И мне в прошедшем не удастся различить
Где полуявь была, а где – лишь полубред,
И сколько времени истаяло в ночи —
Быть может, несколько минут,
быть может, лет…
«Не я запевал и не я допою…»
Не я запевал и не я допою
Ту песню, что раньше я пел как свою.
Казалось, что к ней я придумал слова,
Казалось, что песня свежа и нова.
Но рядом услышал я голос другой,
Её же звенел бубенец под дугой,
Любовно ласкала гортань соловья,
Шептали берёзы у кромки жнивья.
От дней сотворенья до нашей поры
Её поколений тянули хоры…
Той песни веками плетётся канва,
В ней каждый свои сочиняет слова.
И каждый живёт с ощущеньем творца
От часа рожденья до часа конца.
Но слов тех привычен для слуха набор,
И каждая песня всего лишь повтор
Когда-то и кем-то оброненных фраз,
И каждый из нас повторял их не раз.
Но стал я с годами бесчувственно глух,
Давно я утратил и голос, и слух.
Я песни своей не стремлю к небесам
И больше не вторю чужим голосам.
Не я запевал и не я допою
Извечную песню – уже не мою…
Октябрь
За окном вразнобой дробный капельный стук —
То дождя из ночи о стекло колотьё…
Тихо в доме моём,
Лишь один этот звук.
Под осенним дождём
Старый крутится круг
Давних дум про моё житиё-бытиё.
Сам себя я напрасно пытаюсь понять,
В сорок прожитых лет всё решаю – как жить?
Надо что-то забыть,
Что-то вспомнить опять,
Что-то с чем-то сложить,
Что-то где-то отнять,
Только где же и что мне отнять и сложить?
Наполняю я вновь опустевший бокал,
Пью вино пополам с горькой влагой с ресниц.
Так чего ж я хотел?
Что так слепо искал
В жадной близости тел,
В отрешённости скал
И в пыли пожелтелых истёртых страниц?
Не найти мне ответа на этот вопрос.
Ну так что ж, видно, сам я во всём виноват.
От ступней постепенно
До самых волос
В мир глухой, как в застенок,
Я намертво врос,
Где ни шагу вперёд и ни шагу назад.
И уже не разъять крепко стянутых рук,
Видно, время всех встреч для меня истекло.
И осталось со мной
Только время разлук,
Да в окно вразнобой
Дробный капельный стук —
То дождя колотьё из ночи о стекло…
Стихи о дурачке
Есть у нас Микеша-дурачок,
Блёклые стекляшки мутных глаз,
Нижнюю губу – хоть на крючок,
Головы торчок как ананас.
Тёрханный расхристан пиджачок,
Свитера тягучий отворот,
Карандаш, зажатый в кулачок,
Под рукой истрёпанный блокнот.
Летом день-деньской метёт он двор
Иль траву с газончиков стожит,
А зимою вроде как вахтёр —
В вестибюле «польта» сторожит.
На холодном гулком сквозняке
В ватнике, в ушанке набекрень,
С карандашным огрызнем в руке
Он сидит на стуле целый день.
Незаметно мимо мчат года,
Взгляд его в пространство устремлён,