Придуманный мир

А одноклассник и друг Вовки Олег вместе с Афанасием Михайловичем шли в деревню Гагарин Починок. Три километра лесом, по извилистой дороге. Иногда они разговаривали на разные темы, иногда пели песни, как два друга. Но бывали случаи, когда расшалившийся в школе Олег ругал Афанасия Михайловича Афоней, а после уроков убегал от Афони до Гагарина Починка и жаловался своему отцу. На то, что Афанасий Михайлович щёлкает всех в классе указкой по голове.

Отец Олега Григорий был колоритным, матёрым мужчиной: фронтовик, прошагавший с боями от Москвы до Будапешта, увешанный орденами и медалями. Обладал потрясающим басом.

Григорий напоминал многим образ Носопыря из рассказов В.И.Белова. Но был намного колоритнее и выразительнее.

При виде Григория уже Афоня убегал от него на другой конец деревни и уходил в глухую оборону.

Зла в деревне никто ни на кого не держал, всё забывалось.

И всё повторялось.

Как бы то ни было, ученики выросли и были благодарны своим первым учителям.

Афанасий Михайлович и Александр Михайлович Куваевы запомнились Вовке и его сверстникам навсегда. Ведь именно они, с их самобытностью и причудами, привили ребятам любовь к учению, к знаниям на всю жизнь.

Они были настоящими учителями, а не просто педагогами.

Ещё запомнился Вовке один случай.

Когда он в конце мая, в четвёртом классе, шёл в школу, то увидел, что у большого тополя на горке, недалеко от школы, красивый мужик, похожий на Василия Ивановича Чапаева, прямит удилище, привязав тонкий конец к сучку тополя, а на толстый конец он привязывал на проволоку кирпичи. Вовка подумал, что дядя большой и с усами, а занимается неделом. Подошёл и сказал: "Дяденька, а давай, я тебе после уроков вырежу настоящую удочку".

Мужика такой разговор застал врасплох. Он посмотрел на Вовку внимательным добрым взглядом и спросил: "Ты чей и как тебя звать?" Вовка ответил, что он из деревни Подол, Нины Ивановны сын и Надьки Гариной внук, Вовка Фунтик.

Мужчина рассмеялся. Потом сказал: "Ты, Вовка, далеко пойдёшь", а сам куда-то ушёл. А Вовке идти никуда не надо было, школа была рядом.

Потом, через много лет, Вовка узнал, что это был поэт и земляк, Александр Яковлевич Попов – Александр Яшин, который приезжал к родственникам в деревню Вырыпаево.

А дед его, Михаил Михайлович Попов, основал в 1900 году в своей деревне начальную школу, он постановил: "Учить Шурку".

Другу всю душу, врагу весь гнев – так был воспитан мой земляк А. Яшин, так и жил. А такие люди в России живут недолго. Их потом жалеют – когда убьют или когда они раньше времени сами уйдут из жизни.

Все охи-вздохи, всякие причитания, сожаления и воспоминания начинаются потом, когда их уже нет…

Замечательный русский поэт, писатель Александр Яковлевич Яшин умер 11 июля 1968 года в Москве. По завещанию похоронен на родине, на Бобришном Угоре, куда каждый год писатели и поэты, друзья, поклонники его таланта приезжали и приезжают, чтобы почтить его память. Грустно, но их становится меньше…

С пятого по восьмой класс надо было ходить за три километра в деревню Теребаево. И речку Кипшеньгу пересекать два раза туда и два раза обратно, "рисуя" вместе с водой "восьмёрку", знак бесконечности. А мост был один, и тот в стороне, в деревне Мякишево.

В Теребаевской восьмилетней школе учеников полно. Школа большая, учителей тоже много. Директор – Берсенева Роза Петровна, степенная рыжеволосая женщина с умными добрыми глазами. Заместителем у неё был Гагарин Сергей Дмитриевич, учитель истории – небольшого роста, сухощавый, очень подвижный. Замечательный рассказчик, он был беззаветно влюблён в свой учебный предмет.

А жена его, Гагарина Лия Александровна, преподавала биологию и химию. Всё опыты по химии любила делать – противные, вонючие такие опыты, с серной кислотой (и с соляной тоже любила), всё про валентности спрашивала, про Н

O. Многие её не любили. И химию тоже. Вовка тоже не любил. И не жалел об этом, а то бы выучился и стал химиком.

Весной, когда по речке Кипшеньге сплавляли брёвна, мальчишки, бывало, дурачились и даже в школу на брёвнах приплывали.

Доску положат на два бревна, садятся на неё, рискуя перевернуться и искупаться в холодной воде, и ждут, когда приплывут.

Река сделает небольшой крюк к деревне Тара-сово и всё равно к деревне Теребаево потечёт. У больницы выйдут, чтобы в деревню Кузнецово не уехать – и прямиком в школу.

Вовка любил возвращаться домой один. По дороге горланил песни, рассказывал сам себе стихи. Пока домой возвращался, так заодно и уроки, то есть домашнее задание, делал.

Ну, те, которые устно были заданы.

А зимой, бывало, по радио говорят с хрипом: "Ввиду сильных морозов занятия в школах отменены по 8-й класс включительно". Вовка радиоприёмнику не доверял и всё равно собирался в школу.

Бабушка Вовку ругает, по две картофелины горячих в рукавицы даёт, чтобы пальцы рук не отморозил. Сбегал, проверил – точно, никто не пришел, – и обратно домой.

Фунтиком Вовку уже перестали звать, а звали Орлёнком. Он не обижался. Орлёнок так Орлёнок. Называли его так, наверное, потому, что мама, Нина Ивановна, вместе с бабушкой Надей купили Вовке велосипед, "Орлёнок". Вовка на нём гонял всё свободное время, был виртуозом.

А в Теребаевскую восьмилетнюю школу каждый год учителей молодых направляли, отработать три года после окончания вуза. Потом многие из них уезжали.

Приехала по распределению одна учительница, по русскому языку и литературе, красивая такая, звали её Нина Александровна. Многие школьники любили её и её уроки. И Вовка тоже.

Один раз задала она домашнее задание: написать сочинение на свободную тему, по любой картине из школьного учебника.

Вовка написал сочинение по картине "В.И.Ленин на субботнике". Писал поздно вечером, при свете керосиновой лампы, когда дома уже все спали. Написал подробно, на пяти страницах, и с юмором: "…брёвна так не носят… Ленин не переоделся в рабочую форму… если далеко нести, так надо на тракторе или на лошади, а если близко, так надо катить кольями, как наши деревенские мужики, я бы один и то справился…"

Высчитал рост мужиков, используя знания по геометрии: если у самого главного рост 1 метр 62 см, то у последнего будет рост 1 метр 24 см – как будто лилипуты на субботнике. То есть непонятно, зачем и куда носят таким образом такие толстые брёвна.

И непонятно, куда Ленин ведёт мужиков.

Так и написал. Этого Вовка сам не мог понять, а в школе про эту картину ещё не рассказывали.

…Нина Александровна сначала не пожаловалась директору. Она сказала Вовке, чтобы он в школу с отцом пришёл. Вовка ответил, что с отцом придти не может, отец умер ещё семь лет назад, в 33 года. И с гордостью добавил – а до этого он служил в Кремлёвском гарнизоне, в Москве.

Нина Александровна отвела Вовку к директору, Берсеневой Розе Петровне. Та долго слушала, а Вовка всерьёз говорил. А потом она сказала – горе у тебя, Вовка, от ума будет…

Сочинение забрала и оценку не поставила.

Восьмилетнюю школу Вовка закончил с хорошими и отличными оценками.

Ему и его сверстникам хотелось учиться дальше. Ближайшая средняя школа находилась в районном центре, Никольске, в 20-ти километрах от Вовкиной деревни.

Почти всем классом продолжили учёбу в Никольской средней школе. Жили кто в интернате, кто у родственников, а кто, как Вовка, снимал угол у чужих людей.

Недалеко от школы находилась районная библиотека имени Потанина, основанная ещё в девятнадцатом веке. Когда Вовка впервые зашёл в неё, то был по-настоящему потрясён обилием книг, древних фолиантов, журналов, сборников, газетных подшивок. Ровный свет, исходивший от электрических ламп дневного света, создавал в читальном зале загадочно-торжественную атмосферу. Читальный зал никогда не пустовал, здесь были и пенсионеры, и школьники, и взрослые люди.

Здесь, среди книг, Вовка и проводил всё своё свободное время. Ему хотелось перечитать все книги. Такая тяга к учёбе, к знаниям была не только у него, а почти у всех сверстников.

Другим увлечением у всех был спорт. При районном Доме культуры и в школе работали разные спортивные секции – по вольной борьбе, по гиревому спорту, лёгкой атлетике, лыжам… В учёбе и спорте, благодаря учителям, была создана почти праздничная атмосфера всеобщего увлечения и состязательности.

Это были поистине лучшие годы, когда закладывался фундамент и определялись ориентиры будущей самостоятельной жизни.