Записки промысловика. Повести и рассказы

Я, еще не понимая к чему он задал этот вопрос, внимательно огляделся.

– На Мелком.

– Понятно, что не на Глубоком. Ты скажи, в каком районе.

– Похоже стоим мы сейчас напротив Аякля, а прямо по нашему курсу Блудный. Тут до памятника метров пятьсот, не больше.

– Блудный, говоришь, памятник? Пятьсот метров, говоришь? А я сейчас проверю.

Он отсоединил сани, запрыгнул на «Буран» и рванул с места. Все в недоумении посмотрели ему вслед, потом на меня. Тут-то до меня дошло. Я уже забыл историю с лопатой, а Толик помнил. Пришлось рассказать ребятам про пургу, лопату и ту злополучную наледь. Петя ухмыльнулся:

– Да. Дрига в своем репертуаре. Он же летом на лодке только со мной ходил. Зимой тоже всегда в компании. В одиночку-то ему никогда и не доводилось ездить ни на лодке, ни на снегоходе. А ориентироваться он ни на воде, ни в тундре точно не может.

Мы внимательно стали следить за светом фары удаляющегося снегохода. Какое-то время он двигался прямо к острову Блудный, потом начал уходить влево и влево, описывая дугу.

– Повело нашего Колумба. Сейчас еще сопли морозить здесь будем, ожидая его. Вот ведь больная голова, – Петр выругался. – Володя, достань ракетницу. А то точно искать потом придется этого пришибленного.

Петя уже начал злиться и выстрелил вверх из ракетницы. Снегоход, описав приличный круг, вдруг на большой скорости направился в нашу сторону. Остановившись у саней, Дрига спрыгнул с сидения и, не успев всмотреться в наши лица, громко спросил:

– Мужики. Подскажите, где Блудный?

А, приглядевшись, осекся.

– Мудак! Ты что, с башкой не дружишь? – зло произнес Петя и стал усаживать своё массивное тело на сидение.

После новогодних праздников я возвращался на точку уже на своем новеньком «Буране». Теперь обязанности в бригаде распределились. Толик с Вадимом занимались проверкой сетей и рыбой, а Федор помогал мне прокладывать еще один речной песцовый и горный соболиный путики, подробно объясняя и показывая, как и где правильно устанавливать капканы, рассказывая о повадках и привычках этих пушных зверьков.

Послесловие

Вадим свое слово сдержал. За зиму нареканий с моей стороны к нему не было. Весной ребята помогли ему с восстановлением утерянного паспорта, и он официально стал трудиться в моей бригаде. Толик доработал до весны и ушел от нас. Купил домик у бывшего промысловика в районе Крестов на речке Пясино. Съездил к себе на родину Украину и привез оттуда женщину, которую уговорил поработать с ним на промысле, пообещав ей хороший заработок. В первую же зимовку произошла трагедия. Как-то они возвращались в свою избу на снегоходе, и Толик сбился с пути. Женщина погибла, а он потерял кисти обеих рук и остался инвалидом. Но это уже другая история.

Шкалик

щенок

К нам на рыбацкую точку начальник участка привез четырехмесячного щенка разбавленной породы евразиер. Рассказал, что плыл на лодке, увидел на берегу знакомых. Ему крикнули:

– Ефимыч. Подгребай!

Причалил. Компания весело и шумно отдыхала на природе уже двое суток. Под ногами бегал маленький лохматый щенок. Он взял его на руки. Темные с хитрецой глаза заглядывали в лицо с любопытством.

– Чей? – спросил он.

– Да на Вальке к нам прибился, – ответили ему.

Начал уговаривать отдать его на рыбацкую точку. Ему объяснили, что раз щенок сам прибился, отдавать его просто так нельзя. Нужно либо дарить, либо продавать. Пришлось Ефимычу покупать его за шкалик водки.

Так евразиец обрел свой дом на рыбацкой точке, расположенной на берегу живописнейшего озера Лама, окруженного с юга ламскими горами, а с севера – плато Путорана. А за что был куплен, такую кличку и получил – Шкалик.

В собачий коллектив из пяти уже взрослых псов молодой щенок влился без проблем. А через короткий срок собаки начали проявлять к нему уважение. По натуре любопытный, терпеливый, с добрым нравом и хитрым, подкупающим взглядом, он располагал к себе окружающих, за что постоянно получал от людей презенты в виде пищи, сладостей. Собаки оценили эти его качества, поэтому держались всегда рядом с ним, в ожидании какого-либо лакомства, брошенного Шкалику. Полученным презентом он делился, не проявляя агрессии.

Находясь в постоянном движении, любопытство и инстинкты охоты начал проявлять своеобразно. Заметил, что угощение, которое он получает, люди всегда достают из рюкзаков, мешков, баулов. Это подтолкнуло его к первой проделке.

Когда причалила лодка, щенок спрятался за засолкой. Не проявляя себя, подождал, когда люди в окружении встречавших их собак пройдут по тропинке к избе. Тут же запрыгнул внутрь лодки. Нюх будущего охотника без труда отыскал мешок с провиантом. Через мгновение, держа в зубах увесистый кусок колбасы, он лежал в кустах и наслаждался деликатесом.

После первой удачной попытки при звуке приближающейся лодки или катера бежал к засолке и укладывался в вырытую им в песке яму, положа голову на вытянутые лапы, лежал без движения в ожидании.

Как-то в очередной раз, обнаружив съестное, он безуспешно пытался просунуть голову в рюкзак, чтобы достать деликатес, но не мог этого сделать. Большой туристический мешок был плотно завязан и весил больше, чем щенок. Чтобы не терять время, он начал рывками вытягивать мешок из лодки и перевалившись через борт, тот оказался в воде. Пес посмотрел в сторону избы, не идут ли люди, прыгнул в воду, ухватил зубами плавающий не поверхности рюкзак и, поплыл по протоке на противоположный берег.

Прошка

Прошел год. Шкалик повзрослел. В размерах перегнал остальных довольно крупных собак. Под лохматой шкурой, просматривался мускулистый корпус и мощная грудная клетка. Пес стал лидером, беспрекословным вожаком, охотником и охранником. Неизменными оставались умные с хитринкой глаза.

И вот нам привезли трехмесячного котенка. Мы крикнули собак и выпустили дымчатого цвета крошечное создание в середину. Шкалик, знакомясь, долго обнюхивал его. Взъерошенный комок сначала терпел, а затем ударил пса по носу. Тот в ответ прижал его лапой к земле. Округлив глазки, котенок немного подергался, а когда успокоился, пес стал вылизывать его своим шершавым языком. Скоро маленькое существо превратилось в мокрую варежку. Так между ними произошло знакомство, завязалась дружба. Котенку дали кличку Прошка.

Шкалик ревностно охранял его, постоянно сопровождал, не давая в обиду. Через короткое время они стали неразлучной парой.

В августе произошел такой случай. Прошка гулял по песчаной косе, когда причалил катер с отдыхающими. Шкалик, заметив приближение катера, занял свою исходную позицию, спрятавшись за засолкой. У причала висело предупреждение, что выходить на берег без разрешения запрещено. Но одна дама спустилась по трапу, не смотря на предупреждающий плакат. На руках она держала черного окраса, комнатную собачку, а затем выпустила ее из рук на песок. Увидев котенка, та со злобным лаем бросилась к нему. Прошка, не проявляя страха, продолжал семенить лапками. Маленькая собачка, рыча, набросилась на него, сбила и начала кусать. Котенок жалобно тихо замяукал, вжавшись в песок. Этот «плач» не было слышно из-за работающего двигателя катера, но Шкалик услышал.

С обезумевшими глазами он выскочил из укрытия, отыскивая глазами Прошку. Увидев, со свирепым рыком ринулся на его обидчика, который, убегая, с визгом пролетел по песку и прыгнул на руки опешившей даме. Шкалик никогда не бросался на людей, но хозяйку этой собачки готов был разорвать. Он подбежал к ней вплотную, показывая острые клыки, зарычал так, что у онемевшей от ужаса женщины начали подкашиваться ноги. Наблюдавшие все происходящее с катера люди начали кричать на собаку, звать на помощь. Но Шкалик, не обращая внимания на крики, рыча, теснил женщину. Его глаза не выпускали из виду это маленькое, черное зло на руках у нее. Он присел, откинув задними лапами груду песка, прыгнул вверх, пытаясь в прыжке выхватить прижатую к груди собачку. Злость переполняла его, поэтому прыжок оказался такой сильный, что челюсти лязгнули на уровне лица женщины. Она отпрянула назад и завалилась на трап. Несколько пар рук подхватили ее и затащили на катер. Шкалик дважды гавкнул и побежал к своему любимцу.

Прошка лежал в песке и жалобно мяукал. Пес обошел его вокруг, лег рядом и начал облизывать. Потом взял котенка аккуратно в зубы и понес к избе.

После этого случая Шкалик больше не оставлял своего друга без присмотра. При первых же звуках приближающегося катера или лодки выбегал на косу и отыскивал глазами Прошку. И не отходил от него до тех пор, пока катер не отчаливал от берега. А если на причалившем судне обнаруживалась собака, пес становился агрессивным, уши прижимались к голове, шерсть на загривке становилась дыбом. Он бегал вдоль косы, грозно рычал и лаял, предупреждая. Желание спуститься на берег у многих пропадало сразу.

Дружба между собакой и котом крепла с каждым днем. Каждое утро, как только открывалась дверь можно было наблюдать импровизированные сцены. Прошка выскакивал во двор и начинал отыскивать среди собак своего друга. Увидев, подбегал и начинал прохаживаться мимо. Шкалик закрывал глаза и делал вид, что спит. Кот прохаживался мимо, показывая себя, но поняв, что на него никакого внимания не обращают, подбегал ближе и бил лапой Шкалика по носу. Тот открывал глаза, потягивался, выставляя лапы вперед, и случайно задевал кота. Возмущенный тем, что его задели, Прошка выгибал спину и набрасывался на обидчика. Пес соскакивал, и начинались взаимные погони. То кот убегал от собаки, то собака убегала от кота.

Зимой, уезжая на работу, часто забывали запустить Прошку в избу. А вернувшись через несколько часов, всегда наблюдали одну и ту же картину. Шкалик неподвижно лежал на снегу, весь покрытый инеем, и на наше появление только вилял хвостом. Потом между лап появлялась заспанная мордочка кота. Он, мяукнув, выползал из теплого «спальника», начинал облизывать себя, затем нос Шкалика. Пес невозмутимо лежал в ожидании, пока кот осторожно спуститься на снег и, подняв хвост, не скроется в дверном проеме избы. Только после этого поднимался сам, реверсивным движением туловища сбрасывая с себя снег и иней.

Спаситель

В шестьдесят пятую годовщину Революции с утра по телевизору играла маршевая музыка, транслировали репортажи о демонстрациях, которые шагали по стране с Дальнего Востока на запад. До военного парада на Красной площади оставалось четыре часа.

Я вышел из избы. Светило яркое солнце, напоминая о себе перед долгим расставанием на период полярной ночи. Снег накрыл своим покрывалом лес, горы. Светло-синего цвета прозрачный лед, покрывший озеро, стелился хрустальной накидкой от берега до берега. Сжимаясь от мороза, лед трескался ружейными залпами, грохот разлетался по озеру, ударялся о склоны гор и возвращался эхом. Большой ртутный термометр, прибитый к избе, показывал минус двадцать два градуса.

Морозная погода держалась уже более недели. Ночью температура опускалась до минус тридцати градусов. На точке я был один. Мои напарники, Федя с Вадимом, находились в городе, занимаясь заготовкой необходимого товара и продуктов на зимовку. По радиосвязи сообщили, что прилетят вертолетом в ближайшие дни.

Чтобы чем-то занять время, я решил выйти на озеро и поставить прогоны для сетей. Совершенно забыв о заповеди нганасан: «Пока не услышишь храпанье оленя на озере, сиди яранга, однако. Лед еще коварный. Пошел по озеру олень – иди и ты смело».

Оделся, покормил собак, нарубив мерзлого налима. Положил на сани прогоны, пешню, норильную вилку, черпак; все, что необходимо для установки. Зацепил норило и, шлепая широким лыжами «Тайга», отправился на озеро.

Расстояние между берегами было около трех километров, а сети устанавливали практически посередине. Так что мне необходимо было пройти почти полтора километра.

Все собаки, сопровождая меня, бежали рядом. Так мы прошли почти полкилометра. Но затем Шкалик повел себя как-то странно. Забегая вперед, садился на лед, а когда я подходил, не двигался с места. Мне приходилось обходить его. Он опять забегал вперед и снова садился. Наконец мне это надоело.

– Ты что творишь? Я же не на слаломной трассе, чтобы обходить тебя?

Пес сел на лед, опустил голову и дальше не пошел. Собаки, пробежав еще несколько метров за мной, оглядываясь на вожака, тоже сели.