Записки промысловика. Повести и рассказы

Записки промысловика. Повести и рассказы
Владимир Васильевич Беляков

В десять лет я отважился один уйти с ночёвкой на рыбалку в тайгу. В двенадцать лет лесничий Зинур Хасаншин взял меня с собой на медведя. В дальнейшем мне довелось работать промысловиком и жить в экстремальных условиях Крайнего Севера в живописнейшем уголке Таймыра на озере Лама.

Владимир Беляков

Записки промысловика. Повести и рассказы

Повести

Шкалик

Часть 1. Щенок

Я уже прошел третий, самый мощный и стремительный перекат реки Талая и собрался войти в озеро Мелкое, когда увидел на левом берегу знакомую мне компанию. В тихой заводи, уткнувшись в берег, стояли несколько лодок. Мне прокричали:

– Володя. Подгребай к нам!

Причалил. Компания весело и шумно отдыхала на природе уже двое суток. Под ногами бегал маленький лохматый щенок. Я взял его на руки. Он, радостно повизгивая, махая хвостом, старался лизнуть меня в щеку и с любопытством заглядывал мне в лицо своими темными хитрыми глазками.

– Чей? – спросил я.

– Да на Вальке к нам прибился.

Начал уговаривать отдать его на рыбацкую точку. Мне объяснили, что раз щенок сам прибился, отдавать его просто так нельзя. Нужно либо дарить, либо продавать.

– Шкалик наливай и забирай.

– Не вопрос.

Я поставил на стол бутылку водки.

Так евразиец обрел свой дом на рыбацкой точке, расположенной на берегу живописнейшего озера Лама, окруженного с востока ламскими горами, а с севера – плато Путорана. А за что был куплен, такую кличку и получил – Шкалик.

В собачий коллектив из пяти уже взрослых псов молодой щенок влился без проблем. А через короткий срок собаки начали проявлять к нему уважение. По натуре любопытный, терпеливый, с добрым нравом и хитрым, подкупающим взглядом, он располагал к себе окружающих, за что постоянно получал от людей презенты в виде пищи, сладостей. Собаки оценили эти его качества, поэтому держались всегда рядом с ним, в ожидании какого-либо лакомства, брошенного Шкалику. Полученным презентом он делился, не проявляя агрессии.

Находясь в постоянном движении, любопытство и инстинкты охоты начал проявлять своеобразно. Заметил, что угощение, которое он получает, люди всегда достают из рюкзаков, мешков, баулов. Это подтолкнуло его к первой проделке.

Когда причалила лодка, щенок спрятался за засолкой. Не проявляя себя, подождал, когда люди в окружении встречавших их собак пройдут по тропинке к избе. Тут же запрыгнул внутрь лодки. Нюх будущего охотника без труда отыскал мешок с провиантом. Через мгновение, держа в зубах увесистый кусок колбасы, он лежал в кустах и наслаждался деликатесом.

После первой удачной попытки при звуке приближающейся лодки или катера бежал к засолке и укладывался в вырытую им в песке яму, положа голову на вытянутые лапы, лежал без движения в ожидании.

Как-то в очередной раз, обнаружив съестное, он безуспешно пытался просунуть голову в рюкзак, чтобы достать деликатес, но не мог этого сделать. Большой туристический мешок был плотно завязан и весил больше, чем щенок. Чтобы не терять время, он начал рывками вытягивать мешок из лодки и перевалившись через борт, тот оказался в воде. Пес посмотрел в сторону избы, не идут ли люди, прыгнул в воду, ухватил зубами плавающий на поверхности рюкзак и, поплыл по протоке на противоположный берег.

Часть 2. Прошка

Прошел год. Шкалик повзрослел. В размерах перегнал остальных довольно крупных собак. Под лохматой шкурой, просматривался мускулистый корпус и мощная грудная клетка. Пес стал лидером, беспрекословным вожаком, охотником и охранником. Неизменными оставались умные с хитринкой глаза.

И вот нам привезли трехмесячного котенка. Мы крикнули собак и выпустили дымчатого цвета крошечное создание в середину. Шкалик, знакомясь, долго обнюхивал его. Взъерошенный комок сначала терпел, а затем ударил пса по носу. Тот в ответ прижал его лапой к земле. Округлив глазки, котенок немного подергался, а когда успокоился, пес стал вылизывать его своим шершавым языком. Скоро маленькое существо превратилось в мокрую варежку. Так между ними произошло знакомство, завязалась дружба. Котенку дали кличку Прошка.

Шкалик ревностно охранял его, постоянно сопровождал, не давая в обиду. Через короткое время они стали неразлучной парой.

В августе произошел такой случай. Прошка гулял по песчаной косе, когда причалил катер с отдыхающими. Шкалик, заметив приближение катера, занял свою исходную позицию, спрятавшись за засолкой. У причала висело предупреждение, что выходить на берег без разрешения запрещено. Но одна дама спустилась по трапу, не смотря на предупреждающий плакат. На руках она держала черного окраса, комнатную собачку, а затем выпустила ее из рук на песок. Увидев котенка, та со злобным лаем бросилась к нему. Прошка, не проявляя страха, продолжал семенить лапками. Маленькая собачка, рыча, набросилась на него, сбила и начала кусать. Котенок жалобно тихо замяукал, вжавшись в песок. Этот «плач» не было слышно из-за работающего двигателя катера, но Шкалик услышал.

С обезумевшими глазами он выскочил из укрытия, отыскивая своего друга. Увидев, со свирепым рыком ринулся на его обидчика, который, убегая, с визгом пролетел по песку и прыгнул на руки опешившей даме. Шкалик никогда не бросался на людей, но хозяйку этой собачки готов был разорвать. Он подбежал к ней вплотную, показывая острые клыки, зарычал так, что у онемевшей от ужаса женщины начали подкашиваться ноги. Наблюдавшие все происходящее с катера люди начали кричать на собаку, звать на помощь. Но пес, не обращая внимания на крики, рыча, теснил женщину. Его глаза не выпускали из виду это маленькое, черное зло на руках у нее. Он присел, откинув задними лапами груду песка, прыгнул вверх, пытаясь в прыжке выхватить прижатую к груди собачку. Злость переполняла его, поэтому прыжок оказался такой сильный, что челюсти лязгнули на уровне лица женщины. Она отпрянула назад и завалилась на трап. Несколько пар рук подхватили ее и затащили на катер. Шкалик дважды гавкнул и побежал к своему любимцу.

Прошка лежал в песке и жалобно мяукал. Пес обошел его вокруг, лег рядом и начал облизывать. Потом взял котенка аккуратно в зубы и понес к избе.

После этого случая Шкалик больше не оставлял котенка без присмотра. При первых же звуках приближающегося катера или лодки выбегал на косу и отыскивал глазами Прошку. И не отходил от него до тех пор, пока катер не отчаливал от берега. А если на причалившем судне обнаруживалась собака, пес становился агрессивным, уши прижимались к голове, шерсть на загривке становилась дыбом. Он бегал вдоль косы, грозно рычал и лаял, предупреждая. Желание спуститься на берег у многих пропадало сразу.

Дружба между собакой и котом крепла с каждым днем. Каждое утро, как только открывалась дверь можно было наблюдать импровизированные сцены. Прошка выскакивал во двор и начинал отыскивать среди собак своего друга. Увидев, подбегал и начинал прохаживаться мимо. Шкалик закрывал глаза и делал вид, что спит. Кот прохаживался мимо, показывая себя, но поняв, что на него никакого внимания не обращают, подбегал ближе и бил лапой Шкалика по носу. Тот открывал глаза, потягивался, выставляя лапы вперед, и случайно задевал кота. Возмущенный тем, что его задели, Прошка выгибал спину и набрасывался на обидчика. Пес соскакивал, и начинались взаимные погони. То кот убегал от собаки, то собака убегала от кота.

Зимой, уезжая на работу, часто забывали запустить кота в избу. А вернувшись через несколько часов, всегда наблюдали одну и ту же картину. Шкалик неподвижно лежал на снегу, весь покрытый инеем, и на наше появление только вилял хвостом. Потом между лап появлялась заспанная мордочка кота. Он, мяукнув, выползал из теплого «спальника», начинал облизывать себя, затем нос Шкалика. Пес невозмутимо лежал в ожидании, пока кот осторожно спуститься на снег и, подняв хвост, не скроется в дверном проеме избы. Только после этого поднимался сам, реверсивным движением туловища сбрасывая с себя снег и иней.

Часть 3. Спаситель

В шестьдесят пятую годовщину Революции с утра по телевизору играла маршевая музыка, транслировали репортажи о демонстрациях, которые шагали по стране с Дальнего Востока на запад. До военного парада на Красной площади оставалось четыре часа.

Я вышел из избы. Светило яркое солнце, напоминая о себе перед долгим расставанием на период полярной ночи. Снег накрыл своим покрывалом лес, горы. Светло-синего цвета прозрачный лед, покрывший озеро, стелился хрустальной накидкой от берега до берега. Сжимаясь от мороза, лед трескался ружейными залпами, грохот разлетался по озеру, ударялся о склоны гор и возвращался эхом. Большой термометр, прибитый к избе, показывал минус двадцать два градуса.

Морозная погода держалась уже более недели. Ночью температура опускалась до минус тридцати градусов. На точке я был один. Мои напарники, Федя с Вадимом, находились в городе, занимаясь заготовкой необходимого товара и продуктов на зимовку. По радиосвязи сообщили, что прилетят вертолетом в ближайшие дни.

Чтобы чем-то занять время, я решил выйти на озеро и поставить прогоны для сетей. Совершенно забыв о заповеди нганасан: «Пока не услышишь храпанье оленя на озере, сиди яранга, однако. Лед еще коварный. Пошел по озеру олень – иди и ты смело».

Оделся, покормил собак, нарубив мерзлого налима. Положил на сани, пешню (лом для создания прорубей с деревянной ручкой), норильную вилку (трезубец для захвата и передвижения норила), черпак – все, что необходимо для установки прогонов. Зацепил норило (шест с привязанной к нему веревкой, для проталкивания подо льдом) и, шлепая широким лыжами «Тайга», отправился на озеро.

Расстояние между берегами было около трех километров, а сети устанавливали практически посередине. Так что мне необходимо было пройти почти полтора километра.

Собаки, сопровождая меня, бежали рядом. Так мы прошли почти полкилометра. Но затем Шкалик повел себя как-то странно. Забегая вперед, садился на лед, а когда я подходил, не двигался с места. Мне приходилось обходить его. Он опять забегал вперед и снова садился. Наконец мне это надоело.

– Ты что творишь? Я же не на слаломной трассе, чтобы обходить тебя?

Пес сел на лед, опустил голову и дальше не пошел. Собаки, пробежав еще несколько метров за мной, оглядываясь на вожака, тоже сели.

– Шкалик. Ты что, трусишь?! – крикнул я.

Пес в ответ лишь вяло завилял хвостом.

Пройдя около километра, я решил проверить толщину льда. Взял в руки пешню и вонзил ее в лед. Раздался сильный грохот, как выстрел из ружья. Трещина, разрывая лед, понеслась вдаль по ледяному панцирю озера. Через нее тут же проступила вода и начала замерзать, затягивая ледяной рубец, рисуя гигантскую змею, уползающую вдаль.

Прошел еще метров шестьсот. Сориентировавшись по берегам, остановился. Лед был прозрачный, что должно было значительно облегчить установку прогонов. Норило подо льдом будет хорошо просматриваться, и установка займет не более трех часов. Я посмотрел в сторону избы. На белом фоне заснеженного берега выделялись темные контуры строений. Высоко вверх из трубы поднимался столб теплого воздуха. Горы красовались такой голубизной, будто были не из камня, а из хрусталя.

Я взял в руки пешню, чтобы вырубить лунку и сделать замер глубины. Снял лыжи, сверху бросил прогоны и только сделал несколько шагов, как раздался грохот. Лед разлетелся подо мной на крупные осколки. Вода хлынула фонтаном вверх, заливая все кругом. Я не успел понять, что произошло, как оказался в воде.

Лыжи плавали на краю полыньи. Дотянулся до них рукой и начал мостить опору. Сделал попытку выбраться на лед, но он вновь стал крошиться передо мной, расширяя полынью. Не выпуская из рук лыжи начал продвигаться вперед по кромке льда. При любой моей попытке подтянуться и выбраться на поверхность раздавался треск, лед разлетался по сторонам. Метров через двадцать, наконец, удалось выкарабкаться. Подтянул под себя лыжи и попытался отползти дальше от воды, но не мог двинуться с места, так как на морозе ватная фуфайка моментально примерзла ко льду. Попробовал оторвать ее рывком, и вновь оказался в воде. Огромный кусок отломившегося льда, как щит, примерз к фуфайке на уровне груди, мешал взмахивать руками и постоянно заваливал меня на спину. Рукояткой ножа, который всегда висел на поясе, я начал разбивать его.

Кроличья шапка постоянно наползала на глаза и напоминала ледяной горшок. Ее пришлось выбросить на лед. Фуфайка промокла, сковывала движения и тащила вниз. Попытался стащить ее с себя. Легко расстегнул пуговицы на груди, но стянуть рукава не мог. Пришлось несколько раз с головой окунуться в воду и ножом разрезать ее на запястьях. Наконец, с трудом освободился от фуфайки и выбросил перед собой на лед.

Двигаться в воде стало легче. Хорошо поддерживали на воде бакари из оленьих шкур, они-то меня и спасли. Если бы на мне были одеты валенки, то либо они утащили меня под воду, либо пришлось бы их сбросить, как фуфайку. А что бы я делал потом, оставшись босиком?