и не уважает своего хозяина и даже убегала от него. Они напали на неё, чтобы проучить, так как безмерно обожали Амброзайоса. Наверное, они хотели убить бедную женщину, но она вырвалась и побежала на улицу. Она стала кричать: «Помогите, убивают!!!» Сначала соседи повыскакивали из своих домов, но когда увидели, что это женщина выбежала из ворот колдуна, то поспешили вернуться назад. Сам Амброзайос выскочил на улицу, посмотрел на неё своими красивыми и добрыми глазами, и она поняла, что всё будет хорошо и вернулась назад. Она успокоилась на какое-то время. В доме, когда она работала, ей случайно в руки попал разделочный нож, она крепко сжала его в руке и набросилась на колдуна… Но нож не слушался её, он увлёк Мильтиаду куда-то в сторону. А колдун продолжал смотреть на неё своими добрыми глазами. Но теперь она поняла, что этого колдун ей уже не простит и попыталась перерезать себе горло, но колдун подошёл к ней и сказал: «Нет! Ты ещё нужна мне. Присядь – отдохни, а я подумаю, что с тобой делать!» Нож он конечно осторожно отобрал. Внутри её переполняли эмоции: страх перед всесильным человеком, боль от того, что она не может противиться ему ни в чём и ненависть, потому что он обманул её. Она решила просто убежать. Она собралась с остатками воли, выскочила во двор и побежала. Но она опять почувствовала, как невидимые нити тянут её назад. При этом расстояние от дверей дома до ворот, отделяющих двор от улицы, стало таким длинным… Какое-то время она пыталась пересечь двор, но ворота как будто уходили вперёд, она поняла, что это очередное наваждение Амброзайоса. Ощущение полной безысходности поглотило её. Во дворе стоял очень глубокий колодец, в этих местах вода в колодцах была, если только их выкапывали очень глубоко, так вот её взгляд остановился на этом колодце. Она собралась с силами и со всего разбега прыгнула в него. Говорят, что она разбилась, пока летела, так что на дно упало уже безжизненное тело.

Когда с охоты вернулся царь Филипп, охранники ему доложили, что к нему приехала за помощью женщина, которую терроризирует какой-то колдун. Он попросил её привести, но приводить оказалось некого. Тогда, нужно сказать к чести царя, он учинил розыск этой женщины. Через несколько дней уже точно знали, где живёт этот колдун. Царю хотелось получше узнать этого человека, чтобы яснее представлять всю картину. Всё-таки любой правитель должен знать, что творится у него в государстве. Царь решил отправиться поближе к селению Амброзайоса, чтобы закончить своё расследование и вынести справедливое решение. Он остановился лагерем в небольшом селении с отрядом в триста воинов в полудне пути от селения Амброзайоса. При этом он приказал делать вид, что идут учения, чтобы окружающее население не пускало слухи. Нужно было проверить на деле, действительно ли Амброзайос является такой «сволочью», как о нём говорила женщина или она преувеличила. У него работал очень профессиональный и опытный провокатор по имени Юфранор, царь приказал ему всё проверить самому или отправить кого-нибудь за себя в логово колдуна. Юфранор понимал, что если колдун настоящий, то он его раскусит сразу же и поэтому он решил отправить свою жену. Как ему не жалко её было? Непонятно, но у его жены была мать, которая очень сильно болела – она не могла встать на ноги, кстати, тёщу Юфранора тоже привезли – решили совместить приятное с полезным: и человеку помочь и расследование провести. Жене Юфранора было уже лет тридцать пять, она ещё не работала провокатором, но была опытной женщиной с ясной головой и готова услужить царю в таком интересном, но опасном деле, к тому же царь пообещал денежное вознаграждение, в-общем, она пошла просить за маму. Закончилось это вот чем.