От ликвидации науки – до ликвидации страны? Сборник статей эксперта Госдумы

Завершилось рассмотрение проекта бюджета на 2002 г., который в конце августа, перед внесением его в Государственную Думу, Правительство оценило как самый реальный бюджет за все десятилетие. В предисловии к интервью заместителя председателя Правительства, министра финансов Российской Федерации А.Л. Кудрина журналу «Экономика» (октябрь 2001 г.), озаглавленному «Бюджет-2002 больше, чем бюджет», говорится: «21 августа на специальном заседании Правительства Российской Федерации был одобрен проект бюджета на 2002 год, который практически сразу после обнародования в высших эшелонах исполнительной власти стало принято называть ключом экономического развития страны на ближайшие три года, главным инструментом, позволяющим обеспечить экономический рост, повысить доходы населения в реальном выражении, продолжить снижение инфляции до 10–13 процентов».

«Главная задача – расплатиться по внешнему долгу. В 2002 году на эти цели выделяется почти 290 млрд руб., которые в соотношении примерно пополам пойдут на погашение основного долга и на выплаты по процентам».

«На погашение долга будут также направлены дополнительные доходы от приватизации, бюджетное задание по которым мы намерены увеличить, продажа части государственных запасов».

Видно, что главной задачей исполнительной власти является не подъем производства и жизненного уровня граждан страны, а расплата по долгам, особенно по внешним.

Отметим, что намерение погашать долг за счет «дополнительных доходов» свидетельствует о продолжающейся распродаже накопленных еще в советский период запасов. Наша страна продавала алмазы из запасов Гохрана в 1993—94 гг., в таких масштабах, что закачался мировой рынок алмазов и возникли трения с «Де Бирс» – история с «Голден Ада» просто пустячок на фоне этого. Продается оружейный уран, на который были затрачены громадные средства, кроме того, вместе с оружейным ураном продается природный компонент урана, которым разбавляется оружейный уран. Но своих запасов уранового сырья в России очень мало: это все уходит со складов, из запасов опять-таки еще советского периода, лишая перспектив по развитию энергетического комплекса атомных электростанций. Как компенсацию этого решения властей можно рассматривать обозначенную Минатомом возможность – путем переработки «облученного ядерного топлива» компенсировать потери от этой лихой распродажи.

Одно перечисление масштабов распродажи запасов заняло бы не одну страницу. Можно допустить, что запасы, то есть накопление, можно в критический момент продать для поддержания развития страны: в конце концов и алмазы, и уран, и другие минеральные запасы несъедобны. Но на что пошли средства от их распродажи? Значительные средства пошли на потребительские товары, включая продовольствие, то есть мы их проели, так как сами себя благодаря реформам прокормить не можем.

Есть еще один аспект. Еще в советское время из-за выработки запасов произошло сокращение добычи нефти, с более 600 млн тонн до 350 млн тонн, а страна как поставляла на экспорт более 100 млн тонн, так и продолжает поставлять. В настоящее время наша страна экспортирует почти половину добываемой нефти, включая нефтепродукты (объем добычи составляет немногим более 300 млн тонн), может быть, из-за этого возникают проблемы с энергообеспечением территорий. Мы продаем более 90 процентов производимого алюминия. С переходом к «новым» экономическим условиям страна превратилась в сырьевой придаток развитых стран, так как мы вывозим невозобновляемые ресурсы, а ввозим продукцию возобновляемую (продовольствие, одежду), а также товары и услуги – продукты использования высоких технологий. Наверное, об этом мы мечтали, поддерживая «младореформаторов»?

Второй аспект «дополнительных доходов» – приватизация, говорит о продолжающемся стремлении исполнительной власти под предлогом «неэффективности» государственного управления собственностью продолжить распродажу государственного имущества, включая имущество научных организаций, продажу земли (см. журнал «Изобретательство» № 1, 2002 г.). Возникает вопрос. Если исполнительная власть не в состоянии эффективно управлять отраслями производства и даже предприятиями, то откуда у нее возникает уверенность в эффективном управлении целой страной?

Для понимания ситуации данные из официальных документов, перечисленных выше, были сведены в несколько таблиц.

В таблице 1 сведены базовые данные бюджетов, полученные не только из принятых законов о бюджетах, но, из-за неполноты сведений, содержащихся в материалах законов о бюджетах, официальных сведений Правительства, Минфина, Центробанка, Госкомстата.

Сам факт необходимости привлечения большого количества документов помимо материалов бюджета, для понимания бюджета, говорит о некорректности представляемых в Государственную Думу РФ (а до 1994 года в Верховный Совет РФ) документов, и это при том условии, что год от года количество материалов, представляемых ГД вместе с проектом бюджета, непрерывно растет. Так, материалы, сопровождающие внесенный проект бюджета на 2002 г., составили около 3500 страниц.

Есть еще один аспект. Законы о бюджете утверждаются ежегодно, а вот с законами об исполнении бюджетов дело обстоит хуже, за десять лет только в прошлом (2001) году был принят Федеральный закон «Об исполнении Федерального бюджета за 1999 год», и также есть надежды на принятие внесенного проекта закона «Об исполнении Федерального бюджета за 2000 год». Проекты законов об исполнении бюджетов 1992–1998 гг. не приняты, а проект закона об исполнении республиканского бюджета (фактически первого самостоятельного бюджета Российской Федерации) даже не представлен, по крайней мере, в базе данных он отсутствует, по-видимому, не очень хочется возвращаться к рассмотрению проваленного бюджета, так как в этот год инфляция составила 2600 % (по официальным данным). Любопытно, что в бюджетах 1992–1994 гг. говорится о финансировании пока еще «народного» хозяйства, хотя приватизация шла полным ходом.

Иными словами, принятые законы о Федеральных бюджетах носят прогностический характер, а нам всем хорошо известно, что оптимистические прогнозы развития страны, мягко говоря, не совсем сбываются. Тому пример – оптимистический прогноз Центробанка: «В соответствии с новым режимом, действующим в течение 1998–2000 гг., обменный курс рубля будет составлять 6,2 руб. за 1 доллар США с колебаниями в пределах +/-15 процентов» (из заявления об экономической и структурной политике на 1998 г. Правительства Российской Федерации и Центробанка от 11 апреля 1998 г., то есть за четыре месяца до 17 августа). Еще одна цитата: «Деноминация подводит черту под определенной экономической эпохой, которая началась в 1990–1991 годах и закончится в 1997–1998 годах. Простое техническое мероприятие, каким, в сущности, является деноминация валюты, должно стать одним из элементов стабилизации экономики. Сегодня в стране надежно контролируются денежное обращение, инфляция. Российский рубль уже стал одной из самых крепких валют в Восточной Европе. Цены на основные товары практически стабильны.

Проведением денежной реформы государство четко заявляет, что вышло из периода высокой инфляции, периода нестабильности. Впереди экономический рост, и для него необходима сильная валюта» (Письмо Центробанка России от 14 октября 1997 года № 91–97 «Об организации и проведении мероприятий в связи с изменением нарицательной стоимости российских денежных знаков и масштаба цен»).

В ноябре 1998 г. и Правительство и Центробанк расписались либо в преднамеренном обмане населения, либо в своей некомпетентности при прогнозировании экономического развития страны:

«Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 1999 год формируются в сложных условиях, созданных глубоким общеэкономическим кризисом, который российская экономика переживает в течение всего текущего года.

В развитии кризиса можно выделить два этапа. В первом полугодии кризис носил преимущественно скрытую форму, когда удавалось противостоять его наиболее острым проявлениям. Решение бюджетных проблем достигалось за счет наращивания государственного долга и расходования золотовалютных резервов страны. Вместе с тем высокие процентные ставки на финансовом рынке свидетельствовали о серьезных проблемах в бюджетной сфере и потенциальной неустойчивости валютного курса, связанной в том числе с резким ухудшением состояния платежного баланса страны. Такая политика не могла продолжаться бесконечно.

С середины августа 1998 года кризис перешел в явную форму и охватил все стороны экономической жизни России: Правительство Российской Федерации оказалось не в состоянии обслуживать государственный долг и выполнять свои текущие обязательства, произошла практически полная остановка финансовых рынков, золотовалютные резервы страны оказались на низком уровне, в банковском секторе возник системный кризис. Последовавшая девальвация рубля определила новое состояние экономики, которое характеризуется, в первую очередь, скачком инфляции, потерей доверия населения к финансовой системе и банкам, ограничением возможностей рыночного финансирования экономики.

Кризис привел к возникновению новых серьезных проблем для экономики страны, включая возрастание бремени выполнения обязательств по внешним долгам, замедление перехода к экономическому росту». («Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 1999 г., утверждены 17 ноября Центробанком и 21 ноября Президиумом Правительства, 1998 г.).

Таким образом, можно заключить, что в отсутствие законов об исполнении бюджетов реальное представление об экономическом состоянии страны и ее населения невозможно.

Возвращаясь к содержанию вышеприведенной таблицы, необходимо отметить, что пустые клетки говорят об отсутствии данных в вышеупомянутых документах, так как автор преднамеренно сузил круг документов, которые по его мнению должны с необходимостью содержать исчерпывающие данные, иначе понимание бюджета не только для рядового налогоплательщика, а даже для депутатов должно сводиться к самостоятельной научной работе, которая, в худшем случае «потянет» на кандидатскую. Говорить о «прозрачности» бюджета и осмысленном его принятии можно только с большой натяжкой. Но, кто здесь больше повинен, читателю судить самому, так как проекты законов о бюджетах и проекты законов об исполнении бюджетов разрабатываются и вносятся Правительством. Поэтому понятно стремление исполнительной власти, для отвода критики в свой адрес, сделать главным объектом критики, которая нарастает с каждым годом, Государственную Думу, депутаты которой преднамеренно лишаются возможности досконально разобраться в хитросплетениях бюджетной политики.

В таблице 2, на основании материалов Госкомстата, приведены весьма любопытные данные о внешнеторговом обороте. Заметим, что один миллиард долларов для одного человека или даже для десятка или сотни – много, но в расчете на душу населения страны – это немногим более семи долларов. Читателю предлагается делать вывод самому.

В таблицах 3 и 4 приводятся сопоставительные данные расходов бюджетов 1999–2002 годов. Приводить более ранние данные сложно, так как бюджетная классификация в устоявшемся, и то не до конца, виде образовалась только в последнее время.

В таблице 5 для справки приводятся цифры, которые свидетельствуют, с одной стороны, о росте задолженности за счет капитализации процентов в зависимости от условий получения кредитов, с другой – о дезинформации населения о возможности создания накопительной системы пенсионного обеспечения при наличии высокой инфляции и низком росте ВВП, сомнительности ипотечного кредитования жилищного строительства (стоимость квартиры за время выплаты даже «льготного» 10 %-ного кредита за 10 лет увеличится более, чем в 2,5 раза), а также о доверии вкладчиков применительно к сохранности своих сбережений.

Вернемся к рассмотрению таблицы.

Первое, что бросается в глаза, это отсутствие данных о валовом внутреннем продукте (ВВП) в законах о бюджетах 1992—96, 2000 гг. Принимая во внимание спад производства вплоть до 2000 г., отсутствие этих сведений можно трактовать как нежелание исполнительной власти демонстрировать свои просчеты в экономической политике. Об этом же свидетельствуют цифры о дефицитности бюджетов вплоть до 2000 г. В отсутствие официальных данных об инфляции, невозможно проводить достаточно корректное сопоставление бюджетов, пересчет через курс рубля по отношению к доллару США дает только оценку, но и она весьма показательна. За восемь лет дефицит бюджетов составил в пересчете более 100 млрд долл. Естественно, этот дефицит покрывался за счет внутренних и внешних заимствований. Но и здесь неполнота и противоречивость сведений также бросаются в глаза. В одних случаях какие-либо цифры вообще отсутствуют, в других приводятся сведения в рублях и долларах, в третьих – либо только в рублях, либо только в долларах. Оценить условия предоставления кредитов, а значит расходы бюджетов по обслуживанию долга в таких случаях просто невозможно.

Несколько слов о профиците бюджета, о котором так много говорят. Возможен ли профицит, если положения федеральных законов об образовании, общем и высшем, о науке, о культуре не выполняются, тем более, что большую часть профицита направляли и собираются направлять на обслуживание государственного долга?

Чтобы не перегружать таблицу 1, отдельно помещена таблица 1а, содержащая процентное соотношение к предыдущему году ВВП, расходов и доходов бюджета.

Первое, что бросается в глаза в таблице 1а, это принцип формирования бюджета. Практически отсутствует понятная корреляция между ВВП (где цифры приведены) и расходами, и доходами бюджетов, непонятен рост расходов при падающем производстве, непонятна чехарда со сбором доходов бюджета, непонятна корреляция между доходами и расходами бюджетов.

Показательно, что при резком падении производства на десять и более процентов в год вплоть до 2000 г. расходы бюджетов непрерывно, за исключением 1998 года, росли. Наибольший процентный рост, как видно, произошел в 1993—94 гг. В 1993 г. по сравнению с 1992 г. расходы выросли в 5,6 раза, а в 1994 г. по сравнению с 1993 г. выросли даже в 10,6 раза. Принимая во внимание официальные данные об инфляции 1992 года – 2300 % (данные Центробанка), можно предположить, что не подкрепленный промышленным ростом рост расходов бюджетов 1993–1994 гг. являлся инфляционным и добавил за два года еще почти 6000 %. Не от того ли мы за эти три года все вдруг стали «миллионерами»?

Системный анализ просто невозможен. То рост доходов и расходов меняется скачком, в разы, то замедляется, а то и снижается (см. 1998 год).

Так, при заявленном росте ВВП в 1998 г. по сравнению с 1997 г. на 4 процентов, доходы почему-то наоборот сократились на 15 процентов, а расходы – только на 6 процентов.

В 1999 г. по сравнению с 1998 г. заявлен рост на 41 процент, рост доходов – только 29 процентов, расходов еще меньше – 15 процентов.

В 2000 г. по сравнению с 1999 г. заявлен рост на 34 процента, расходы бюджета же увеличились на 76 процентов, а доходы на 152 процента.

В 2001 г. по сравнению с 2000 г. ВВП увеличивается на 44 процента, расходы бюджета увеличиваются на 18 процентов, а доходы – всего на 8 процентов.

В бюджете на 2002 г. заложен рост ВВП на 37 процентов, расходы должны вырасти на 63 процента, а доходы на 78 процентов.

При таком колебании поневоле возникает мысль об обоснованности представляемых для обсуждения в Государственную Думу проектов бюджетов. При обсуждении проекта бюджета на 2000 год, когда депутаты потребовали увеличения расходов бюджета, Правительство вдруг увеличило цифру ВВП на 250 млрд руб. (почти на 5 процентов).

Еще один аспект. Начиная с 2000 г. исполнительная власть восторженно заговорила о росте ВВП, что должно свидетельствовать в пользу проводимых экономических реформ. Но цифры называются совсем другие, чем в бюджетах: около 2 процентов в 2000 г. (интересно, какова точность подсчета), около 5–7 процентов в 2001 г., и выражается надежда на сохранение этих темпов в 2002 г. Если это обоснованные цифры, то получается, что в рост ВВП заложена инфляционная составляющая, связанная в первую очередь с повышением тарифов, так называемых естественных монополий, а также, как следствие, ростом цен на все остальное. По сравнению с 1999 г. в 2002 г. рост ВВП, согласно законам о бюджетах, должен составить 240 процентов, а в «оптимистичных» прогнозах Правительства рост ВВП около 114 процентов, значит, все остальное инфляция.

Колебания цифр расходов бюджета вообще непонятны. Рост расходов бюджета в 2000 году интерпретировался как увеличение доходов при собираемости налогов, но тогда сокращение расходов бюджета 2001 г. по сравнению с «ростом» ВВП говорит об ухудшении собираемости налогов, а в 2002 г. надеются на возвращение к возможностям сбора налогов 2000 г., и то не полностью.

При рассмотрении проектов бюджетов у депутатов не возникало бы желаний увеличивать и сокращать статьи расходов бюджета, если бы Правительство представляло корректную информацию об условиях формирования бюджета на очередной год в корректном же сопоставлении с исполненными бюджетами предшествующих лет.

Небольшая спекуляция.

Если судить по курсу доллара, то инфляция за десять лет дореформенный рубль обесценила в 5000 раз, но в 1985 г., то есть в начале перестройки, официальный курс рубля составлял 1,5 долл. США за руб. К началу «реформ» цена рубля «упала» в ~ 9 раз. Иными словами, рубль обесценился за 15 лет в 45000 раз. Деноминация 1998 г. три нуля сократила, но точного понимания произошедшего не может быть, так как отсутствуют официальные обоснованные данные роста инфляции. Для примера, в настоящее время цена килограмма мяса в Москве составляет 100–130 рублей деноминированных (коэффициент пересчета 1000). Теперь умножим эти цифры на тысячу и поделим на 2 рубля (цена мяса в дореформенный период). Получим коэффициент пересчета 50000—65000, разница существенная, коммунальные платежи выросли примерно в той же пропорции. Кто и как занимается расчетами, непонятно, поэтому слова о «минимальной потребительской корзине» не дают даже приблизительной оценки уровня жизни большинства населения. Читателям в возрасте старше 30 лет предоставляется возможность дополнить сравнения своими рассуждениями об инфляции.

Что такое минимальная потребительская корзина? Правильно было бы говорить о социальном стандарте жизни, который должен включать в себя не только скудный «продовольственный паек», но и другие потребности человека в соответствии с уровнем развития общества и социальными требованиями к человеку.

Рассмотрим один параметр, о котором в последнее время много говорится, – экспорт нефти.

В конце прошлого года начались рассуждения о зависимости бюджета от цены на нефть на внешних рынках. Посмотрим на это с позиций вступивших в действие изменений в Федеральный закон «О таможенных тарифах», которые установили четкую границу взимания таможенных пошлин при вывозе нефти:

«– при сложившейся за период мониторинга (предшествующие два месяца) средней цене нефти сырой марки «Юралс» на мировых рынках нефтяного сырья (средиземноморском и роттердамском) до 109,5 доллара США за 1 тонну (включительно) (около 15 долл. за баррель) – в размере 0 процентов;

– при превышении сложившейся за период мониторинга средней цены нефти сырой марки «Юралс» на мировых рынках нефтяного сырья (средиземноморском и роттердамском) уровня 109,5 доллара США за 1 тонну, но не более 182,5 доллара США за 1 тонну (включительно) (около 25 долл./баррель) – в размере, не превышающем 35 процентов от разницы между сложившейся за период мониторинга средней ценой данной нефти в долларах США за 1 тонну и 109,5 доллара США;

– при превышении сложившейся за период мониторинга средней цены нефти сырой марки «Юралс» на мировых рынках нефтяного сырья (средиземноморском и роттердамском) уровня 182,5 доллара США за 1 тонну – в размере, не превышающем суммы 25,53 доллара США и 40 процентов от разницы между сложившейся за период мониторинга средней ценой данной нефти в долларах США за 1 тонну и 182,5 доллара США».

Таким образом, в прошлом году при скачке цен на экспортируемую нефть до двадцати-пяти долл. за баррель, то есть до 182,5 долл. за тонну, при продаже всех 120–130 млн тонн нефти по этой цене, таможенный сбор мог бы составить максимум 3–3,3 млрд долл., что составило бы около 5 % доходов бюджета.

Согласно данным ГТК за 2001 г. таможенные сборы составили 19,5 млрд долл., треть доходов бюджета, но эта цифра берется от всего внешнеторгового оборота (экспорт плюс импорт), который составил в прошлом году 141 млрд долл., то есть сборы за экспорт нефти могли составить около 16 процентов общих сборов таможни.