Рокоссовский. Солдатский Маршал

На глазах у вновь прибывших Еременко и Рокоссовский дружески обнялись: они были старыми знакомыми по службе в Забайкалье и Белоруссии. Последовали вопросы о положении дел в группе Рокоссовского. Еременко дал указание действовать активно в районах соловьевской и ратчинской переправ и вскоре уехал. Рокоссовский стал знакомиться со своими будущими подчиненными. Маршал артиллерии В. И. Казаков вспоминал: «Константин Константинович был сдержан и уравновешен. Выводы о создавшейся обстановке он делал ясные, определенные и неопровержимые по своей логике. Высокий, стройный и подтянутый, он сразу располагал к себе открытой улыбкой и мягкой речью с чуть заметным польским акцентом».

С подполковником Г. Н. Орлом разговор был коротким и деловым:

– Вы танкист случайный или квалифицированный? – спросил его Рокоссовский.

– Я в 1937 году окончил бронетанковую академию.

– Хорошо, мне такой и нужен. Здесь у нас танки и артиллерия играют решающую роль. Немедленно приступайте к работе.

Штаб возглавил полковник М. С. Малинин, который сумел быстро наладить его бесперебойную работу. «…Михаил Сергеевич Малинин с первых же дней показал себя умницей, опытным и энергичным организатором, – вспоминал Рокоссовский. – Мы с ним сработались, а впоследствии хорошо, по-фронтовому, сдружились. Был создан настоящий командный пункт, наблюдательные пункты на переднем крае, быстро установлена проводная связь с войсками. Опытному глазу сразу было заметно, что в руках полковника Малинина сколоченный, исполнительный и быстро реагирующий на все, что делается в войсках, штабной коллектив. Властная натура руководителя штаба порою охлаждала инициативу подчиненных, но потом это прошло, стерлось…[200 - Цит. по: Рокоссовский К. К. Солдатский долг. – М.: Голос, 2000. С. 68.]»

Группа войск генерала Рокоссовского стойко удерживала позиции в районе Ярцева. Маршал Тимошенко докладывал 22 июля в Ставку: «В Смоленске седьмой день идет ожесточенный бой. Наши части наутро 21 июля занимают северную часть города, вокзал на северо-западе, сортировочную станцию и аэродром в северо-восточной части… Рокоссовский сегодня предпринял обход с флангов и тыла, но контратакой немцев вынужден отвести свой правый фланг на восточный берег реки Вопь, удерживая 38 сд тет-де-пон у Ярцево…[201 - Цит. по: Кардашов В. И. Рокоссовский. 4-е изд. – М.: Молодая Гвардия, 1984. С. 168.]»

В соответствии с намеченным планом контрнаступление войск Западного фронта началось 23 июля. Первой из района Рославля нанесла удар оперативная группа генерала Качалова. На следующий день из района Белого в наступление перешла оперативная группа генерала Хоменко, а в районе Ярцева атаковала оперативная группа генерала Калинина. Части генерала Рокоссовского, отражавшие яростные атаки врага на ельнинском и вяземском направлениях, смогли принять участие в контрударе только 28 июля. Оперативная группа генерала Масленникова выступила позже других групп.

Бои сразу же приняли встречный характер и были крайне ожесточенными. Взаимодействие между группами войск и соединениями 16-й и 20-й армий не было организовано. Для того чтобы парировать удары советских оперативных групп, противнику пришлось использовать все соединения 3-й танковой группы, в том числе и учебную танковую бригаду.[202 - См.: Гот Г. Танковые операции. Пер. с нем. – М., 1961. С. 118.]

Оперативная группа генерала В. Я. Качалова своими действиями сумела сковать значительные силы 2-й танковой группы. Кавалерийская группа генерала О. И. Городовикова 24 июля прорвалась в район юго-западнее Бобруйска, вышла в глубокий тыл 3-й танковой группы и 2-й полевой армии противника и перерезала его коммуникации. 26 июля генерал-фельдмаршал фон Бок отметил в своем дневнике: «Выяснилось, что в моем секторе фронта русские завершили развертывание подошедших из глубокого тыла свежих войск и даже пытаются атаковать, пробуя на прочность мои позиции. Удивительное достижение для нашего неоднократно битого оппонента»![203 - Цит. по: Бок Федор фон. Я стоял у ворот Москвы. Военные дневники 1941?1945 / Пер. А. Кашина; науч. ред. А. Исаев, Н. Баринов. – М.: Яуза, Эксмо, 2006. С. 101.]

Действия войск центра и левого крыла Западного фронта к этому времени разделились на два самостоятельных очага: один – в районе Смоленска, другой – в районе Гомеля. Поэтому Ставка Верховного Командования для удобства управления разделила с 24 часов 24 июля Западный фронт на два фронта: Центральный (командующий генерал-полковник Ф. И. Кузнецов), включив в него 13-ю и 21-ю армии, а чуть позже и вновь сформированную 3-ю армию, и Западный (22, 16, 20 и 19-я армии). Главным операционным направлением Центрального фронта стало направление Гомель, Бобруйск, Волковыск.

Одновременно с совершенствованием управления войсками принимались меры по укреплению их стойкости. Одной из таких мер стало создание и использование заградительных отрядов на фронте. Однако в организации заградительной службы имелись значительные недочеты, на устранение которых была нацелена телеграмма № 00533 генерала армии Жукова от 26 июля. Она была адресована главнокомандующим войсками направлений и командующим войсками фронтов:

«Через линию заградительных отрядов тыла просачивается в глубокий тыл очень большое количество командиров и красноармейцев. Проникая в глубокий тыл, они своим появлением и преувеличенными сообщениями дезорганизуют население и распространяют панику. Расследованием установлено:

1. Заградслужба в тылах армий и фронтов организована очень низко и стоит она только на дорогах.

2. При задержании, вместо немедленного направления во фронтовые части, задержанных направляют глубже в тыл.

Ставка п р и к а з а л а немедленно лично разобраться, как организована заградслужба, и дать начальникам охраны тыла исчерпывающие указания. Всех задержанных вливать во фронтовые части и в тыл не направлять[204 - Цит. по: Русский архив: Великая Отечественная: Генеральный штаб в годы Великой Отечественной войны: Документы и материалы. 1941 год. Т. 23(12 – 1). С. 101.]».

27 июля генерал Рокоссовский получил директиву командующего Западным фронтом с задачей удержать Ярцево и не допустить прорыва противника на Вязьму. Для усиления дивизии полковника Лизюкова направлялся противотанковый дивизион 108-й стрелковой дивизии с пулеметной ротой. Сюда же вскоре были переброшены другие части, и весь участок был подчинен командиру 44-го стрелкового корпуса комдиву В. А. Юшкевичу.

Рокоссовский, занимаясь организацией обороны, нашел несколько свободных минут для того, чтобы написать жене и дочери:

«Дорогие, милые Люлю и Адуся! Пишу вам письмо за письмом, не будучи уверенным, получите ли вы его. Все меры принял к розыску вас. Неоднократно нападал на след, но, увы, вы опять исчезали. Сколько скитаний и невзгод перенесли вы! Я по-прежнему здоров и бодр. По вас скучаю и много о вас думаю. Часто вижу во сне. Верю, верю, что вас увижу, прижму к своей груди и крепко-крепко расцелую. Был в Москве. За двадцать дней первый раз поспал раздетым, в постели. Принял холодную ванну – горячей воды не было. Ну вот, мои милые, пока все. Надеюсь, что связь установим. До свидания, целую вас бесконечное количество раз, ваш и безумно любящий вас Костя».

Г. К. Жуков, внимательно следя за развитием событий на фронтах, пришел к выводу, что немецкое командование, видимо, не решится оставить без внимания опасный для группы армий «Центр» участок – правое крыло фронта – и будет стремиться в ближайшее время разгромить войска Центрального фронта. Если это произойдет, то противник получит возможность выйти во фланг и в тыл Юго-Западному фронту, нанесет ему поражение и, захватив Киев, получит свободу действий на Левобережной Украине. Поэтому только после того, как будет ликвидирована угроза центральной группировке немецких войск с юго-западного направления, они смогут начать наступление на Москву. Что касается северо-западного направления, то Георгий Константинович полагал, что противник попытается усилить группу армий «Север» с тем, чтобы в кратчайшее время овладеть Ленинградом, соединиться с финской армией, а затем также повернуть свои силы на Москву, обходя ее с северо-востока. Этой операцией немецкое командование будет стремиться снять угрозу левому флангу своей ударной группировки на московском направлении. О своих предположениях Жуков доложил 29 июля Сталину.

У нас есть возможность сравнить прогнозы Жукова с намерениями противника, которые были изложены в директиве № 34 Генерального штаба сухопутных войск, подписанной Гитлером 30 июля. Она требовала от войск группы армий «Север» продолжать наступление на Ленинград, окружить его и установить связь с финской армией. Группе армий «Центр» предписывалось перейти к обороне, а на правом фланге провести наступление с ограниченной целью – занять более выгодные исходные позиции. На группу армий «Юг» возлагалась задача продолжать операции против советских войск западнее Днепра, захватить плацдармы в районе Киева и южнее и уничтожить 5-ю армию Юго-Западного фронта[205 - См.: Гальдер Ф. Военный дневник. 22.06.1941 – 24.09.1942. / Пер. с нем. И. Глаголева; Предисл. и коммент. канд. ист. наук Е. Кулькова. – М.: ОЛМА-ПРЕСС Звездный мир, 2004. С. 197.]. Впервые с начала Второй мировой войны немецкие войска вынуждены были перейти к обороне на главном стратегическом направлении. Гитлер считал, что в условиях, когда сопротивление советских войск значительно возросло, а потери немецких войск увеличились, особенно в танковых группах, невозможно одновременное наступление на Ленинград, Москву и в сторону Донбасса. Наступление на Москву на некоторое время отложили.

Таким образом, Жуков в целом правильно предугадал замысел противника. Он считал необходимым немедленно организовать на западном направлении мощный контрудар, пока противник там ослаблен, и ликвидировать ельнинский выступ. Но его предложение отвести Юго-Западный фронт за Днепр, а Киев сдать, чтобы спасти войска фронта, вызывало у Сталина ярость. Как можно додуматься сдать Киев!

И вновь Жукова, как уже не раз случалось, подвело самообладание: вспылив, он попросил освободить его от обязанностей начальника Генштаба и послать на фронт. 30 июля появился приказ Ставки № 00583, в котором говорилось, что для объединения действий резервных армий на ржевско-вяземской линии формируется штаб Резервного фронта. Командующим фронтом назначался заместитель наркома обороны генерал армии Жуков. В состав фронта включались 34, 31, 24, 43, 32 и 33-я армии. Позже, 6 августа состав Резервного фронта был уточнен: в него включались 31, 35, 24, 43, 32 и 33-я армии, а также 2-й отдельный стрелковый корпус.[206 - См.: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5 – 1). С. 98, 106?107.]

А теперь вернемся к смоленскому направлению. В конце июля, по данным разведки и опроса захваченных в боях за Ярцево пленных, стало известно, что немецкое командование готовит новое наступление с целью во что бы то ни стало отрезать пути возможного отхода 16-й и 20-й армий. Для этого противник намеревался силами 7-й танковой и 20-й моторизованной дивизий нанести удар из района северо-западнее Ярцева на юг, в направлении д. Соловьево, где находилась чрезвычайно важная для окруженных армий переправа через Днепр. Одновременно с юга из района западнее Ельни в том же направлении должна была нанести удар частью сил 17-я танковая дивизия. Разведывательные данные помогли Рокоссовскому своевременно принять надлежащие меры. В результате противник понес большие потери в танках и живой силе, но смог лишь незначительно потеснить на некоторых участках части оперативной группы Рокоссовского.

Действуя активно на ярцевском участке, Рокоссовский ни на минуту не забывал о переправах через Днепр, находившихся южнее. Противник постоянно стремился прервать сообщение с 16-й и 20-й армиями. У переправ почти ежедневно кипели бои, в которых неизменно с самой лучшей стороны отличались бойцы полковника А. И. Лизюкова. Ценой больших потерь немцам удалось захватить переправы, но вскоре войска Рокоссовского восстановили положение. Сводный отряд полковника Лизюкова, оборонявший переправы на Днепре в тылу 16-й и 20-й армий, некоторое время действовал самостоятельно, а затем по логике событий был подчинен генералу Рокоссовскому. «Полковник Александр Ильич Лизюков был прекрасным командиром, – отмечал Константин Константинович. – Он чувствовал себя уверенно в любой, самой сложной обстановке, среди всех неожиданностей, которые то и дело возникали на том ответственном участке, где пришлось действовать его отряду. Смелость Александра Ильича была безгранична, умение маневрировать малыми силами – на высоте. Был момент, когда немцы перехватили горловину мешка в районе переправ через Днепр. Но это продолжалось всего несколько часов. Подразделения Лизюкова отбросили и уничтожили весь вражеский отряд[207 - Цит. по: Рокоссовский К. К. Солдатский долг. – М.: Голос, 2000, 1988. С. 63—64.]».

Рокоссовский в ходе боевых действий внимательно изучал опыт действий своих войск и войск противника. Его обеспокоило то, что пехота, находясь в обороне, почти не ведет ружейного огня по наступающему противнику. Рокоссовский дал задание работникам штаба изучить обстоятельства дела. Одновременно он решил лично проверить систему обороны переднего края на одном из наиболее оживленных участков. В соответствии с Временным Полевым уставом 1936 г. основу обороны составляли батальонные районы, оборудованные отдельными стрелковыми окопами, пулеметными площадками, позициями для орудий и минометов. Отдельные окопы стрелковых подразделений соединялись с тылом ходами сообщения, но на небольшую глубину. Однако опыт боевых действий показал, что такое построение обороны не позволяет активно бороться с противником. Рокоссовский, добравшись до одной из ячеек, сменил сидевшего там солдата и остался один. «Сознание, что где-то справа и слева тоже сидят красноармейцы, у меня сохранялось, но я их не видел и не слышал, – пишет Константин Константинович. – Командир отделения не видел меня, как и всех своих подчиненных. А бой продолжался. Рвались снаряды и мины, свистели пули и осколки. Иногда сбрасывали бомбы самолеты. Я, старый солдат, участвовавший во многих боях, и то, сознаюсь откровенно, чувствовал себя в этом гнезде очень плохо. Меня все время не покидало желание выбежать и заглянуть, сидят ли мои товарищи в своих гнездах или уже покинули их, а я остался один. Уж если ощущение тревоги не покидало меня, то каким же оно было у человека, который, может быть, впервые в бою!.. Человек всегда остается человеком, и, естественно, особенно в минуты опасности ему хочется видеть рядом с собой товарища и, конечно, командира. Отчего-то народ сказал: на миру и смерть красна. И командиру отделения обязательно нужно видеть подчиненных: кого подбодрить, кого похвалить, словом, влиять на людей и держать их в руках[208 - Цит. по: Рокоссовский К. К. Солдатский долг. – М.: Голос, 2000. С. 71.]».

Рокоссовский собрал совещание, на котором были обсуждены вопросы, связанные с организацией обороны. Все пришли к выводу, что надо немедленно ликвидировать систему ячеек и переходить на траншеи. В тот же день все части группы получили соответствующие указания. Маршал Тимошенко поддержал Рокоссовского. С переходом к траншейной системе оборона стала прочнее.

В начале августа обстановка на смоленском направлении резко обострилась. Серьезные испытания выпали на оперативную группу войск генерала Качалова. Противник бросил на разгром этой группы девять дивизий, которым удалось 3 августа окружить ее севернее Рославля. При выходе из окружения группа понесла большие потери, а генерал Качалов погиб 4 августа. Позднее, 16 августа появился приказ Ставки ВГК № 270 «О случаях трусости и сдаче в плен и мерах по пресечению таких действий». Приказ подписали председатель ГКО И. В. Сталин, его заместитель В. М. Молотов, Маршалы Советского Союза С. М. Буденный, К. Е. Ворошилов, С. К. Тимошенко, Б. М. Шапошников, генерал армии Г. К. Жуков. В приказе приводились примеры успешных действий войск под руководством заместителя командующего войсками Западного фронта генерал-лейтенанта И. В. Болдина, комиссара 8-го механизированного корпуса бригадного комиссара Н. К. Попеля, командира 406-го стрелкового полка полковника Т. Я. Новикова, командующего 3-й армией генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова и члена военного совета армейского комиссара 2-го ранга Бирюкова. Одновременно без всяких на то оснований выдвигались обвинения в предательстве в адрес командующего 28-й армией генерал-лейтенанта В. Я. Качалова, 12-й армией – генерал-лейтенанта П. Г. Понеделина, командира 13-го стрелкового корпуса генерал-майора Н. К. Кириллова.

В приказе отмечалось:

«Следует отметить, что при всех указанных выше фактах сдачи в плен врагу члены военных советов армий, командиры, политработники, особоотдельщики, находившиеся в окружении, проявили недопустимую растерянность, позорную трусость и не попытались даже помешать перетрусившим Качаловым, Кирилловым и другим сдаться в плен врагу.

Эти позорные факты сдачи в плен нашему заклятому врагу свидетельствуют о том, что в рядах Красной Армии, стойко и самоотверженно защищающей от подлых захватчиков свою Советскую Родину, имеются неустойчивые, малодушные, трусливые элементы. И эти элементы имеются не только среди красноармейцев, но и среди начальствующего состава. Как известно, некоторые командиры и политработники своим поведением на фронте не только не показывают красноармейцам образец смелости, стойкости и любви к Родине, а, наоборот, прячутся в щелях, возятся в канцеляриях, не видят и не наблюдают поля боя, а при первых серьезных трудностях в бою пасуют перед врагом, срывают с себя знаки различия, дезертируют с поля боя…

П р и к а з ы в а ю:

1. Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров.

Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава.

2. Попавшим в окружение врага частям и подразделениям самоотверженно сражаться до последней возможности, беречь материальную часть как зеницу ока, пробиваться к своим по тылам вражеских войск, нанося поражение фашистским собакам.

Обязать каждого военнослужащего независимо от его служебного положения потребовать от вышестоящего начальника, если часть его находится в окружении, драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим, и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться в плен – уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи.

3. Обязать командиров и комиссаров дивизий немедля смещать с постов командиров батальонов и полков, прячущихся в щелях во время боя и боящихся руководить ходом боя на поле сражения, снижать их по должности, как самозванцев, переводить в рядовые, а при необходимости расстреливать их на месте, выдвигая на их место смелых и мужественных людей из младшего начсостава или из рядов отличившихся красноармейцев[209 - Цит. по: Великая Отечественная война 1941—1945 гг. В четырех книгах. Книга первая. «Суровые испытания». – М.: Издательство «Библиотека». Мосгорархив, 1995. С. 421—422.]».

Приказ № 270 неукоснительно проводился в жизнь. Упомянутый в нем генерал Качалов был приговорен к расстрелу уже после смерти. В декабре 1953 г. Главная военная прокуратура пришла к выводу, что генерал-лейтенант В. Я. Качалов «за измену Родине осужден необоснованно» и «должен быть полностью реабилитирован». Генерал П. Г. Понеделин, заочно приговоренный к расстрелу, после возвращения из плена в 1945 г. был арестован, а спустя пять лет расстрелян. Подобная же участь постигла и генерала Н. К. Кириллова.

Наряду с оперативной группой генерала Качалова тяжелые потери понесла и группа генерала Рокоссовского. Тем не менее она и соединения 16-й и 20-й армий одновременным наступлением навстречу друг другу прорвали 1 августа кольцо окружения. Войска, действовавшие в районе Смоленска, невзирая на все усилия, так и не смогли разгромить противника. Основными причинами этого являлись: крайне ограниченное время для подготовки наступления; недостаток артиллерии и танков; слабое прикрытие наземных войск авиацией; разрозненные действия оперативных групп.

Неудача войск Западного фронта была с ликованием встречена в стане противника. Вечером 5 августа генерал-фельдмаршал фон Бок издал приказ следующего содержания: «С уничтожением русских дивизий, попавших в окружение у Смоленска, трехнедельное сражение за Днепр, Двину и Смоленск завершилось блестящей победой германского оружия и германского духа. Взято в плен 309 110 солдат и офицеров, захвачено и уничтожено 3205 танков, 3000 артиллерийских орудий и 341 самолет. И эти данные еще далеко не полны. Это великое достижение уже вошло в анналы истории! Солдаты! Я взираю на вас с благодарностью и гордостью, так как только благодаря вам стал возможен этот грандиозный успех[210 - Цит. по: Бок Федор фон. Я стоял у ворот Москвы. Военные дневники 1941?1945. / Пер. А. Кашина; науч. ред. А. Исаев, Н. Баринов. – М.: Яуза, Эксмо, 2006. С. 116.]».

В начале августа маршал Тимошенко приказал войскам 16-й армии генерала М. Ф. Лукина и 20-й армии генерала П. А. Курочкина прекратить оборону Смоленска и через соловьевскую и ратчинскую переправы у Днепра отойти на его восточный берег. Оперативная группа генерала Рокоссовского обеспечила отход этих армий, перейдя в наступление под Ярцевом и южнее. После отхода за Днепр Рокоссовский отправил краткое послание жене:

«Дорогая Люлю! Беспокоюсь, как вы там… Я здоров, бодр и крепок духом. Не унываю и в победу верю…

P. S. Прости, что мало пишу. Но очень спешу, и обстановка не позволяет[211 - Цит. по: Известия. 1990. 30 апреля.]».

7 августа маршал Тимошенко сообщил Рокоссовскому об изменениях в руководстве войсками Западного фронта. Генерал Курочкин отзывался в Москву, а командующим 20-й армией назначался генерал Лукин. Вместо него в командование 16-й армией предстояло вступить Рокоссовскому. По просьбе Константина Константиновича начальником штаба был назначен М. С. Малинин, командующим артиллерией – В. И. Казаков: за две недели совместных боев под Ярцевом командующий группой сумел уже узнать и оценить боевые и деловые качества этих командиров. Членом военного совета армии стал дивизионный комиссар А. А. Лобачев.

После объединения с оперативной группой войск, которой командовал Рокоссовский, 16-я армия включала шесть дивизий: 101-ю танковую полковника Г. М. Михайлова, 1-ю Московскую мотострелковую полковника А. И. Лизюкова, 38-ю стрелковую полковника М. Г. Кириллова, 152-ю стрелковую полковника П. Н. Чернышева, 64-ю стрелковую полковника А. С. Грязнова, 108-ю стрелковую полковника Н. И. Орлова. Кроме того, в состав армии входили 27-я танковая бригада Ф. Т. Ремизова, тяжелый артиллерийский дивизион и другие части[212 - См.: Рокоссовский К. К. Солдатский долг. – М.: Голос, 2000. С. 73.]. Армия занимала оборону на 50-километровом фронте, прикрывая основную магистраль Смоленск – Вязьма.

Прошло всего полтора месяца с начала Великой Отечественной войны, а Рокоссовский за это время уже сменил три должности. Вступив в войну командиром механизированного соединения, он через три недели вынужден был переквалифицироваться в общевойскового начальника примерно такого же уровня, а теперь поднялся на новую ступень. Ибо армия – это оперативное объединение, состоящее из нескольких соединений и отдельных частей различных родов войск и специальных войск и предназначенное для решения оперативных задач. Рокоссовскому, не получившему высшего военного образования в объеме академии, пришлось на ходу осваивать нелегкие обязанности командующего армией, тем более что враг не давал времени для раздумий. Стремясь прощупать устойчивость обороны 16-й армии, немцы вскоре возобновили наступление, но успеха не добились. Сильными контрударами Рокоссовский не только сорвал наступательные действия противника, но и нанес ему большие потери. Войска армии, отбросив врага от Ярцева, вышли на восточный берег притока Днепра – р. Вопь.

Впервые в полосе 16-й армии была применена батарея реактивной артиллерии, так называемые «катюши». 16-я батарея «катюш» (три установки) под командованием старшего лейтенанта И. Т. Денисенко прибыла в оперативную группу Рокоссовского еще в конце июля. Рокоссовский поручил генералу Казакову организовать залп «катюш». Тщательно выбрав позицию, точно рассчитав расстояние, артиллеристы нанесли первый удар по ярцевскому вокзалу. Оставляя после себя огненные хвосты, 48 ракет понеслись в расположение врага. Раздался грохот и скрежет, над участком обстрела в небо взлетели шапки разрывов. «Мы вылезли из окопов и, стоя в рост, наблюдали эффектное зрелище, – вспоминал Константин Константинович. – Да и все бойцы высыпали из окопов и с энтузиазмом встречали залпы «катюш», видя бегство врага. Огонь этого оружия по открытым живым целям страшен. По окопавшейся пехоте он менее эффективен, так как для поражения цели требуется прямое попадание в окоп, а «катюши» в основном вели огонь по площадям с большим рассеиванием снарядов. Эту особенность в дальнейшем мы учитывали… Вначале применение реактивных установок на фронте ограничивалось в целях секретности такими инструкциями, что, бывало, хоть отказывайся от использования. Многие командиры-артиллеристы поговаривали, что с этими «катюшами» приходится возиться, как с капризной женщиной. Я был вынужден на свой риск внести некоторые упрощения. При умелом использовании реактивные установки давали хорошие результаты[213 - Цит. по: Рокоссовский К. К. Солдатский долг. – М.: Голос, 2000. С. 73—74.]».

Войска 16-й армии сражались все более стойко. Это вынудило противника перейти к обороне. К середине августа разведка установила, что немцы усиленно укрепляют рубежи вдоль западного берега р. Вопь. В захваченных приказах и других трофейных документах немецкой 9-й армии содержались сведения об интенсивных работах по всей линии обороны.

О войсках Рокоссовского все чаще начали упоминать сводки Совинформбюро. В армию стали приезжать делегации московских заводов, партийных и комсомольских организаций, зачастили писатели, корреспонденты и артисты. Как-то позвонили из Генерального штаба – встречайте английскую военную делегацию (ее возглавлял генерал, представлявший вооруженные силы Великобритании при Генштабе Красной Армии). Рокоссовский находился на левом фланге, в районе соловьевской переправы, и ему тогда было не до гостей. Поэтому командарм поручил это М. С. Малинину, который организовал встречу на командном пункте командира 38-й стрелковой дивизии полковника Кириллова. Прошла она в вежливом дипломатическом духе и довольно тепло. Англичане выпили по нескольку фронтовых норм «хорошей русской водки» и не скупились на хвалебные тосты в честь Красной Армии.

Рокоссовский, воспользовавшись затишьем, наступившим на фронте, принял меры к совершенствованию обороны и управления войсками. Командный пункт армии под руководством Малинина был оборудован заново, в густом лесу и хорошо замаскирован. Из палаток все перебрались в блиндажи. Штаб работал дружно и слаженно. Во многом это было заслугой командующего армией. Он старался создать благоприятную рабочую атмосферу, исключавшую отношения, построенные по правилу «как прикажете», а также ощущение скованности, когда люди опасаются высказывать суждения, отличные от суждений старшего по должности. Центральным рабочим местом была так называемая «штаб-квартира». Здесь Рокоссовский присутствовал при докладах, которые делали начальнику штаба начальники разведки, оперативного отдела, связи. В то же время и Малинин слушал, когда командарму докладывали руководители родов войск. Здесь же находился и член военного совета. При командующем чаще всего велись разговоры с направленцами, с командирами соединений и частей усиления. «Такая система позволяла мне, как говорится, врастать в обстановку, – писал Константин Константинович. – В штаб-квартире обдумывались решения, составлялись приказы и распоряжения. Все это облегчало работу, развивало полезную инициативу, побуждало творческую мысль. Больше было счастливых находок. Можно было не сомневаться, что педантичный, спокойный, уверенный в себе и в своих подчиненных начальник штаба М. С. Малинин сумеет обеспечить выполнение приказа. Была у Малинина еще одна черта, может быть, необычная для руководителя крупного штаба – потребность своими глазами увидеть и оценить местность предстоящих боев. Должно быть, это было у него способом самоконтроля. Он довольно часто появлялся на позициях частей, в войсках его знали, и это тоже повышало авторитет нашего штаба[214 - Цит. по: Рокоссовский К. К. Солдатский долг. – М.: Голос, 2000. С. 76—77.]».