Озеро, которого нет

Может быть, они просто устали, скорее всего. Так они думали или иначе, не имело значения, но чувство приближающейся развязки почему-то их не радовало. Впрочем, они не делились своими ощущениями, пряча даже от самих себя невесть откуда набежавшее беспокойство.

– Все, – сказала Оля, когда они остановились у водной глади, зеркалом отражавшим в себе синь неба и луговые цветы по берегам.

– Пришли? – уточнил Ромка. – Это оно?

– Да.

– И что теперь?

– Ничего. Будем ждать.

Ромка подозрительно огляделся вокруг, но ничего особенного не обнаружил. Ничего примечательного. То же удаляющееся от них стадо коров, бредущее в сторону реки, та же трава под ногами. И те же звуки, прежние, разве что стали они чуть глуше. Правее, к горизонту, отчетливо виднелись церковные строения. Красивые купола луковкой, сверкающие на солнце золотые кресты. Ромка протянул руку:

– Там монастырь?

– Да, – поспешила ответить Аленка, стоявшая чуть позади старших ребят. – Оптина Пустынь.

Оля и Ромка даже не оглянулись на ее слова, что Аленку слегка обидело, и она замолчала, хотя ей очень хотелось рассказать о том, что она знает о монастыре, куда часто ходила вместе со старшей сестрой и мамой. Мама учила, как вести себя в храме, а батюшка, с которым они всегда советовались в житейских делах, улыбался ей добродушно и ласково. И всегда у него находилось для нее какое-нибудь угощение – яблоко, горстка орешков, а то и шоколадка.

Лакомства из его рук оказывались необычайно вкусными, и Аленка принимала их как благословение. А что такое благословение? Это когда тебе желают добра и за тебя молятся, чтобы все в твоей жизни было хорошо и правильно.

Нет, об этом лучше никакому Ромке не рассказывать, – не поймет. И вообще, если много болтать, плохо будет. «Как скажешь лишнее, так сердце болит», – говорила мама. Еще она всегда напоминала, что на монастырские кресты, венчающие храмы, надо обязательно самой креститься. Это оградит от многих неприятностей и поможет избежать беды, если беда к тебе приближается.

Аленка стеснялась перекреститься, потому что этого не делала старшая сестра, но теперь, почувствовав обиду за монастырь, в которой с ней были добры, тихонько это сделала, осенила себя крестом, да еще и поклонилась Божьей обители. И улыбнулась: ей стало легче!

К тому же, когда она кланялась, заметила у своих ног – надо же, какое совпадение! – Божью коровку, раскачивающуюся на высокой травинке. Осторожно, двумя пальцами, подхватила Аленка симпатичного жучка и пересадила себе на платье. Жучок замер, вцепившись в нарисованный на платье цветок.

– Смотри, – обратилась к Ромке Оля. – Видишь ирисы?

– Ирисы?

– Да. Там, в воде. Видишь? Целых пять штук.

– И что? Что в них особенного? – спросил Ромка, вглядываясь в причудливые головки неуловимого цвета на тонких ножках, проколовших недвижную воду.

Он никогда не видел ирисов и понятия не имел о том, как они выглядят, в чем их особенности. Что ж, красивые цветы. Гордые и яркие.

– Их больше нигде нет, – сказала Оля. – Только тут.

– Ну и что? – Ромке эта информация почему-то пришлась не по душе, и откликнулся он нехотя.

Как это «нигде нет», когда все их знают? И он знает, разумеется, просто до этого момента никогда не видел их вот так, в природе. Живьем… Он пригляделся к цветущим ирисам и заметил, что они шевелятся. Странно… Две головки отклоняются влево, три другие – вправо. Очень медленно, плавно, но для глаза заметно. И вода между ними как будто не стоит, а течет по кругу, циркулирует. Словно ключ бьет в этом месте, между цветов. Он перевел взгляд на Олю.

– Они живые, – снова отозвалась она на его мысль. – Ты заметил?

– Конечно, живые! Все цветы живые, пока их не сорвешь. Да и то, если поставить в воду…

– Я не о том, – шепотом перебила Оля. – Они движутся!

– Подводное течение.

– Возможно. Только мне кажется, что они расходятся сами… А теперь сходятся. Смотри! Они танцуют.

– Глупость какая, – неуверенно сказал Ромка, пристально разглядывая ирисы. – Это ветер поднялся, вот и все…

Ветер в самом деле поднялся. Внезапный и резкий, он обдал ребят холодом, дохнув откуда-то сзади, но произошло это уже после того, как Ромка его упомянул. У Аленки по спине пробежали мурашки, она даже качнулась под этим порывом и в испуге присела. Осторожно сбросила с платья Божью коровку и зажала ее, бедняжку, в кулаке, спрятав от невзгод в горячей ладошке.

Ромка поправил взлохматившиеся волосы и посмотрел на небо, где тяжелая черная туча наползала на солнце. Это что же, дождь? Или туча грозовая? Да откуда она взялась, когда минуту назад на небе не было и облачка? Нет, ему определенно не нравится эта прогулка. Но он здесь единственный мужчина, а потому должен вести себя соответственно.

– По-моему, будет гроза, – спокойно заметил он. – Надо бы поискать место, где можно укрыться. На всякий случай.

– Грозы не будет, – отозвалась Оля, и туча тут же, словно в насмешку, накрыла солнце, а в стороне, где виднелся монастырь, сверкнула молния.

Молнию они заметили, обернулись на вспышку и… замерли, широко открыв глаза. Нет, не грозы они напугались, с которой были хорошо знакомы. До ближайшей деревни всего с километр ходу и можно запросто убежать от нее, спрятавшись под крышу какого-нибудь сарайчика или даже постучаться в жилой дом, где наверняка откроют двери. Ворчливое рычание грома, с опозданием проводившее молнию, говорило о том, что они еще вполне успеют это сделать. Но… не ветер их встревожил, и не туча удивила. Насторожило ребят другое.

Там, где стоял монастырь, на который они только что любовались, теперь ничего не было. То есть не совсем ничего, кое-что там было, но картина, открывшаяся перед ними теперь, вовсе не радовала глаз. Монастырь исчез, а вместо него за озером плотной стеной высился хмурый дремучий лес, поражая воображение статной мощью вековых дубов и елей.

Да-да, деревья легко различались по породам, потому что лес не просто сокрыл монастырь, но стоял впритык к озеру, начинаясь сразу от берега.

Ромка, не закрывая рта, поглядел влево – этот край озера был ближе к нашим путешественникам, прямо за ним бродило коровье стадо с крикливым пастухом. Сейчас там не было никакого стада, как не просматривался и сам край озера, – водное пространство уходило дальше, теряя свои границы в таком же сумрачном и густом лесу.

За спиной у них располагалась деревня, через которую проходило шоссе на Калугу… Что же там сейчас?

С опаской оборачиваясь назад, как охотник, который боится спугнуть затаившуюся где-то рядом утку, Ромка уже знал, что деревни за спиной нет. Ни деревни, ни шоссе. А вот нечто ужасное, готовое наброситься на них при первом удобном случае, в первую же минуту, как они расслабятся, напугать их до смерти, там наверняка прячется.

Оля стояла не шевелясь и неотрывно смотрела на синий, похожий на тучу, лес, околдовавший их синий лес, возникший из сказки…

Вздохнув про себя, Ромка резко развернулся и бросил взгляд в сторону уже знакомой ему трассы Козельск-Калуга, на пригорке от которой, вытянувшись вдоль дороги, раскинулась деревня.

Он увидел то, что и ожидал. Лес. Все тот же лес, уходящий к горизонту. И большую поляну, освещенную выбравшимся из-за тучи солнцем, заросшую тяжелой, клонившейся к земле, темно-зеленой травой, местами переходящей в низкорослый кустарник неизвестного происхождения. Это была хорошая новость, что обнаружилась поляна, самая хорошая из всех последних, однако именно она заставила его вскрикнуть и вцепиться в Олино плечо.

– Аленка! – испуганно завопил он, словно проснувшись. – Где Аленка?!

– Что? – Оля вздрогнула и вышла из оцепенения. – Что ты сказал?

– Аленка пропала! Ленка!

– Ты думаешь? – как-то отрешенно спросила Оля, холодно и безразлично.

– Я не думаю, я вижу!

– И где же она?

– Оля! – снова закричал Ромка. – Ты что, очнись! Пропала твоя сестра, а ты…

– Что «я»?

– Как что? Ты ведешь себя так… так, как будто ничего не случилось! Человек пропал. Ее нет, понимаешь, ее нигде нет!