99 книжных вивисекций. Рецензии с перцем и кровью

Научно-фантастическая шутка от главреда "Троицкого варината". Речь о загадочном спутнике Юпитера под названием Европа. Практически устоявшееся мнение (по данным автоматических межпланетных станций, пролетавших мимо и сделавших снимки), что его поверхность покрыта ледяной коркой, под которой вода. Мало того, обнаружена вулканическая и геотермальная активность. А это резко повышает вероятность возникновения жизни, поскольку есть теплая вода. В аналогичной водной среде на Земле жизнь обнаружена, и ей не требуется солнечного света. Сегодня Европа считается местом, где шансы обнаружить жизнь максимальны для всех планет, больших и малых, Солнечной системы. В 20-х годах планируются запуски АМС, которые пробурят поверхностный лед, поплавают в подледном Европейском океане, заберут образцы воды и доставят их на Землю.

Но автор немного опередил события и предположил, что на Европе жизнь уже точно существует, и проанализировал пути эволюции ее знаний об окружающем мире на этапе, когда она уже стала разумной.

Среда обитания вода, живут на дне. По-моему, у них два глаза, восемь рук, умение плавать. Существуют и другие подводные обитатели, но они без разума, иногда используются в качестве домашних животных.

Зуд знаний заставляет разумных жителей Европы исследовать окружающий мир и совершенствовать технологии. Изобрели электричество, обнаружили, что их планета шар, добрались до ледяного панциря, закрывавющего путь наружу. Лучшие умы-теоретики сумели рассчитать и предсказать теоретически существование Юпитера, других его спутников и даже Солнца. Выбрались на ледяную поверхность и своими глазами увидели гигантскую планету неподалеку и бескрайний космос с мириадами дальних звезд. Шок после серости океанских глубин.

Просматриваются параллели с земной историей человечества. Интересен этап, когда европеоидам стало так хорошо и комфортно жить, что они забросили научный поиск, совсем обленились и заслуженно откатились к дремучим временам, когда не было технологий. Произошел регресс, развал общества, возврат чуть не к дикому состоянию. И только волонтеры спасли цивилизацию, когда на свой страх и риск потянулись к знаниям и вернули общество к былому состоянию, нацеленному на научный поиск.

Автор попытался, основываясь на имеющихся научных знаниях о действительно загадочном небесном теле, создать пародию на научную фантастику, в которой на примере истории обитателей Европы кое-где интересно высказывается и о человеческом обществе, путях и смысле его эволюции. Любопытно, но все же это не твердая научная фантастика, а забавная, оригинальная шутка на тему внеземной жизни в пределах Солнечной системы.

87. Институт

Роман, 2019

Стивен Кинг

Последний из переведенных на русский язык романов "Короля ужасов". С Королем у меня свои отношения. До сборника "Сердца в Атлантиде" включительно мною были куплены все изданные на русском его произведения, на которого вышел по рекомендации трагически погибшего писателя Вячеслава Первушина. Кинг даже повлиять успел: написано до сорока рассказов в жанре мистики и хоррора, никому, естественно, сегодня не нужных. И вот на рубеже тысячелетий до меня, наконец, дошло, что меня изящно, точнее, непринужденно, но очень настойчиво и бесцеремонно водят за нос. А именно Кинг водит, собственным творчеством. После того озарения как отрезало. Купленные книги сданы в библиотеку, за творчеством Короля больше не следил. А он, оказывается, даже после тяжелейшей аварии в конце девяностых, продолжает клепать роман за романом, а режиссеры стоят в очереди, чтобы выкупить права на очередной выходящий шедевр.

В чем же секрет мирового успеха? Попробуем понять это на примере "Института". Опять, как и в дебютном романе "Кэрри", дети с паранормальными способностями, телепатией и телекинезом, еще и ясновидящие вдобавок. А ведь почти сорок лет прошло, куда время летит, а Кинг и ныне там, со своими вечными прибамбасами. Мировой заговор наоборот, сеть институтов по миру, в которых собраны дети с аномальными способностями, они с помощью взрослых помогают миру выжить, вовремя дистанционно убивая ключевых злодеев, которые могут ввергнуть мир в ядерный апокалипсис. Из похищенных детей выжимают все силы, даже сознание, чтобы добиться результата. Описаниями изощренных издевательств над детьми в одном из институтов, расположенном в штате Мэн, изобилуют страницы романа. В очередной раз поражает убогость диалогов, специфический юмор Кинга, за который почему-то его хвалят другие писатели и критики. Настолько все неестественно звучит, такие притянутые за уши эпитеты, что проверяешь себя, то ли читаешь на данный момент. Да, вроде Кинг. И поражаешься, ну надо же, насколько всеядны люди.

Все же главное в романе, как и во всем творчестве Кинга, вода. Стивен Кинг это король воды! 70–80, а то и 90 % текста можно спокойно выкинуть вон, и содержание, смысл книги ничуть не затеряются, не пропадут. Читаешь, читаешь, и постоянно бьет мысль, а эти тридцать страниц зачем тут присутствуют, зачем так долго вводить в первой части обходчика, зачем, зачем, нам давно уже все ясно, мы же не дебилы в конце-концов, не в обиду им, дебилам, будет сказано.

Беззастенчивая затяжка времени – совершенно не нужные описания съедаемых детьми блюд, лесной местности во время побега Люка, бессмысленные беседы между детьми, призванные как будто создать атмосферу повествования, но раздутые до невозможности.

Непонятно расставленные акценты по ходу книги, нелепые, неуклюжие повороты сюжета, абсолютно надуманные, нереальные ситуации, полностью забыто даже минимальное стремление к достоверности происходящего, пусть в рамках принятых условностей, но достоверных, иначе нельзя, иначе получаются мешанина и хаос.

Так вот, складывается впечатление, что Стивен Кинг это грандиозная мистификация нашего времени. Запрыгнув на волну успеха в семидесятых годах, в том числе и даже скорее всего, благодаря экранизациям "Кэрри", "Мертвой зоны", "Противостояния" и в первую очередь конечно "Сияния" (Стэнли Кубрик, Джек Николсон), он, благодаря невероятной цепкости и прилипчивости к жанру ужасов, так и не слезает с этой волны. Совершенно очевидно, что "Институт" уже писался под будущий сериал, об этом говорит разбиение текста практически по главкам-кадрам, схема расстановки диалогов.

Заслуга писателя лишь в популяризации жанра хоррор, ничего существенного в развитие жанра он не внес. Никакого сравнения в идейном плане его творчество, например, с Говардом Лавкрафтом не выдерживает. У Кинга хоррор-парфюм, запакованный в красивую (по мнению писателя) упаковку и торжественно поданный к столу неприхотливого обывателя. А последние тридцать лет – просто продолжающаяся инерция успеха с семидесятых – начала восьмидесятых двадцатого века.

88. Предел

Роман, 2021

Сергей Лукьяненко

Жанровая литература тоже литература. Тем более, фантастика, а именно научная фантастика, любимая с детства. По аннотации нового романа одного из ведущих современных российских фантастов показалось, что данный роман именно научная фантастика, потому и прочел новинку. В памяти "Магелланово облако" Станислава Лема, "Туманность Андромеды" Ивана Ефремова, "Вторжение в Персей" Сергея Снегова, "Трудно быть богом" Аркадия и Бориса Стругацких, эпопея "Звездные войны" Джорджа Лукаса и многие другие произведения о межзвездных цивилизациях. Но это внешний антураж, научность конечно не в этом. Научность фантастики в высказанных идеях об устройстве мира, окружающей нас реальности. Однако после прочтения романа создалось впечатление, что научностью в нем не пахнет. Все те же союзы внеземных цивилизаций разных уровней развития, подпространства, червоточины, позволяющие передвигаться выше скорости света, стирание событий и даже целах цивилизаций из истории и другая подобная чушь. То есть это всего лишь очередная сказочка в рамках межзвездной аксиоматики полувековой и старше давности. Разумные коты, лошадки, другие странные сущности рядом с людьми, искусственные интеллекты, превосходящие людей и выходящие из-под их контроля. Масштабные сражения звездолетов, использующих невиданное оружие, влияющее на пространство и время. Цивилизация, ставшая бесконечно могущественной, рожденная человеком, но потом эволюционирующая в искусственный интеллект, которой ни люди, ни другие цивилизации не нужны, которая ни гуманна, ни антигуманна. Фактически по большому счету в далеком будущем межзвездные войны идут уже между искусственными интеллектами, перехватившими инициативу у живых существ, представителей различных межгалактических цивилизаций.

На основе прочитанного романа можно заключить, что современная российская космическая фантастика ничем не лучше давно обрыдших фэнтези. Это не фантастика, а набивший оскомину перебор одних и тех же вариантов, давно муссируемых в космических сагах. Ни малейшей попытки хоть как-то отразить современное состояние астрофизики и космологии, текущее понимание проблем фундаментальной физики. А зачем? Для этого нужно много работать, изучать хотя бы научно-популярные источники, что для человека даже с высшим техническим образованием совсем не просто. А потом эти знания суметь встроить в интересный динамичный сюжет. Похоже, в сегодняшней российской фантастике нет подобных книг.

Теория струн, разбегание галактик с ускорением, возникновение трех состояний вещества, жизни, наконец, разума. Выскажитесь же, господа фантасты, как получилось, что наша жизнь существует лишь в макромасштабе, где каким-то образом образовалось твердое состояние, хотя в мире подавляющее содержание у водорода с гелием, что в микро- и мегамасштабах все расплывается и основное наполнение материального мира пустота. Как взаимодействует с материальным миром духовный мир, где его место в Мироздании? Легче всего фантазировать на тему манипуляций с твердыми телами и живыми существами на основе окислительно-восстановительных реакций. Это и не фантазиия даже, а перетасовывание разноцветных кубиков, детская игра. Где идеи компьютерной симуляции мира, где теория мира как информации, в которой все окружающее состоит из пикселей. Такое впечатление, что наука стала настолько сложна, что людям с филологическим складом ума уже не по силам осмыслить затыки современной физики и создать художественное произведение на базе современных знаний. Эпоха научной фантастики осталась в прошлом? Или все-таки что-то интересное создается, хотя бы на Западе?

Нон-фикшен

89. Педагогическая поэма

Роман-воспоминание, 1925–1935

Антон Макаренко

Одна из любимых книг, которую неоднократно перечитывал в далеком студенческом прошлом на летних каникулах по приезду в родительский дом. Сложно объяснимая магия, непреодолимое притяжение бесконечного оптимизма, заложенного в книгу автором, заставляли вновь и вновь возвращаться к страницам поэмы. Литературный жанр произведения очень точно обозначен автором: именно поэма, взрощенная на тористых педагогических весях. Cегодня читаю по теме, оказывается, книга признана как крупное достижение мировой педагогической науки и многократно переиздавалась на ведущих европейских языках. И читается по-прежнему как литературный бестселлер, поскольку автор счастливо сочетает в себе крупные таланты педагога (с исключительно самостоятельным взглядом на воспитание беспризорных детей) и живописного писателя-беллетриста. Эти качества и позволили ему создать произведение на тему воспитания запущенного подрастающего поколения послереволюционного времени, которое и сегодня читается как захватывающий триллер.

Поражает невероятная динамика развития событий по созданию детской воспитательной колонии имени Горького. Ничего, пустое место, некие развалины, несколько педагогов и хозяйственников во главе с Макаренко внедряют в жизнь решение Наркомпросса по созданию в украинской провинции детской колонии, которая должна перевоспитывать молодых жуликов и бандитов в нормальных людей. Таких колоний вокруг полно, но ни одной успешной. Они остаются рассадниками грязи, распущенности и бандитизма, несмотря на прикладываемые якобы неимоверные усилия работников, часто попросту разворовывающих выделяемые деньги и плюнувших на воспитанников.

Макаренко долго думает, прежде чем решается возглавить вновь создаваемую колонию, но, решившись, он действует в наступательном ключе, полагаясь исключительно на собственные силы, знания и опыт. Сверху давят авторитетом бюрократы, как бы апологеты педагогической науки, которые оперируют лишь теоретическими знаниями, не понимая реальной (практической) психологии трудного ребенка, не понимая требований текущего революционного момента, а собственно это время начала и расцвета нэпа, 1921–1928 годы. Давление надзорных педорганов лежит в плоскости запрета любого ограничения свободы ребенка, необходимости добровольного, сознательного его участия в процессе своего собственного воспитания. Но как это реализовать, когда отсутствует соответствующая среда, вокруг развал и сотни малолетних преступников, вынужденных воровать, чтобы хоть как-то питаться.

Макаренко действует по законам военного времени, фактически с первых контактов с первыми колонистами ломает через ногу установившийся разгильдяйский менталитет и устанавливает четкие императивы: жить вы будете так и никак иначе, только в этом случае станете нормальными советскими людьми. Ему верят, подчиняются, а дальше появившийся коллектив уже сам воздействует на новых приходящих воспитанников. Мужское, с элементами военнизированного воспитания. Ведь есть деление воспитанников на отряды с командирами во главе, совет командиров и другие соответствующие черты. И постоянная борьба за неокрепшие молодые души с успехами и неудачами на этом сложнейшем пути. В конце-концов все получилось, даже переезд в новое здание и слияние с другой гораздо более крупной, но фактически развалившейся колонией закончился успешно. Приезд Горького в колонию его имени (после возвращения писателя в СССР) стал венцов всех усилий. Но несмотря на очевидные успехи, борьба с надзорными органами наломила силы Макаренко, и он вынужденно уходит из практической педагогики, проработав в ней всего восемь лет. Но события этих бесценных лет затем описал в «Педагогической поэме», чем внес неоценимый вклад в развитие теории педагогики, а заодно создал великолепное художественное произведение, как сейчас пишется, основанное на реальных событиях.

90. Война все спишет

Воспоминания офицера-связиста 31-й армии

1941–1945

Леонид Рабичев

Фронтовик, интеллигентный человек, добровольно ушедший на войну, прошедший учебку, а затем и всю войну, человек, одаренный литературными, художественными способностями, умением отстраниться от ситуации и объективно, непредвзято взглянуть на нее со стороны, человек с больной совестью и несломленным духом – редчайшее сочетание качеств для одного человека. В возрасте за шестьдесят, фактически уже прожив жизнь, он написал воспоминания о военных годах. В этих воспоминаниях нет общих слов и деклараций, а есть только факты, свидетелем которых был автор. Кто-то скажет, тенденциозно подобранные факты, факты, призванные опорочить и т.д., и т.п. А вот это уже декларация, лозунг, попытка интерпретации, повернуть туда, куда якобы надо. Вот этого не нужно, это нам не интересно. Вы сами проживите так, как Рабичев, потом умничайте.

Текст написан кратко, точно, лаконично. Написан именно с точки зрения непосредственного участника тех уже легендарных событий. Вот он я, вот окружающий мир, люди, вот событие, происходящее со мной или на моих глазах здесь и сейчас. Причем событие не рутинное, а именно характерное для того места и времени. Кто пытался писать собственные воспоминания или мемуары о прожитом, понимают, насколько сложно автору выбраться из потока, череды событий, оставшихся в памяти от того далекого времени, остановить взгляд на неординарном, значимом, выходящим за рамки ежедневной рутины. Характерным, по его мнению, для того момента времени, отражающим суть происходящего на глазах. Мне показалось, автор прекрасно владеет умением выделить главное и адекватно его описать. Тонус чтения поддерживается на самом высоком уровне с первой до последней страницы. Мельчайшие бытовые подробности вплоть до неправильно повязанных портянок, приведших к повреждению ног при длительном переходе, наказание для лютого, несправедливого старшины по окончанию учебки, когда весь взвод напИсал ему ночью в сапоги, выполнение любой ценой смертельно опасного или даже теоретически невыполнимого задания дуболома-начальника, моральное разложение генералитета, судьба женщин-фронтовичек в окружении мужчин.

Картины зверств отступающих немецких войск, сожженные деревни, горы трупов мирных жителей это на нашей территории; мародерство и зверства наступающих наших военных фронта Черняховского – на территории Восточной Пруссии. Автор пишет о том, что видел сам. Почему мы не должны верить фронтовику? Мнение автора однозначно: так не должно быть, даже в отместку за зверства нацистов на нашей территории, война это не спишет. Ведь Конев сумел пресечь зверства в войсках своего фронта.

Книга полезная, она живо возвращает нас из мира воздушных идиллий на суровую землю. Именно такой видимо и была война, когда обычному человеку каждую секунду нужно было выживать любой ценой. И все в той военной жизни происходило совсем не по-литературному.

91. Вторая мировая война

Том 1. Надвигающаяся буря, 1919–1941

Воспоминания

Уинстон Черчилль

Нобелевский лауреат по литературе (1953).

Том 1 состоит из двух частей:

1.От войны к войне (1919–1939)

2.Сумерки войны (3 сентября 1939 года – 10 мая 1940 года)

Редчайшее сочетание многих качеств в одном человеке. Читать его военные мемуары одно удовольствие, поскольку написаны сочным языком без выпячивания собственного гения. Хотя всем это понятно и без намеков. Строгое следование фактам. Постоянное цитирование официальных документов в подтверждение излагаемой версии исторических событий. Если высказывается собственное, субъективное мнение по поводу того или иного исторического эпизода, всегда подчеркивается, что это личное мнение, хотя были другие, которые тоже приводятся для сравнения.

Многое стало гораздо яснее, когда снята политическая мишура в защиту желаемого мнения. Гитлера упустили, прозевали западные страны. Недооценили его коварство и мощь. За рекордно короткое время тридцатых годов он сумел подмять под себя немецкий народ, униженный Версальским миром, и попер на Европу. Все смотрят и не верят своим глазам. Ложь и наглость, беззастенчивый напор, страна за страной оккупируется Гитлером, а Запад все ждет от него корректной дипломатии. Позорный Мюнхенский сговор, отдавший Гитлеру Чехословакию, без участия в переговорах самих чехов. Позорная сдача Польши, сговор Гитлера и Сталина. И автор без тени лицемерия пишет, что Сталин вынужден был тактически пойти на союз с Гитлером, поскольку Запад продолжал спать и не мычал, и не телился.

Позорное скоротечное поражение Франции, фактически предательство маршала Петена. Решение Британии пусть одной или в союзе с США противостоять нацизму в Европе. В томе 1 мало информации об участии СССР во Второй мировой. Хронологически описание Великой Отечественной войны начнется в томе 2. Любопытно, сохранит ли автор завидную объективность, как было в первом томе.

92. Записки авиаконструктора