Озеро, которого нет

– Километра три-четыре от нашего дома, – прикинула Оля.

– Это в лесу?

– Нет, в поле. По пути к Жиздре, в сторону монастыря.

– А Жиздра – это что? Деревня?

– Река.

– Какое-то странное название, – хмыкнул Ромка.

– Ничего странного, – возразила Оля и объяснила происхождение имени, так, как учили ее на факультативе по истории. – Давным-давно люди, которые жили по обеим сторонам реки, имели за правило по утрам приветствовать друг друга – каждый со своего берега. Выходил кто-нибудь по воду и видел на противоположном берегу своего знакомого. «Жив?!» – кричал он ему. – «Здрав!» – отвечал знакомый. Вот и получилось: «Жи- здра»… А может, это все кричал кто-то один, спрашивая другого: «Жив? Здрав?» Тот человек, к которому он обращался, отвечал теми же словами. Мы же сейчас здороваемся друг с другом, произнося одно и то же приветствие. Так и раньше. В те времена этому придавали даже большее значение, чем сейчас. А сама река – это жизнь, без воды нет жизни. Жизнь, Жиздра… Чувствуете, как созвучно?

– Да, в принципе, – отчего-то засмущался Ромка. – Я понимаю… А мы сможем добраться туда одни, без взрослых?

– К озеру? Запросто.

– И сколько на это у нас уйдет времени?

– Я тоже пойду, – встряла в разговор Аленка.

– Возьмем? – спросила Оля у Ромки, посчитав поход к озеру делом решенным.

– Ты обещала! Пять минут назад обещала. Ты сказала: «Если хочешь, пойдешь с нами». Я хочу.

– Ну и хоти.

– Ну и пойду!

– Ну и иди! Я не с тобой разговариваю… Сколько уйдет времени? Час туда, час обратно, и там… Надо сколько-то подождать, пока она из воды выйдет. Я полагаю, на все про все часа три. Идем?

– Ладно, – решил Ромка, – рискнем. За три часа нас тут даже не хватятся. Мы ведь днем пойдем?

– Разумеется, днем, – Оля хитро улыбнулась, заподозрив в Ромке первые признаки страха.

– Так, тогда нам надо определить день, когда мы…

– А что его определять? Завтра и пойдем.

– Завтра… – Ромка, похоже, не был уверен, что день выбран оптимально.

– Ура! – поддержала сестру Аленка. – Утром встанем – и вперед! А ты фотик свой не забудь, – напомнила она Сидирому, переминавшемуся с ноги на ногу.

– Понимаешь, я только приехал… Дед может разволноваться.

– Вот и хорошо, что только приехал, – сказала Оля, – еще ни в чем таком не был замечен. Следовательно, никто ничего и не заподозрит. Потом как раз завтра твой дед уезжает на кирпичный завод. Вместе с нашим отцом. Более удобного случая нам не представится.

Нет, Оля уже не могла остановиться, ее несло все дальше и дальше по течению тайны, которую она сама же и выдумала. Про себя Оля это знала, но солгав однажды… Солгав однажды и тотчас не извинившись, не раскаявшись в душе, приходится лгать дальше. И она убедила себя, что никакая это не выдумка. Кажется, она где-то слышала, кто-то говорил, что в озере живет настоящая русалка. А что? Место там вполне подходящее.

Где ж еще жить русалке, как не в таком месте: через реку от старого монастыря, среди цветущих полей, расточающий пьянящий сладковатый аромат, от которого кружится голова? Озеро посреди поля точно хранит тайну. Их там три, таких озера, прячущихся в кусточках, но одно – совершенно особенное. Это замечаешь, когда оказываешься рядом с ним. Стоит присесть у водной глади, как сразу чувствуешь нечто необыкновенное.

– Ну что, решено? – она смотрела на Ромку, полная дерзости и отваги, а в голове ее стоял шум, в котором нельзя было уловить ни единой цельной мысли кроме той, которую она поймала, разозлившись на москвича-всезнайку.

– Мы не уточнили время сбора, – Ромка никак не хотел давать окончательный ответ, пока все не будет разложено по полочкам.

– В десять, – Оля не испытывала сомнений. – Сразу после завтрака.

– Где встречаемся?

– Здесь. На этой самой лавке.

– Нас же все увидят…

– Вот и хорошо. Увидят, успокоятся и тотчас о нас забудут.

– Логично, – согласился Ромка. – А уйти незамеченными нам удастся?

– Отсюда мы пойдем огородами, никто нас и не заметит.

– Ладно… Сейчас уже темнеет, нам лучше разойтись по домам. Это тоже поможет усыпить бдительность ваших предков.

– У нас нет предков, – сказала Аленка. – Только папа и мама.

Ромка усмехнулся и взглянул на Олю.

– Она права, – неожиданно ответила та, – только папа и мама. Предки – это у вас, москвичей. Здесь так не принято говорить о родителях.

– Ну, извините, – пожал плечами Сидиром, которому казалось, что такие жаргонные, сленговые словечки как раз сблизят их, тайных заговорщиков, а вышло, поди ж ты, наоборот. – Я пошел?

– Разбежались, – кивнула Оля.

Она первой поднялась с лавочки, и следом за ней встала сестренка, которая сочла необходимым напомнить новому соседу еще раз:

– Ты уж, пожалуйста, Рома, не забудь завтра взять фотоаппарат. А то тебе никто не поверит, что ты видел свою особь.

Ромка открыл было рот для достойного ответа, но вспомнил, что он мужчина, и промолчал.

Глава 3. Волшебное озеро

На следующий день они добрались до места легко и без приключений. Никто из взрослых не обратил внимания на идущих по полю двух девчонок и мальчишку. Таких, как они, здесь хватало, особенно летом, когда в округу съезжались дачники. Путь большинства в эту пору лежал на реку, песчаные пляжи которой в жаркую солнечную погоду неудержимо влекли к себе.

Вот и теперь светило солнышко, вдоль дороги, с обоих сторон, вовсю стрекотали кузнечики, жужжали жуки, шмели и пчелы, кружились разноцветные бабочки, словно радуясь наступившему дню. Нет спора, они радовались, все эти тонкокрылые, но по-своему, как уже отвык радоваться человек. Насекомые трудились на цветущем лугу, торопясь добыть для себя и своего потомства необходимые для поддержания жизни вещества. А беззаботным людям в предвкушении пляжа казалось, что они просто играются, перелетая с былинки на цветок, с цветка на былинку.

Иной раз из густой травы вспархивали какие-то маленькие шустрые птички, уводя любопытствующих подальше от своих гнезд, а то над головой зависал маяком легкий жаворонок, оглашая мир высокой песней торжества жизни.

Впрочем, жаворонка в этот час слышно не было, но и без него хватало вокруг разных веселящих сердце звуков живой природы – от неизвестных пичужек-визжалок, перекликающихся в кустах поодаль, до хлопков кнута и покрикиваний пастуха, укрощавшего стадо местных коров.

Два озерца они миновали без всякого интереса. На одном из них женщина полоскала белье, в другом, отстоящем в стороне, плавали лоснящиеся от жира домашние гуси. Но вот они подошли к третьему – и немедленно ощутили в груди нарастающее напряжение, происхождение которого нельзя было объяснить, почувствовали в ногах, ставших вдруг ватными, какую-то непонятную тяжесть.