БЕЛЫЕ ВОДЫ. Сказка для неравнодушных

– А я не хочу быть перчаткой. Я что, Петрушка на руке кукловода?

– Не сильно расстраивайся. Считай, что ты рука Бога, исполнитель Высшей Воли.

– Спасибо, а то хоть вешайся.

– А ты представь, что перчатка повесилась. Абсурд…

– Саша, брошу пить. Всё-таки я рука Бога. Хотя нет, по-моему, каждый человек уже Бог. И я тоже. Давай выпьем за это.

– Ну, за это обязательно…

Глава 5

Верховцев шёл на свет, мерцающий вдали. А где свет, там и люди, там жизнь. Вскоре свет превратился в огни незнакомого города. Александр уже различал отдельные здания, как вдруг потерял равновесие: земля начала уходить из-под его ног. «Обрыв! – понял Верховцев и стремительно полетел вниз прямо в чёрную холодную воду. Водоворот неумолимо потащил в глубину. Писатель рванулся вверх и… проснулся. Дверной звонок противно трещал, требуя встать с кровати. Александр вставил ноги в шлёпанцы и нехотя поплёлся в коридор. «Кому с утра неймётся!» – подумал он, подходя к двери. Верховцев щёлкнул замком, приоткрыл дверь и обнаружил на коврике сложенный треугольником листок бумаги. Развернув его, удивлённый писатель прочитал: «Приходи на Патриаршие пруды сегодня в двенадцать к памятнику Грибоедову. Там крылья ангелов трепещут на ветру».

«Чья-то неумная шутка», – сначала подумал Верховцев, но последняя строка записки заставила его вернуться в прошлое. Тогда Верховцев учился в литературном институте и пробовал писать стихи для факультетской стенгазеты. Он вспомнил этот первый поэтический опыт:

Прислушайся, проснувшись поутру:

Там крылья ангелов трепещут на ветру.

Над чистотою белых вод

Прекрасен светлый их полёт.

Этот стихотворный опыт остался у Верховцева оказался первым и последним. Он увлёкся прозой. И вот такая странная записка. Александр ещё раз ей прочёл и начал собираться.

Трамвай-трактир «Аннушка» скучал на закольцованных рельсах в ожидании посетителей. Верховцев прошёл мимо этого раритета булгаковской эпохи и направился к памятнику автору «Горя от ума». Вдоль аллейки кучковались разные неформалы: рокеры, брейкеры, металлисты, рэперы, готы. Александр прошёл мимо них к постаменту и увидел странную картину: неподалёку от памятника какой-то чудак грёб пластиковыми вёслами посуху, сидя в двухместной надувной лодке. Заметив Верховцева, странный человек помахал ему рукой: «Эй, залезай! Уже десять минут тебя жду!» Верховцев оглянулся и понял, что обращаются именно к нему. Александр забрался в лодку и уставился на гребца. Тому было на вид лет двадцать пять. Коричневые новые туфли на толстой подошве, серые с блеском брюки контрастировали с дешёвой зелёной болоньевой курткой на блестящих пуговицах. Карие глаза на круглом лице безусого юнца доброжелательно смотрели на пассажира. «Куда плывём? – Верховцев кивнул на вёсла. «Неправильный вопрос. Зачем плывём? – гребец несколько раз взмахнул вёслами, потом вынул их из уключин и уложил на дно лодки, – Давай знакомиться: Мишаня – ловец человеков».

– Александр – инженер человеческих душ, – пошутил в свою очередь писатель, – И на что ловишь?

– Когда как: иногда на деньги, иногда на обещания счастья, – он достал удочку с ярко красным поплавком и толстой леской, привязал к грузику сотенную купюру и сделал дальний заброс. Прохожие проходили мимо, опасливо обходя сторублёвку.

– Надо менять наживку, – Мишаня подтянул снасть к лодке, – Ой, кажется, рыбинспектор плывёт. Добычу за борт, быстро вылезай. Если что, просто проплывал мимо, присел отдохнуть.

Александр вылез из лодки и спрятался за Грибоедовым. А к Мишане подошёл полицейский.

– Почему нарушаем? – грозно произнёс служивый

– Господин инспектор, у меня лицензия, – Мишаня протянул какую-то бумажку. Тот прочитал и веско произнёс:

– Если у тебя справка, это не значит, что можно промышлять на асфальте. Вон, пруд рядом. Нарушать общественный порядок никому не позволено, даже психам. Сматывай удочки и собирай манатки. Через десять минут, чтобы я тебя здесь не видел, – полицейский грозно двинулся в сторону трамвая-трактира.

– Выходи, поможешь лодку до пруда дотащить, – позвал Мишаня.

Лодка благополучно перекочевала на бывшие Патриаршие пруды.

– А что за бумажка у тебя? – Верховцев внимательно посмотрел на наивное лицо Мишани.

– От психиатра.

– У тебя что, чего-то в голове не хватает?

– Нет, просто ничего лишнего. Я блаженный. Слыхал про Василия Блаженного? Он даже видел будущее, – Мишаня важно надул щёки.

– Ну, а ты можешь сказать, что будет завтра?

– Завтра в восемь утра ты выезжаешь в Оптину Пустынь к отцу Сергию.

– Зачем?

– Записку тебе написал он. А на словах передал, что тебе пора менять жизнь и не только свою. Завтра в восемь от Тёплого Стана автобусом до Козельска, потом на маршрутке до Оптиной Пустыни.

Верховцев сел на скамью у памятника великому писателю и задумался. Он и сам чувствовал, что пора менять жизнь к лучшему, но не знал как. Наверное, прав блаженный Мишаня: завтрашний день уже предопределён. Надо ехать…

– Александр, вы? – рядом стояла Ирина Ланская, – Что вы здесь делаете?

– Да, вот, решил пройтись по булгаковским местам, – Верховцев вскочил со скамьи.

– Меня тоже завораживают Чистые пруды. Здесь какая-то особая магия времени. Словно соприкасаешься с параллельным миром.

– Позвольте вас пригласить в трактир, – Верховцев показал глазами на закольцованный трамвай.

– Пожалуй, не откажусь, – Ирина позволила взять её под руку, и они направились в заведение на рельсах. Там заказали расстегаи и чай с лимоном. Верховцев смотрел на Ирину и любовался её особенной красотой: умные серые глаза, высокий лоб, греческий носик, чуть ироничные губы, милые ямочки на щеках, когда она улыбалась. Ирина почувствовала его взгляд, и её щёки окрасил прелестный румянец. Говорили сначала о литературе, потом о классической музыке. Время незаметно летело за интересной беседой. После трактира они подошли к пруду.

– Идёмте ко мне, – наконец решился Верховцев.

– Вы хотите познакомить меня с родителями?

– Я живу один, – мужчина привлёк Ирину к себе.

– Мне кажется, неприлично просто так заходить в гости к одинокому мужчине, – отстранилась Ланская.

– Это всё пуританские предрассудки, – Верховцев поцеловал Ирину в губы и сразу получил звонкую пощёчину.

– Не провожайте меня, – вспыхнула Ирина и быстро пошла прочь. А Верховцев растерянно опустился на скамью.

Глава 6

Отец Сергий метнул из под седых бровей на вошедшего хитровато-проницательный взгляд: «Заходи с Богом».

Верховцев удивился скромной обстановке кельи старца. Деревянные нары с лоскутным одеялом, оцинкованное ведро с алюминиевой кружкой, образ Спасителя в красном углу и каменный пол, истёртый до блеска молитвенными бдениями.

– Отец наш небесный, а мать – родная земля. На ней и живём, за неё и молитвы мои. Тёмные века кончаются, пора дальше идти. Но люди ещё прошлым живут, боятся из своей норки нос высунуть. Эдак и светлое завтра просидим в темноте и грядущее царство небесное пропустим, – издалека начал старец.

– Отец Сергий, я светский человек и в царство небесное не верю. Чем же я могу вам помочь?

– Александр, нельзя одновременно служить и Богу и дьяволу.