Жесткий бизнес. Четвертый президент. Рассказы. Стихи

Глава восемнадцатая. Что происходит?

Возвращение в ноябре из Вентспилса на «щите», как говорили в Древнем Риме, не состоялось, хотя все возможное и невозможное для этого было сделано – атмосфера в офисе резко отличалось от приема после Клайпеды. Какие-то второстепенные вопросы, дерготня, никакого делового отчета для руководства – не для утешения самолюбия, а для дела – меня несколько удивило. Мало того, что сделал все сам, без помощников и условного Шарунаса, сэкономил кучу денег и решил все проблемы, вместо премии (хотелось бы – но не главное) и морального поощрения – материальный вычет от господина Горчакова:

– Вы мне должны пятьсот долларов!

Видимо, из тех средств, полученных в латвийском банке. Поскольку это было сказано безапелляционным тоном и это было единственное, о чем поинтересовался мой начальник за месяц моего отсутствия, я тоже пошел на принцип – не люблю, когда меня не уважают, особенно младшие по возрасту. Я ответил, что просчитаю все расходы, и остальное отдам. «Только без счетов из ресторана» – хорошо, раз так, буду считать командировочные, положенные по закону, и все квитанции – билеты на поезд и автобус, счета на проживание в гостинице (бесплатно только завтрак), да такси для безопасности до Риги и обратно с комплектом документов на танкер, согласно распоряжению Олега Борисовича. Я за финансовую дисциплину, но не за унижение. Все собрал, подсчитал, и осталось триста шестьдесят долларов, которые я и вручил Владиславу Константиновичу. Если бы отношение было иное – дал бы пятьсот без колебаний, а потом бы разбирались. Не глянув на отчет, тот вручил своему новому помощнику-водителю, подполковнику кстати, из друзей, для проверки.

Арсений в командировке, звонит в офис, снимаю трубку: просит Горчакова дать денег для семьи, а мне завезти и отдать его жене. Передаю просьбу, ноль реакции, назавтра отдаю из своего кошелька. Проходит неделя, спрашиваю у Арсения про долг, а он объясняет, что отдал деньги Владиславу Константиновичу, и он взял. Пришлось разъяснить, как дело было, вернул. Но это сути отношений не меняло, Горчаков уже сделал ставку на Арсения, я меня начал гнобить при первой возможности. Заработал принцип: «А ты чей брат?»

Отношения – отношениями, но главное – работа. В декабре новая партия дизельного топлива – те же двадцать тысяч тонн, но доставка не по железной дороге, а трубопроводным транспортом. Платим за транзит по России, Литве и Латвии, а затем прокачка до Вентспилса. Дело было в конце декабря 1994 года, сложилась сложная обстановка с фрахтом танкеров, мой партнер из Швеции Ричард с трудом нашел подходящий вариант, и надо же такому случиться – под погрузку танкер встал тридцатого декабря, а погрузился тридцать первого за десять минут до нового 1995 года. Звонил в Вентспилс уже из дома. Первого января, когда все отсыпались после ночного веселья, пришлось утром приехать в офис и подготовить все документы по продаже этой партии нашему покупателю. Руководство было удовлетворено, но на мне это настроение никак не отражалось, игра в молчанку.

Что и говорить, трудно компенсировать убытки, возникшие на втором этапе развития компании по Хантеру. Казалось бы, что урок усвоен, но не тут-то было! В один прекрасный день в нам в кабинет врывается огромный Евгений Борисович, брат нашего вице-президента:

– Где печать «Dell Holdings»??

Я молчу, Арсений дал ему печать, но побежал за братом:

– Женя, подожди…

Судя по всему, не догнал. Владиславу Константиновичу приказано срочно отгрузить две тысячи тонн дизельного топлива в Казахстан, на комбинат всемирно известной корейской фирмы. А где гарантии? У господина Горчакова и у меня нехорошие предчувствия… Круто торгуем, а денег оттуда нет. Зато вместо денег через два месяца на имя директора «Dell Holdings» приходит официальное уведомление от корейцев о том, что в связи с оптимизацией финансовой деятельности компания извещает о отсрочке платежа на неопределенный срок. Владислав Константинович в ярости бросает письмо Арсению:

– Отнеси своему брату…

Как бы я не относился к моему непосредственному начальнику, я понимал и разделял его тревогу за безответственность части нашего руководства, разбазаривание дефицитного товара и резкое ухудшение финансового состояния компании «Dell Holdings Limited». А между тем и он, и все ее сотрудники – Владислав, Инна, Арсений и я прилагали все силы и умения для успешной работы. Сотрудники Вентспилского терминала звонили мне и рекомендовали пригласить наших специалистов в Лондон для участия в конференции компании «Platt’s». С моей подачи четверо наших шефов поехали в Лондон, но выражения благодарности я не услышал. Кто-то очень завидовал и вставлял палки в колеса, а кто-то просто прокатился на нас, например дружественная фирма из Болгарии – я за них все документы коммерческие готовил. Испарилась куда-то справедливость в нашем офисе. Но хуже было то, что из-за долгов завод в Кстово просто прекратит нам отгрузку топлива. Необходимо искать новых поставщиков.

Глава девятнадцатая. Баня, «ЛУКойл» и причем тут губернатор

Я родился и вырос в Ленинграде, в самом пролетарском районе города. Наш Кондратьевский проспект, берущий свое начало у завода «Арсенал» и тянувшийся на север до Богословского кладбища, представлял собой разделительную транспортную полосу между многочисленными заводами, чьи заборы, а не дома, кое-где и составляли его окружение. «Красный Выборжец», завод имени Свердлова, ЛОМО, Ленинградский металлический завод, «КИНАП», троллейбусный завод достойно представляли промышленный потенциал Калининского района и тянулись практически до кинотеатра «Гигант», после которого начинались полноценные жилые кварталы. Многие дома постройки тридцатых годов не имели ванных комнат, и для решения бытовых и санитарно-гигиенических проблем микрорайона была построена баня, которую я с детства посещал вместе с отцом. В бане был буфет, где продавали нехитрые закуски и пиво. Вот и все удовольствия. У Богословского кладбища тоже была небольшая одноэтажная баня, называемая «цыганской» из-за близости частных домов, в которых проживали семьи этой романтической национальности

В девяностые годы бани и сауны пробрели новый статус как место для развлечения и деловых контактов людей с деньгами. В зависимости от целей участников, помимо просто оздоровительных процедур и релаксации, можно было установить полезные связи, можно в субботу попариться в компании друзей, можно отметить день рождения и поплавать в бассейне, можно отметить удачную сделку с обилием спиртного и незнакомыми девушками. Размах и длительность мероприятия зависели от количества вложенных средств и настроения участников. Мне не удалось избежать всех этих вариантов, все они по-своему хороши, но наиболее полезным очищением души и тела стала баня на Малой Посадской, где я познакомился с серьезным человеком из компании «ЛУКойл», назовем его Николай. Николай работал в Москве, в центральном аппарате этой могущественной структуры, ему меня отрекомендовал наш деловой партнер. Посидели втроем, попарились, выпили по бутылке пива под серьезный мужской разговор, обменялись контактами. Кто я и какую фирму представляю, он знал. Когда стало ясно, что «Dell Holdings» остались без товара, мне пришлось позвонить Николаю и задать вопрос: не можете ли помочь с экспортными объемами? Надо понимать, что представители крупных корпораций и представители власти неохотно вступали в контакты с непонятными конторами типа нашей – подобные действия могли сказаться отрицательно на их карьере, это так называемые репутационные риски.

Прекрасным примером, иллюстрирующим данный тезис, является история, произошедшая не так давно, в 2018 году, в Петербурге. Об этом писало издание "Фонтанка.ру" в статье «Британский инвестор с тамбовским акцентом» – губернатор Санкт-Петербурга Геннадий Полтавченко подписал соглашение с британской фирмой, имеющей тесные связи с «тамбовско-малышевской группировкой». Эта публикация имеет непосредственное отношение к моему повествованию. Кто будет заинтересован углубиться в этот вопрос, найдет в ней немало интересных моментов. Лишь отмечу, что я не полностью разделяю точку зрения автора этой статьи, однако упомянутые в ней события и действующие лица дополняют и подтверждают реальность моей истории.

Но вернемся на двадцать пять лет назад. Николай рекомендовал обратиться во внешнеэкономический департамент к господину К. Телефонный разговор с К. оказался плодотворным, и меня пригласили в Москву на переговоры. Понимая, что эта инициатива будет похоронена Горчаковым, я пошел прямо к президенту. Хазир Даудович оценил возможность и командировал меня в Москву, а с кем – определимся позже. Ох, как не хотелось Владиславу Константиновичу ехать со мной (а мне с ним), но приказ есть приказ. Поселились в многозвездной гостинице на Тверской, провели переговоры в офисе «ЛУКойла» двое на двое («девушки, мальчики, идите на обед») и согласились продолжить переговоры в неформальной обстановке. Посидели, поужинали, нашли общий язык и определились с поставщиком. Далее развитие договоренностей Владислава Константиновича в Нижнем Новгороде, новые договоры и привычные уже будни. Эти двадцать тысяч тонн снова отгрузили в Вентспилс, и все как обычно, по наезженной колее.

В октябре 1995 года Олег Борисович вошел в наш кабинет и представил нам молодую стройную большеглазую брюнетку:

– Знакомьтесь, Елена Анатольевна.

Разумеется, новый и красивый человек вызывает интерес, и этот интерес был проявлен. Елена Берсенева из города Грозного стала нашим новым сотрудником, постепенно вводили ее в курс дела, а она изучала компьютер и документацию, а также по мере возможности помогала нам решать текущие вопросы. Мы с ней быстро нашли общий язык, и это позволило свободнее и комфортнее ощущать себя в офисе – я убедился, что с Инной делиться своими мыслями неблагоразумно – похоже, в компетенцию ее оклада «вписали» функцию «полупроводника», информатора.

Глава двадцатая. Неприятности на всех фронтах

Пока мы занимались торговой деятельностью, тучи над нами стали сгущаться -ощутили сопротивление окружающей среды. Первый удар был нанесен конкурентами: в духе традиций гор у нас похитили человека, но не девушку- невесту, как можно было подумать, не поразмыслив хорошенько, а полноправного члена нашей большой и дружной семьи. Шутки шутками, а наш холдинг перешел на осадное положение. Для начала весь наш коллектив «Dell» переместили и спрятали в другое помещение этого огромного здания, мы взяли с собой компьютеры и оргтехнику, номера телефоны были другими – то есть для внешнего мира мы «испарились». Усилили охрану здания, все наше руководство перешло на чрезвычайный режим существования – ночевали в офисе, ходили в спортивных костюмах, появились новые лица из силового блока организации – в воздухе повисла тревога. В бестселлере Марио Пьюзо «Крестный отец» такие меры безопасности во время войны между кланами назывались «залечь на матрасы» – точнее не скажешь! Через две тягостные недели все закончилось благополучно, и мы вернулись в родной кабинет к привычным обязанностям, отметив благополучный исход событий посещением близлежащего кафе.

Второе испытание – от властей. В одно непрекрасное утро четырнадцатого декабря 1995 года в наш офис подъехали милиционеры из ОБЭПа и еще для солидности автобус с ОМОНом. Параллелепипеды в форме и с автоматами перекрыли все здание и проникли на наш этаж, поставили караулы на входе и выходе, присутствующих подавили взглядами и блеском стволов и приказали: не ходить, не звонить, компьютеры не включать, на звонки не отвечать. Ать-два! Но, разумеется, тридцать кабинетов одновременно арестовать сложно, и в этой ситуации предупредительный сигнал ушел к нашим руководителям – в отличие от периода матрасов они в таких ситуациях в офисе не появлялись, и вооруженный отряд встречали не «злые чечены», а мирные граждане славянской и не совсем национальности с отсутствием намека на агрессивность на честных лицах. Вскрывались сейфы, изымалась документация, компьютерные данные. Тем не менее, несмотря на неустрашимость и твердость персонала, работа нескольких компаний была фактически парализована, а следственные действия еще продолжались две недели – изучение бухгалтерских документов, дознание причастных к бизнесу лиц и так далее.

Моя творческая мысль, как всегда, не спала. Анализируя очередные котировки Platt’s и идущие вниз цены на нефтепродукты в Северо-Западной Европе, я пришел к парадоксальному выводу: вместо экспорта нужно заниматься импортом топлива, закупая его в Прибалтике. В момент написания этой главы в России вновь сложилась такая ситуация, когда внутренние цены превысили цены на международном рынке. И наше любимое правительство вместо того, чтобы разрешить бизнесу ввозить бензин и дизтопливо из Западной Европы, просто ввело эмбарго на импорт нефтепродуктов, защищая интересы нефтяных монополий, а не граждан России. Но в 1995 году такого запрета не было, ситуация сложилась необычная. Дабы не похоронить эту идею, подготовил докладную записку Хазиру Даудовичу с соответствующим обоснованием и расчетом цены товара в России с учетом ввозной таможенной пошлины и НДС. Цена оказался ниже стоимости российских аналогов, и идея нашла поддержку нашего президента. Недовольный Владислав Константинович (обошли) распорядился проработать вопрос технически: куда везти, какие получить разрешения и тому подобное, что и было сделано – завязал контакты в Управлении Октябрьской железной дороги и Северо-Западной таможне, разработал схему, а затем передал контакты Арсению – в конце концов, поставки по России – его хлеб. Поскольку я работал в Литве и Латвии, у меня были связи с солидными поставщиками, и один из них, «ЛУКойл-Балтия», предложил мне цену на границе двести семьдесят долларов за тонну. Горчаков нашел цену на двадцать долларов дороже от какого-то неизвестного поставщика, и распорядился работать именно с ним. Это противоречило интересам нашей компании и здравому смыслу, но кому-то хотелось стать героем. Я уже не стал выносить этот вопрос на решение президента, меня просто начали притеснять по мелкому – не платить по два месяца зарплату, затем выдать, а назавтра тут же выманить ее на решение своих проблем, а затем на неделю об этом забыть… Президент и Олег Борисович часто уезжали за границу, ну не будешь же звонить по этому вопросу в Лондон! Кстати, это глупое соревнование в закупке вышло боком – топливо из Прибалтики поставили низкого качества из резервуаров длительного хранения, нефтебаза в Ленобласти отказывалась его принимать, были проблемы и с крупнотоннажными цистернами, которые было слить невозможно технически – но это все чепуха, зато сами с усами! Так что экстравагантное мышление многих современных руководителей и приемы подковерной борьбы зрели и отрабатывались уже тогда. Меня вытесняли, и я уволился – смириться с этим был не в силах. Написал заявление на имя президента в его отсутствие и поблагодарил за сотрудничество.

Глава двадцать первая. Возвращение и бандит Сережа

Прошло два с половиной года, которые я провел в известной петербургской нефтехимической компании «Нитрохим». Мой старый знакомый пригласил меня туда в качестве начальника экспортного отдела. Два года я был востребован и вписался в бизнес, занимаясь привычным и знакомым делом – внешнеторговые сделки. Часто бывал на Киришском НПЗ, ездил в командировку в Казань, продал несколько партий товаров на экспорт. Однако последние полгода из-за отсутствия экспорта поручались дела, далекие от моей квалификации. Взаимное неудовлетворение было основанием для расставания, а Елена Анатольевна позвонила и сделала предложение о совместной работе с Хазиром Даудовичем.

Возвращение было для меня действительно волнующим и приятным, переговоры легкими и дружественными. Нельзя войти в одну и ту же реку дважды – ситуация изменилась сильно. «Финансовое объединение «Холдинг» как структура перестало существовать. Уволены Инна, Арсений, помощники Горчакова, а сам Владислав Константинович ушел со скандалом и мордобоем – не выдержали нервы. Банк «Таврический» вошел в первую сотню банков России и на его работу оказывал существенное влияние Хазир Даудович. Левой рукой Хазира стал Дени Алиевич, его друг и соратник, которого я знал с 1993 года. Дени Алиевич осуществлял наиболее значимые взаимодействия с банком и осуществлял общее руководство всеми аффилированными компаниями. Лазарь Вениаминович Гросс возглавил ОАО «Румб», а здание, принадлежащее ему, стало нашим и зарабатывало на сдаче помещений в аренду. Елена Анатольевна Берсенева возглавила компанию «Нева», а меня назначили коммерческим директором.

Все началось сначала – поиск конкретного бизнеса, или как мы говорили, «темы». Я пришел не с пустыми руками, были контакты по поставкам нефти в Москве, которые мы развивали с Еленой Анатольевной вместе: где-то были нужны пробивные способности, где-то опыт и технические знания, ну, а где-то – женские чары. Поставка нефти из Казахстана у нас не сложилась, были другие возможности отгрузок через «Межрегионгаз», ездили на выставку «Химия-97» и общались с представителями европейских фирм, были и проработки с американским концерном «DuPont», в московском представительстве которого работал мой зять. Но пока это не давала результатов.

Разумеется, долго продолжаться так не могло, а «Румб» – не благотворительная организация. «Неве», как и другим арендаторам, выставляли счета за помещения и телефоны, мы получали высокую зарплату на зависть некоторым, но фактически – в долг, а Хазир Даудович оказывал нам всю возможную поддержку – от кредитов банка до деловых контактов. Вспоминается такой случай: для эмоциональной подзарядки я прочел книгу Наполеона Хилла «Думай и богатей» – неплохая концепция для личностного роста. Одна из рекомендаций – четко сформулировать цель, сколько денег будет в моем распоряжении, чем я буду заниматься и чем я за это заплачу – трудом, ограничениями в личном плане. Для меня все было просто – торговля нефтепродуктами, отказ от вредных привычек, а сумму я нафантазировал в два миллиона долларов – даже не знаю, почему именно столько. И эта цель засела у меня в мозгах примерно на месяц. Однажды президент вызвал меня один на один в кабинет, предложил кофе для релакса и заявил:

– Владимир Иванович, у меня есть ДВА МИЛЛИОНА ДОЛЛАРОВ, которые необходимо пустить в дело!

Меня как молнией ударило, я прикипел к креслу… Уж не знаю, как это отразилось на моем лице – спросите у моего собеседника. История из цикла – хотите верьте, хотите – нет. Мечты сбываются?

В тот день мы также обсудили былые дела, поскольку я остался единственным из старой команды и имел право задать не очень тактичные вопросы: почему, как и сколько. Мы сожалели о судьбе «Холдинга» и его блестящих начинаний, вспомнили о деятельности «Dell» и извлекли полезные уроки – третий этап развития по Хантеру. Но ностальгия не могла меня расслабить, появилась установка от шефа: если в ближайшее время мы себя не проявим, нас попросту разгонят. «И правильно сделают» – подумал я.

В эту пору у нас в офисе появился Сергей Кардаш, знакомый нашего друга Тимура. Тимур был приятным собеседником и позитивно настроенным, интеллигентным человеком, но в торец мог дать кому надо. Сергей являл полную противоположность – худой брюнет, резкий в манерах, любитель «грузить» людей, позер и проныра. Иногда он добирался и до кабинета президента, но больше тусовался у нас. Бывало, проведя у нас минут десять, садился за телефон и звонил в офис авторитетов:

– Маша, это Се-ре-жа. Костя в офисе? – (Костя «Могила», в те годы известный авторитетный предприниматель в Петербурге). – Привет передай от меня.

Но репутация у него была серьезная. Как-то раз по телевизору случайно увидел передачу, посвященную двадцатилетию питерского ОМОНа: диктор говорил о славном юбилее борцов с организованной преступностью на фоне документальной съемки – вдоль стены коридора в Большом доме на Литейном, 2 стоят в ряд мужчины с поднятыми руками лицом к стене. Камера скользит от затылка к затылку, а одна голова вдруг поворачивается к камере – ба, да это же Сережа Кардаш! Рассказал я ему о об этом, комментарий был такой:

– Сидели мы в офисе, вдруг напали роботы, стали стрелять…

Узнав про возможность поставки казахской нефти, Сергей проявил деловую активность и нашел бизнесмена в США по имени Арвид, с которым мы заключили контракт, но поставка нефти не состоялась. Вторая сделка с участием Кардаша оказалась просто мошеннической – я вывел его на поставщика лекарств из Киева с помощью Сергея Музыченко, с которым начинали работу в «Холдинге». Кардаш получил товар из Киева и отказался оплатить нашу, точнее мою, комиссию, несмотря на советы знакомых, пропав из поля зрения. Вскоре умер в тридцать семь лет от инфаркта, упав ночью на пол в своей квартире.

Глава двадцать вторая. Фертилайзеры

Нас спасло само руководство – переключило Елену Анатольевну и меня на тему фертилайзеры, или удобрения. Проконсультировавшись со знакомыми бизнесменами, узнал, что удобрения – еще более выгодный товар, чем нефтепродукты, но войти на этот рынок еще сложнее: мол, там одни бандиты – а чем мы хуже? Началось изучение специфики: азотные, калийные, фосфорные, термины, котировки, упаковка, транспортировка, изготовители, потребители. Мы составляли предложения на компьютерах на английском языке и высылали по факсу потенциальным потребителям в Европе. Чтобы не ограничиваться англоязычным миром, нас усилили еще одним специалистом, знающим в совершенстве испанский язык и имеющим торговые связи в Латинской Америке и на родине Сервантеса и Сальвадора Дали. Он по-хозяйски расположился в соседней комнате, нас особо не отвлекал и от руки составлял свои опусы, бойко общался по телефону со своими амигос: аста ла виста, аста маньяна!

Банальная истина – мир тесен! Тем не менее, она несколько раз подтверждалась на моем опыте. Представьте, что наш новый сотрудник – мой бывший преподаватель в «Военмехе», который в 1971 году блестяще читал нам теорию систем управления, чертя на доске уравнения, схемы самолетов и «черных ящиков». Но не тех, которые ищут после авиакатастроф, а как научное понятие. Позвольте представить – Олег Федорович Черкасов, замдекана факультета! Уже тогда ходила молва, что этот молодой преподаватель – человек непростой, у него новая «Волга» и он работал за границей! Для студентов с подпиской о запрете общения с иностранцами и стипендией сорок пять рублей Олег Федорович был для нас человеком другой, неведомой реальности. И вот такая встреча. Я не спешил раскрывать себя, а он, разумеется, меня не знал. Откуда он «свалился» к нам – мне неведомо, впрочем, кадры в нашем офисе подбирались специфические – Феликс Андреевич, Виктор Васильевич, Олег Федорович. Либо это случайная последовательность, либо закономерное влияние «конторы», но всех этих людей объединяла одна черта – они были серьезными и квалифицированными специалистами.

Дистанция была сокращена по-русски просто – бутылка водки, колбаса и огурец с хлебом: Олег Федорович проставляется после первой получки. Беседа потекла в двух измерениях – «Военмех» и Куба. Про «Военмех» все понятно, прошло уже двадцать пять лет, я в красках описал впечатление студента от его лекций. Но тут в порыве воспоминаний об своем институте Елена Анатольевна, сама не ожидая, превзошла весь юмор мира, неожиданно начав фразу так:

– Когда у нас была практика по ботанике…

Эффект был поразительный, два старых технаря с интегралами в голове узнали о практике по изучению пестиков и тычинок и буквально задохнулись от смеха. Конвульсии длились минут пять, но Елена искренне не поняла, в чем дело – сказалась разница в менталитете. Наконец, кандидат технических наук товарищ Черкасов, утирая слезы, выдавил из себя:

– Ну, Елена Анатольевна, Вы даете…

А вот Куба – здорово, жаркие тропические воспоминания! Елена Анатольевна прожила там полтора года, ее отец был командирован с семьей как ценный специалист в советскую делегацию на острове Свободы. Молодой тогда Олег Черкасов сначала преподавал в ВУЗе Гаваны, а затем выдержав сложный международный отбор, стал представителем ЮНЕСКО на Кубе, получив дипломатический статус. Сколько впечатлений и совпадений! Природа и кубинцы, Фидель Кастро, противостояние советских и кубинских боксеров, Теофило Стивенсон и Игорь Высоцкий, океан и акулы… За Кубу, за «Военмех»!..

Жил-был в Крыму, тогда еще на Украине, завод «Титан» в городе Армянске – изготовитель удобрений. Наше руководство положило глаз на это предприятие и отправило в июле девяносто седьмого года в оздоровительно-ознакомительную командировку Дени Алиевича и Елену Анатольевну – чем не романтическое путешествие? Молодые, красивые, свободные от супружеских пут и мнимых предрассудков – тем сложнее и мучительнее двигаться по магистральному пути и не съехать куда-то не в ту степь. Елена Анатольевна поделилась впечатлением о море и показала фото, соответствующие обстановке, которое меня весьма впечатлило – я увидел то, что я очень ценю в женщине.

– Мне все ясно, – заявило от имени меня мое подсознание… Что же касается бизнеса, наше предложение о финансировании всех закупок сырья в обмен на получение продукции, иначе процессинг, руководство завода не поддержало и выдвинуло альтернативный вариант – поставка сырья для полного обеспечения технологического процесса с трех заводов России (апатит, сера и т.п). Мы за пару дней проработали этот вариант, вышли на поставщиков и поняли, что это для нас непосильная задача – из Петербурга диспетчировать все ситуации на предприятии нереально, ритмичная отгрузка не просматривается, все риски недопоставок, снижения качества сырья ложится на наши немногочисленные хрупкие плечи. Я, суровый реалист, ответил отказом, как бы это ни было печально – проект развития не получил.

Отклонив бизнес на удобрениях, мы продолжали заниматься нефтепродуктами. Появлялись новые партнеры и новые возможности, которые иногда перерастали в сделки. Наш новый поставщик из Белоруссии отгружал дизельное топливо в Россию, и мои коллеги решили самостоятельно продать это топливо одному энергичному предпринимателю по имени Антон, который был знаком с генеральным директором «Невы» и у которого, по его словам, был договор с нефтебазой «Ручьи». Антон носил очки и производил впечатление недавнего студента – таких много было в нашей среде, молодых и рвущихся в бой. С ним Елену Анатольевну познакомил другой предприниматель – Сергей. Но, как я понял, из Белоруссии поступила информация, что Антон нарушил обязательства и не оплатил товар. За дело взялись наши ребята из департамента справедливости и развития неформальных взаимоотношений, они попросили Елену вызвать Сергея на переговоры в наш офис. Это не вызвало подозрений, и Сергей был препровожден в свободный кабинет через приемную, все солидно, где его ждала Елена Анатольевна. После приветствий и пяти минут беседы на темы дальнейшего взаимовыгодного сотрудничества в кабинет вошли трое молодых людей для продолжения переговоров, а Елена Анатольевна тихо вышла из кабинета. Тема была изменена на банальную, неприемлемую для аристократического образа мыслей: где деньги??? Сергей был парень не из трусливого десятка, но аргументы были столь действенны и выражения лиц чеченцев столь многообещающи, что после первого часа достойного сопротивления он стал подумывать о сдаче позиций. Его не били, не ломали, просто объяснили – время у нас много, будем сидеть день, сутки или двое – сколько потребуется, нам спешить некуда. Ночевать здесь ему не захотелось, а просили-то все ничего – пригласить в офис для продолжения переговоров Антона – мол, без него никак. Поплакав от отчаяния и осознания своей глупости, он согласно инструкции позвонил спокойным голосом Антону и убедил его приехать в нему – вдвоем решить вопрос. Когда Антон появился в здании, его препроводили в другую комнату и стали прессовать. Оказалось, что очки у него с простыми стеклами для имиджа, глаза в порядке и он признал свою забывчивость об оплате. На нашей машине прокатились в банк, обнулили все карты и счета Антона и расстались мирно. А чтобы не зародились неправильные мысли о поисках истины в других инстанциях, было объяснено, что при таком развитии событий встречи продолжатся, но нас никто не найдет – мы лишь гости в этом бушующем мире.

Тут в офисе появился Муса – легендарная личность даже среди своих единоверцев. Муса был первоклассным специалистом по ларькам и маленьким магазинчикам, он умело предлагал комплексные услуги по крышеванию торговцев и взымал справедливую долю за свои труды. Жалкие попытки некоторых ссылаться на недостаток средств беспощадно отвергались, а аргументы о наличии крыши тщательно подвергались проверке. Ростом под два метра, с характерными чертами отсутствия высшего образования и тяжелым взглядом человека, которого невозможно переубедить или остановить, он виртуозно владел фразами устрашения на русском языке. Я присутствовал при его беседе с одним серьезным русским предпринимателем, когда Муса вдруг спросил с легким акцентом: