Провинциальный апокалипсис

– Поллитровку на одиннадцать персон?

– А на закуску завтрак студента за две копейки. Не слышал? Ну! Самый популярный в былые времена. Кусок хлеба за две копейки намазываешь толстым слоем бесплатной горчицы, которая имелась на каждом столе общепита, и запиваешь стаканом бесплатного кипятка.

– Вы так питались?

– Мы так шутили. И дошутились.

– Что вы имеете в виду?

– Да всё то же.

– Понятно, – посочувствовал богатырь.

Кафе было рядом, на втором этаже примыкавшего к театральной площади дома, такое же, как и в прошлый раз, полупустое. Мы заказали кофе, бутерброды с красной рыбой, поскольку была пятница. Всё было дорого – и кофе, и бутерброды. Но у меня с утра не было ни крошки, ни маковой росинки во рту. Илья сказал, что сегодня угощает он, хотя в прошлый раз угощал он же. Я возразил, мол, теперь очередь моя, но он и слушать не захотел, сказал, возведя очи горе:

– Замолвите там за батю словечко.

– Как его имя?

– Николай.

– Тезки с моим отцом.

– У вас живой?

Я сказал, слава Богу, оба родителя пока живы-здоровы.

Напомнил о своём присутствии телефон. Звонили из отделения местной полиции. Сказали, что им пришла информация из 38-й больницы о поступлении гражданина Виноградова А. И. с полученными в результате избиения травмами, и спросили, когда можно больного опросить. Я ответил, что его уже опросили по месту жительства. «И дело возбуждено?.. И «КУСП» имеется?.. Случайно, не с собой?.. Продиктуйте номер». Я достал и продиктовал.

– Из местных органов, – пояснил Илье.

– Понятно, – сказал он. – Пока время есть, давайте о деле поговорим?

– Давай.

– Вот я чего выездил. Только между нами. – Для солидности он даже оглянулся, не подслушивает ли кто, хотя кругом ни души. – О фээсбэшнике, помните, говорил? – Я кивнул. – Сказал, если в суде не получится, он эту проблему решит.

– Каким это образом?

– А вы не знаете, как они это решают?

– Как?

– «Тегеран-43» смотрели?

– Ну.

– Помните, как на глазах у Костолевского грузовик телефонную будку с Белохвостиковой снёс?

– Что, и у нас такое могут устроить?

– Как и на всём белом свете.

– Фээсбэ?

– Вы как будто с луны свалились. Кагэбэ разве не так расправлялось?

– Я думал, мы это уже прошли.

– Вот что значит жить в тундре!

Я сказал, что городской до мозга костей, что родительский дом в двух шагах отсюда и что я не только тут родился и вырос, но и учился и работал когда-то.

– Кем?

– Газетным червём, а потом директором Дома учителя.

– Газеты печатали?

– Печатали.

– А в Доме учителя… училок окучивали?

– Какой ты сообразительный.

– Понятно, – посочувствовал опять богатырь. – О бате, кстати. Если бы те без ружья были, он бы и стрелять не стал. Он бы их и так отделал. В лёгкую.

– А ты что?

– А я лень-перелень, как он мне всё говорил. Нет, здоровьем Бог не обидел, грешить нечего, а в секцию, в самом деле, лень было ходить. Так… руки вместе, бег на месте… обтирание… после бани… Приготовили бумагу? Можно посмотреть?

Я достал из портфеля заявление и протянул ему. Он взял, деловито глянул.

– А шапка где?

– Какая?

– Бумага кому.

– А кому?

– Здрасти! Председателю Общественной палаты при ГУВД, Треушникову Валерию Антоновичу. Напишите.

– Ничего, что от руки?

– Да хоть от ноги, было бы написано.

– Понятно, – скопировал я его.